Аликс Хэрроу - Десять тысяч дверей [litres]

Джейн прокашлялась.

– Не хочу вас прерывать, но нам ждать еще… чего-нибудь из этой дыры?

Я застыла. Бад перестал радостно стучать хвостом по полу. У меня за спиной послышались шаркающие звуки, как будто кто-то подкрадывался все ближе. Я оглянулась на свою Дверь, напоминавшую неровную черную прореху, как будто мир по неосторожности зацепился за торчащий гвоздь, и увидела – или мне так показалось – злорадный блеск в темной глубине, похожий на пару жадных глаз.

– Он идет за мной. – Мой голос звучал спокойно, почти отрешенно, в то время как мысли в панике бежали по кругу. Хавермайер, белый и злобный, выйдет из дыры и заберет у меня все, что захочет. Остальные, набравшись смелости, последуют за ним. Меня запрут до конца жизни, если еще останется, кого запирать, да и Джейн, вероятно, тоже. Африканку, пойманную посреди ночи в обществе психически больной беглянки, не ждет ничего хорошего. И кто позаботится о бедном раненом Баде?

– Кажется, мне нужно… Мне нужно ее закрыть.

Все, что открыто, можно закрыть. Разве мой отец не убедился в этом на собственном опыте, обнаружив, что дверь между Городом Нин и полем моей мамы закрылась? Он не знал, как и почему это произошло. Впрочем, он был ученым, а инструменты ученого – это тщательные исследования и многолетний сбор доказательств.

У меня были другие инструменты: слова и сила воли, а еще у меня не оставалось времени. Я нашла свою монетку-лезвие, настолько покрывшуюся кровью, что серебро уже не блестело. Я подтянула колени к животу, вытянула перед собой и без того ноющую руку и уже в третий раз прижала острие к коже. Комната вокруг то плыла, то снова делалась четкой.

– Нет! Январри, что ты… – Джейн поймала меня за руку.

– Пожалуйста… – Я сглотнула, слегка покачнувшись. – Пожалуйста, доверься мне. Поверь мне.

У нее не было никаких причин мне верить. Любой другой человек с радостью сам сдал бы меня врачам, приколов к груди записочку о том, что меня нужно запереть в маленькой комнатке без доступа к острым предметам на ближайшие лет сто.

(Вот в чем заключалось насилие, которое совершил надо мной мистер Локк. Ты не понимаешь, насколько хрупок и слаб твой голос, пока не лишишься его, потому что для богатого человека отнять у тебя голос не сложнее, чем подписать кредитный договор.)

Шаркающие звуки стали громче.

Взгляд Джейн метнулся к дыре у меня за спиной, а потом к буквам у меня на руке, где уже загустели капельки крови. У нее на лице промелькнуло странное выражение – может, догадка? Осознание, смешанное с настороженностью? – и она отпустила мою руку.

Я выбрала чистый участок кожи и начала вырезать одно-единственное слово: «ТО…»

Движение во мраке, тяжелые звуки дыхания, и вот уже белая паучья рука тянется ко мне из темноты…

«ТОЛЬКО».

«Дверь открывается только перед ней».

Я почувствовала, как мир собирается воедино, словно рана затягивается, превращаясь в шрам. Темнота отступила, белая рука содрогнулась – раздался жуткий, нечеловеческий вопль, – а в следующую секунду я уже смотрела на ничем не примечательную стену хижины.

Дверь закрылась.

Потом я обнаружила, что лежу щекой на полу, а моего лба касается прохладная рука Джейн. Бад, хромая, подошел поближе и улегся, прижавшись ко мне спиной.

Последним, что я увидела, были три странные штуки, бледные, лежавшие на полу в ряд. Они напоминали срезанные шляпки каких-то продолговатых белых грибов или огарки свеч. Я уже закрыла глаза и начала проваливаться в затуманенное болью забытье, когда осознала, что это было: три белых кончика пальцев.

Некоторое время я провела в каком-то другом месте. Не скажу, где именно, но оно чем-то напоминало Порог: такое же бесконечное и лишенное света, словно галактика, где нет ни звезд, ни планет, ни лун. Только я никуда не шла; я находилась в подвешенном состоянии. В ожидании. Я смутно помню, что там было неплохо: никаких чудовищ, крови и боли. Я была не против остаться там.

Но что-то мне мешало. Что-то теплое и дышащее прижималось к моему боку и зарывалось в мои волосы, тихо поскуливая.

Бад. Бад жив, и ему нужна моя забота.

Поэтому я вынырнула из черноты и открыла глаза.

– Ну, здравствуй. – Я с трудом ворочала пересохшим языком, но Бад тут же навострил уши. Он снова издал скулящий звук и прижался ко мне еще теснее, хотя, казалось бы, уже некуда. Я пристроила щеку на его теплое плечо и попыталась закинуть на него руку, но тут же, ахнув, отказалась от этой идеи.

Было больно. Болело все: кости ныли, как будто на них взвалили немыслимую тяжесть; левая рука, перебинтованная полосками простыней, горела и пульсировала; даже кровь, лениво двигаясь по венам, стучала в голове. Впрочем, это была справедливая расплата за то, что я переписала саму суть пространства и времени и создала собственную Дверь. Я поморгала, прогоняя желание то ли рассмеяться, то ли заплакать, и осмотрелась по сторонам.

Домик был небольшой, как и рассказывал Сэмюэль, и довольно запущенный: стопки одеял слегка заплесневели, плита покрылась оранжевыми чешуйками ржавчины, окна заросли паутиной. Но запах – о, этот запах! Солнце и сосны, озерная вода и ветер – казалось, сами эти стены впитали аромат лета. Полная противоположность Брэттлборо.

Только потом я заметила Джейн, сидящую у изножья кровати с кружкой, от которой поднимался пар. Она смотрела на нас с Бадом, приподняв уголок губ. Что-то изменилось в ней за неделю, которую мы провели в разлуке. Может, дело было в ее одежде – старомодное серое платье, в котором я привыкла ее видеть, сменилось юбкой до середины голени и свободной хлопковой блузой – или в том, как ярко блестели ее глаза, будто она сняла маску, которой я раньше не замечала.

Меня вдруг охватила неуверенность. Я уставилась на спину Бада и произнесла:

– Где ты его нашла?

– На берегу, в маленьком гроте за домом. Он был… – Она помедлила. Я подняла взгляд и увидела, что уголок ее губ опустился. – В плохом состоянии, весь мокрый и избитый до полусмерти… Похоже, кто-то сбросил его с обрыва в надежде, что он утонет. – Джейн дернула плечом. – Я сделала все, что могла. Не знаю, срастется ли лапа. – Я нащупала выстриженные участки шерсти и колючие стежки. Сломанную лапу Джейн забинтовала и закрепила шиной.

Я открыла рот, но не смогла выговорить ни звука. Бывают моменты, когда обычное спасибо неспособно выразить благодарность настолько огромную, что слова просто застревают в горле.

Джейн, если ты когда-нибудь прочитаешь это: спасибо.

Я сглотнула.

– А как ты… Как ты оказалась здесь?

– Как ты, должно быть, уже догадалась, мистер Локк вызвал меня к себе в кабинет, дабы сообщить, что ты более не нуждаешься в моих услугах. Я несколько… разволновалась, и этот его жуткий камердинер вывел меня из особняка, не дав даже зайти за вещами. Разумеется, ночью я вернулась за тобой, но тебя уже не было. Об этом своем просчете, – ее ноздри раздулись, – я глубоко сожалею.