Танит Ли - Игроки Зимы (Сборник)

Он тихонько засмеялся.

— Не надо меня перебивать, — еле слышно произнесла я. — Я хочу извиниться. Я знаю, тебе безразличны мои… мои заскоки. Но я должна извиниться для собственного спокойствия. Прости меня. Тут вот в чем дело. У меня никогда не было сексуальных отношений с мужчиной. Так, свидания, но ничего серьезного. Я девственница.

— Тебе всего шестнадцать.

— Почти все мои друзья начали в тринадцать-четырнадцать. Все равно. Все равно я теперь никогда не пойду с мужчиной. Не хочу. — Я остановилась, не потому, что ждала ответа, просто нужно было удержат слезы. — Потому что я в тебя влюбилась. Пожалуйста, не надо смеяться или успокаивать. Или говорить, что это пройдет. Не пройдет. Я тебя люблю. — Мой голос был спокойным, приятно было это сознавать. — Я знаю, что ты не любишь. Не умеешь любить. Я знаю, что мы все, как ломтики пирога — не надо, взмолилась я, почувствовав, что он затрясся в беззвучном смехе. — Но у нас с тобой меньше двух дней, потом вернется мама, а Египтия захочет тебя обратно. Я не знаю, готова я или нет, но, пожалуйста, сделай меня женщиной. Я ведь не похвастаться этим хочу и не избавиться кое от чего, будто ногти обстричь, и не от скуки. А потому… потому… — я замолчала и потерлась о него щекой. Его длинные пальцы гладили меня по голове и прижимали к себе. Я знала, что на этот раз попала в точку. Он мог если не доставить мне телесное удовольствие, то хотя бы принести успокоение. Он мог мне помочь. Вспомнить свою функцию. Его ласка передалась мне, сила и ласка. Пусть я его не знала — он был непознаваем, — но я доверилась ему.

Я медленно поднялась с пола и протянула ему руку, он взял ее, встал с кресла и посмотрел на меня. Глаза его были полны нежности и сатанинской радости. Именно сатанинской и именно радости.

— Я люблю тебя, — сказала я, встретившись с ним взглядом.

— Я знаю, — отозвался он. — Ты произнесла это в квартире Кловиса у окна.

— Ты слышал? Ведь я даже не шептала…

— Я видел твое отражение в стекле. Как и ты мое. Движение губ.

— Ну… тогда ты знаешь. Я не хотела, я боялась это говорить. Случайно вырвалось.

— «Я люблю тебя», сказала она случайно. — Не бойся говорить это. Насколько я знаю, ты первый человек, который меня полюбил.

— Но ведь…

— Да, ко мне тянулись. Отдавались. Но не любили.

— Только не надо смеяться надо мной, ладно?

— Что ты, Джейн?

— А может быть, — сказала я, — ты сможешь обойтись без моих инструкций? А?

— Хорошо, — согласился он.

Он притянул меня в свои объятия. Так увлекает за собой откатывающаяся от берега волна. Неумолимо. Головокружительно. Упругость губ, их влажность — все как у человека… только ощущения при поцелуе совсем другие. Потом он поднял меня на руки, будто я ничего не весила, и понес в лифт.

Я не Египтия. Я не хочу вдаваться в подробности. Я и боялась и нет: Я ликовала и была переполнена отчаянием. Его нагота ослепила меня, хотя когда-то давно Деметра выясняла, что знакомство с мужской наготой было заложено в зрительных нервах, которые она для меня выбрала. Но он был потрясающе красивый и серебряный, а в паху горел огонь. Почему считают мужской член безобразным? Сильвер был весь красивый. А я… я была неловкой, но его мягкость и бережность вскоре не оставили от этого и следа. У меня не было ни слезинки, ни кровинки. Я не была даже поранена. Его волосы скользили по мне, словно набегавшие волны. Металл совсем не чувствовался, если не смотреть. Наощупь — настоящая кожа, но кожа идеальная — ни шероховатости, ни царапин. А когда я, преодолевая смущение, сказала: «Извини, но по-моему, я не могу, ну, в смысле, кончить», почти сразу же напряжение внутри стало расти, накатили волны экстаза, я прильнула к нему и перевела дух только тогда, когда они схлынули.

Он продолжал меня обнимать, и я сказала:

— А как же ты?

— А я — нет.

— Но… ведь… ты же…

— Мне это не нужно. — Улыбки не было видно в темноте, но она слышалась в голосе. — Я могу изобразить, если хочешь. Мне это часто приходится делать.

— Нет. Со мной не изображай. Никогда. Пожалуйста.

— Значит, не буду.

Астероид проделал дырку в шторе. Я заснула. Потом проснулась, и он лежал рядом, обвив меня руками и закрыв глаза, как будто спал. Когда я шевельнулась, он открыл их, мы посмотрели друг на друга, и он сказал: — Ты красивая.

Я не стала спорить, тем более что он, пожалуй, был прав. По крайней мере, в тот момент.

Моя радость была его радостью. Дура я была, когда говорила, что он не умеет любить. Он может любить всех. Он и есть любовь.

Утром мы вместе встали под душ.

— Тебе это действительно нужно?

— Городская грязь ни для кого не делает исключений, — сказал он, намыливая волосы под зеленым водопадом. — Не беспокойся. Я абсолютно нержавеющий.

Он позавтракал вместе со мной, чтобы доставить мне удовольствие. Ел он совсем как молодой парень, который, экономя время, глотает, не прожевав.

— Ты можешь чувствовать вкус?

— Могу, если приведу в действие нужные схемы.

— Забавно, — сказала я и хихикнула.

Мой смех его заинтриговал, и он пустился во все тяжкие. Подражал каким-то идиотским голосам, пел нелепые песни, отпускал игривые шуточки, и я ничего не могла с этим поделать.

Один из космонавтов пришел прибраться на столе, и я в смущении замолчала: они были так непохожи. Космонавт подал мне маленький поднос с витаминами и капсулами физического совершенства. Я должна была их принять. Но забыла.

Мы вернулись в постель. Когда экстаз схлынул, я снова заплакала.

— Тебе должно быть так противно, — рыдала я.

— Разве я выгляжу так, будто мне противно?

— Ты играешь. Это часть твоей роли. И еще говоришь, будто я красивая.

— Ты красивая. У тебя кожа, как крем.

— Ну да.

— А глаза — как раковины каури, в них все цвета моря.

— Нет, я некрасивая.

— Красивая.

— Ты это всем говоришь.

— Каждый красив по-своему.

Я вылезла из постели, подошла к зеркалу и принялась рассматривать себя, поднимая над головой волосы, широко открывая глаза. Он лежал на простынях, улыбаясь, как сонный лис.

— А с Египтией, — нахально спросила я, — ты изображал оргазм?

— Много-много раз, — ответил он таким уныло-ироничным тоном, что я опять рассмеялась.

В следующий раз, когда мы занимались любовью, экстаз пронзил меня, как копье, я закричала и была этим поражена.

Телефон возле моей кровати замурлыкал около полудня. Я отключила видео и сняла трубку. Видео в данном случае совершенно ни к чему.

— Плохие новости, — сказал Кловис.

— Это не я. Здесь таких нет.

— Джейн, не остри. Когда возвращается Деметра?

— Завтра.

— Сожалею, что приходится так рано прервать твой amor impropre, но Египтия решила предъявить свои права. Она говорит, что отдавала тебе своего металлического партнера всего на шесть часов. И только. Ты хочешь его, я платил за него, но мы ничего не можем поделать. Ей восемнадцать, и он записан на ее имя.