Кристина Генри - Девушка в красном [litres]

– Может, поищем черный ход? – как можно небрежнее предложила Краш, стараясь скрыть свои опасения из-за притаившихся в засаде врагов, и тут же разозлилась сама на себя – ну сколько можно миндальничать с Адамом? Это же ненормально, ведь он с ней особо не церемонится.

Мама велела держаться вместе .

Просто ей понадобился предлог ( да, это всего лишь предлог ), чтобы скрыть свой страх остаться одной. Нет, она боялась не одиночества, будучи по натуре отшельницей, а того, что брат оборвет последнюю родственную связь, и на всём белом свете не останется ни единого близкого человека, кто помнил бы расставание с мамой.

Как же трудно, чертовски трудно удержаться, чтобы не высказать начистоту, какой это идиотизм – торчать перед заправкой у всех на виду, вдруг кто-то выглянет в окно или проедет мимо.

При одной мысли о такой возможности она обернулась, приглядываясь к окнам домов, не шелохнется ли где занавеска. В этом городке вполне могли остаться выжившие, кто не пожелал отправляться в лагерь и теперь наблюдает за Краш и Адамом с оружием наготове, если те затеют что-то недоброе.

Беда в том, Краш, что у тебя слишком богатое воображение. А чрезмерная подозрительность не менее опасна, чем беспечность.

Если продолжать себя накручивать, можно так и застрять на месте, зациклившись на возможных последствиях.

– Зачем нам черный ход? – спросил Адам. – Там небось тоже заперто.

Краш пожала плечами.

– А если нет? Что, трудно проверить? Может, и стекло разбивать не придется.

Адам с решительным видом открыл рот, но вдруг сжал губы, повернулся направо и двинулся в обход строения.

Краш с облегчением поспешила за братом, удивляясь его сдержанности. Кто знает, сколько еще продержится это перемирие. Такая деликатность ей была совсем не по нутру.

Свернув за угол, она наконец немного успокоилась – отсюда не было видно ни дороги, ни окон на вторых этажах некоторых домов (городишко оказался не просто захолустным, но и в основном одноэтажным), а значит, и их никто не видел.

За тесной парковкой начинался заросший сорняками и замусоренный мятыми сигаретными пачками и грязными бутылками пустырь, постепенно переходящий в лес.

На парковке стояла машина, наверное, хозяйская, скромный голубоватый «Форд», совсем не заметный с дороги.

До черного хода Адам добрался первым – всё-таки выступил раньше, к тому же она замешкалась по дороге, озираясь в поисках шпионов. На серой двери виднелась круглая серебристая ручка с замочной скважиной.

Странно, почему хозяин не поставил дополнительный засов – эти хлипкие замки в ручках казались не очень-то надежными даже на ее неискушенный взгляд: во многих фильмах запертые двери вскрывали какими-нибудь шпильками или скрепками. Наверное, владелец решил не заморачиваться лишними предосторожностями – над дверью даже не было камеры, которые нынче считались необходимостью на любой заправке.

Адам потянулся к ручке, но вдруг почему-то замешкался и с ухмылкой оглянулся на сестру.

– Спорим, что тут заперто?

– Спорим, нет, – парировала она. – И, если я угадала, ты выбросишь из рюкзака пять бесполезных вещей и понесешь всю еду, что здесь добудем.

– А кто будет выбирать бесполезные? – уточнил Адам.

Она на секунду задумалась.

– Я выберу три вещи, а ты две. Справедливо?

– Ладно. А если я угадаю, сама всю еду потащишь.

– В моем рюкзаке ничего лишнего нет, – засомневалась Краш. – Куда я ее дену?

– Куда хочешь, твои проблемы, – заявил Адам. – Ну что, по рукам?

При этих словах Краш словно пронзило острой болью. Цитата была из любимой папиной телевикторины, и тут она вспомнила, как он хитро подмигивал, когда ее повторял, а потом задумалась, сколько же нужно времени, чтобы залечить эту рану в сердце.

– По рукам, – ответила она.

Адам взялся за ручку, она легко повернулась, и дверь распахнулась.

Заметив его гримасу, Краш рассмеялась.

– Сам напросился, уговор дороже денег.

– Ладно, ладно, – пробурчал он. – Три вещи выберешь ты, а две – я.

Войдя с черного хода, они очутились в небольшой кладовке. Слева на металлических стеллажах рядом с небольшой конторкой разложены моющие средства и рулоны туалетной бумаги. Краш всегда любила совать нос в чужие дела и теперь, не удержавшись, осмотрела содержимое. Все бумаги были разложены в идеальном порядке: неоплаченные счета в органайзере с соответствующей надписью. Наверное, оплаченные хранятся в отдельном ящике, подумала она, и выдвинув ящик, увидела ровные ряды папок с аккуратно каллиграфическим почерком подписанными ярлычками, расставленные по годам и месяцам.

Рядом с лотком лежал калькулятор и стояла подставка с чёрными ручками «Бик Кристал» – хозяин явно признавал только одну марку. Краш тоже они нравились больше остальных.

От этой мысли почему-то стало грустно. У них было нечто общее – пустяк, конечно, но всё-таки их что-то объединяло. Любимая марка ручек, но теперь ей никогда не узнать, чем еще они похожи.

Этот вирус не просто внезапно обрубал существующие между людьми связи, но и лишал надежды на будущее, на возможность завязать новые взаимоотношения, и они опали на землю, словно концы обрезанных нитей.

Справа от входа тоже высились ряды металлических стеллажей с товарами. Там оказались сигареты нескольких марок, коробки с шоколадными батончиками, вяленой говядиной, картофельными чипсами и другими закусками, что обычно продаются в ларьках.

Адам схватил пакет кукурузных чипсов с сыром, разорвал и начал пихать их в рот, как будто впервые в жизни дорвался до еды.

– Хоть рот закрой, когда жуешь, – проворчала Краш, на что Адам ответил лишь громким хрумканьем очередной горсти чипсов.

Краш закатила глаза и начала осматривать полки в поисках чего-нибудь питательного.

Говядина вполне подойдет. По крайней мере мясо дает ощущение сытости. И орехи надо взять. Она оглядела полки сверху донизу и вдруг, тихонько охнув, замерла.

– Ты чего? – спросил Адам с набитым ртом, разбрасывая крошки.

– Кровь, – показала она.

От двери в торговый зал до черного хода, куда они только что вошли, тянулась извилистая темно-красная полоска, хотя подсохшая и прерывистая, но явно кровь, никаких сомнений.

– Да ну, какая там кровь, – Адаму лишь бы поспорить. – Может, просто пиво разлили или еще что. Чего ты сразу паникуешь?

– Это кровь, – повторила она и потянулась к двери в магазин.

– Погоди, – схватил ее за руку Адам. – Если это правда кровь, в чём я очень сомневаюсь, зачем туда соваться? А вдруг там кто-то умер от вируса и заблевал весь пол, как та тетка возле аптеки.

– Если это кровь, может, кому-то нужна наша помощь, – ответила Краш.

– Никому мы там не поможем. Если это вообще кровь, она давно засохла. Чёрт, ты же прекрасно знаешь, что зараженным ничем помочь нельзя.