Андрей Дашков - Страна слепых, или Увидеть свет

Доктор Савлов сидел за некогда роскошным столом и читал какой-то журнал. Стол был сильно подпорчен водой, которая, видимо, беспрепятственно лилась сверху во время дождя. За спиной у Савлова находилось деревянное распятие в натуральную величину. В пустых церквях я навидался их предостаточно и не мог не заметить, что голова Христа выглядит необычно — на ней не было ни волос, ни тернового венца. Вместо них — несколько десятков внедренных в череп разноцветных проводов, которые тянулись из отверстия в стене.

Курт выкатил кресло на середину зала. Человек, чье лицо скрывала бесполая маска, сидел в кресле, образующем третью вершину равностороннего треугольника. Таким образом, я оказался в центре внимания, но сам мог видеть каждого из троицы только поочередно, да к тому же рискуя свернуть себе шею. Тот, что был в маске, курил сигару, вставляя ее в отверстие между губами. Рука у него была очень маленькая, вроде бы детская, а золотистые волосы, кудряво спускавшиеся на плечи, — вроде бы женские. В общем, с добавлением Курта и Анны Гнусен мы составляли странную компанию. Даже для сновидения. И, честно говоря, я предпочел бы уже проснуться.

Черта с два.

— Итак, коллеги, если не возражаете, приступим, — сказал доктор Савлов, откладывая журнал в сторону. После этих слов коротышка водрузил на нос пенсне, а существо в маске выпустило колечко дыма и слегка наклонило голову, видимо, в знак согласия.

— Сестра Анна будет вести протокол. Прошу, — Савлов подбородком указал ей место за длинным столом, где лежали толстые обрезиненные карандаши, похожие на фаллоимитаторы, и несколько листов бумаги. Затем он обратился ко мне.

— Дорогой брат! Раз уж волей случая нам посчастливилось спасти тебя от темноты и дать тебе приют, надеюсь, ты не откажешься пройти обычную процедуру, установленную для всех новообретенных братьев и сестер Ноева кочвега?

Я слушал эту глумливо-высокопарную чушь, прикидывая: если я и впрямь откажусь, с чего начнет Курт? Пустит ли он в ход дубинку или обойдется только своими кулаками? И каким образом я дам знать, что передумал?

Между тем Савлов вещал:

— Несмотря на твое не вполне удовлетворительное физическое состояние, мы решили провести заседание комиссии как можно скорее. В некотором смысле это в твоих же интересах. От тебя требуется всего лишь отвечать на поставленные вопросы. Прошу отнестись к ним серьезно. Твои ответы будут точно записаны и в дальнейшем позволят нам сделать выводы, которые, уверен, пойдут тебе на пользу. Сестра Анна свое дело знает, не так ли?

Та кивнула и взяла карандаш наизготовку. Савлов продолжал изливать на меня поток окрашенной иронией вежливости:

— Чтобы облегчить наше общение и сделать его максимально плодотворным, позволь представить тебе присутствующих. Я — доктор Савлов, председатель комиссии. А это члены комиссии — доктор Фройд, — он указал на коротышку, — и господин… э-э-э… или госпожа? Кто вы сегодня?

Существо в маске сделало неопределенный жест — дескать, не важно. И выпустило очередное аккуратное колечко сигарного дыма.

— Ну все-таки, для протокола, — настаивал Савлов. — Какое-нибудь из ваших сегодняшних имен.

— Пусть будет Флойд, — донесся голос из-под маски. — Пинк Флойд.

— Прекрасно, — сказал Савлов. — Значит, господин Пинк Флойд. Един в двух лицах.

Смысл последнего замечания я понял чуть позднее. Но и в первую минуту усомнился, что существо, нарядившееся для маскарада, — непременно «господин». Голос был высоковат для мужчины и низковат для женщины, к тому же приглушен маской. Что касается других признаков пола, то мне приходилось видеть женщин (точнее, кротовьих самок) и поплоще. А вообще, разыгрываемый Савловым дурацкий спектакль успел утомить меня, хотя, судя по всему, только начался.

— Теперь вопрос к тебе, брат. Твое первое воспоминание об отце?

— Я не помню своего отца.

— Кто же вывел тебя из темноты?

— Один человек. Бродяга.

— Откуда ты знаешь, что он не был твоим отцом?

— Он был кастратом.

— Кастратом? — вступил в разговор Пинк Флойд. В его голосе прозвучало что-то похожее на интерес.

— Да. С ним позабавились кроты.

— А он уже был кастратом до того, как ты родился?

— Да.

— Но ты знаешь об этом только с его слов, не так ли?

— Да.

— Коллега, давайте пока отставим мотив кастрации в сторону, — снова перехватил инициативу Савлов. — Где этот человек сейчас?

«Какого черта? — лихорадочно соображал я. — Какого черта они привязались к Санте?»

— Не знаю. Скорее всего умер.

— Почему ты так думаешь?

— После пятидесяти у бродяги мало шансов выжить в одиночку.

— А что такое? — Савлов сделал удивленное лицо.

— Рефлексы уже не те. Говорят, с возрастом темнота манит все сильнее.

— Кто говорит?

— Кроты не по рождению.

— Вернемся к твоему… э-э-э… напарнику. Ты бросил его?

— Нет. Мы потеряли друг друга.

— Что именно произошло?

— Он отправился на вылазку и не вернулся. Потом я искал его, но не нашел.

— Значит, можно предположить, что он бросил тебя?

— Предположить можно все, что угодно. Если он действительно меня бросил, то причина мне неизвестна.

— Когда это случилось?

— Несколько лет назад.

— С тех пор как вы «потеряли друг друга», ты встречался с ним в тени?

— Нет, — соврал я. Сам не знаю зачем. На всякий случай. Чтобы меньше рассказывать. И пусть делают свои выводы — якобы мне на пользу.

— Пациент «пять-один» — твой сын? — Это внезапно заговорил доктор Фройд. У него оказался скрипучий голос и едва уловимый акцент.

— Нет.

— Почему ты в этом так уверен?

А в самом деле, почему? При желании я мог бы припомнить пять-шесть осемененных мной тварей детородного возраста. Но не имел желания. Что касается отцовских претензий на парня, то это до сих пор это не приходило мне в голову ввиду ничтожной вероятности. Да и Мать Ночи была вполне убедительна.

— Я предохранялся.

— Зачем? — опять подал голос Пинк Флойд.

— Кроты и так плодятся слишком быстро. Не хотел им помогать.

— Где ты его подобрал? — последовал вопрос от доктора Фройда.

— На Черной Миле. — Это было первое, что пришло мне в голову. Не рассказывать же им о подвале, слепой старухе и ее «поручении». Как ни странно, в моих умолчаниях и лжи меня укрепила внезапно мелькнувшая мысль о санитаре Курте, присвоившем себе «очки» пациента «пять-один». Даже появился какой-то азарт. Посмотрим, о чем могут догадаться три доктора сразу.

— Будь добр, уточни, где именно.

— В мотеле «Дрозды».

— Когда?

Я не сумел отказать себе в маленьком удовольствии показать Савлову три пальца — по его же примеру. Против ожидания, за этим не последовало требования пояснить, что сие значит.