Андрей Дашков - Страна слепых, или Увидеть свет

Стекла в окнах были мутными от грязи, хотя как раз это вряд ли имело значение для слепой. Все, что находилось ниже уровня ограждения веранды, заслонял каннабис. В густых зарослях не было сколько-нибудь заметной просеки, из чего следовало, что уже давно никто не подходил к дому со стороны дороги. И не пробирался в обратном направлении.

Нам пришлось самим прокладывать путь. На какое-то время старуха скрылась из виду, и это мне не нравилось. Лора шла впереди; вскоре у меня в носу засвербило от пыльцы. Я вспомнил один из своих давних, неоднократно повторявшихся снов: громадный, погруженный в темноту универмаг, невероятное количество одежды, повсюду манекены… и кроты, неотличимые от манекенов. Бесшумное движение вокруг меня, поднимается удушливое облако пыли. Я начинаю задыхаться и просыпаюсь, не успевая понять, на кой черт я туда полез.

Наконец мы оказались перед деревянным крыльцом с широкими потрескавшимися ступенями и такими же потрескавшимися перилами. Молодая поросль каннабиса опоясывала дом, остался лишь узкий проход в непосредственной близости от стен, на которых закатной кровью расплескалось солнце. С некоторым облегчением я увидел, что старуха восседает на прежнем месте. О том, что она жива, свидетельствовал только сизый дымок косячка.

Я избегал прикасаться к шатким на вид перилам, хотя двигаться мне было трудно. Рассохшиеся ступени отчаянно скрипели — еще один невыносимый звук, калечивший здешнюю тишину. Но Роза осталась безучастной и к этому. Лора подошла к ней, обняла за плечи и поцеловала в щеку. Не вынимая самокрутку изо рта, старуха проворчала:

— Кто это с тобой?

— Друг.

— У девушек друзей не бывает, глупая. Пора бы тебе это знать. Бывают попутчики или любовники. Иногда случаются счастливые совпадения, но чаще им не по пути.

— Мне с ним по пути. Мы едем к океану.

— Вот как. А что это с твоей головой?

«Пристрели старую кошелку, пока не поздно, — посоветовал Святоша-аллилуйщик — по-моему, единственный, кому пребывание в Ковчеге пошло на пользу. — У нее внутренний глаз».

Среди кротов попадались и такие. Я наблюдал за Розой, привалившись к столбу, который подпирал навес над верандой. Забавное дело: старуха мне нравилась. Следовать совету Святоши я пока не собирался — хотя бы потому, что тогда я потерял бы Лору. Или заодно пришлось бы пристрелить и ее. Кроме того, Роза действительно могла оказаться полезной — ведь я едва держался на ногах, жар не спадал, и у меня имелось опасение, что с таким здоровьем я недолго буду наслаждаться океанскими видами — если вообще доберусь до берега. Не говоря уже об острове.

Двусмысленный вопрос Лору не смутил. Вместо ответа она положила Розе на колени черный полиэтиленовый пакет, который захватила с собой, вылезая из машины. Старуха сунула руку в пакет и пошарила в нем. Уголки ее губ впервые поползли вверх; обнажились желтые крепкие зубы, прикусившие косяк.

— Отлично, — сказала Роза. — Какие мягкие, прямо шелковые. Сплету из них новую колыбельку для Дымка. Эй, парень, — обратилась она ко мне, — можешь зайти в дом, но только один. Свою компанию оставь снаружи.

«Я же говорил!» — простонал Святоша.

«Да ладно, чего там, — вмешался Счастливчик. — Может, оно и к лучшему. Ты же сам ныл: на хрена нам труп? Иди, дядя, иди, — это он уже распоряжался мной. — Мы тебя здесь подождем».

Я понятия не имел, как угодить старухе и «оставить компанию снаружи». Сколько себя помнил, голоса всегда были со мной. Санта называл это ласковой шизофренией. Даже при желании я не мог бы от нее избавиться.

— Выезжаем на рассвете, — сказал я Лоре. — Если сможешь, захвати воды и что-нибудь пожрать.

После этого спустился с крыльца и направился к «брабусу». На всякий случай решил убрать его с дороги. Дворик дома напротив показался подходящим местом для ночной стоянки. Я загнал туда машину и развернул передком к дому Розы. Заглушил мотор, устроился поудобнее и попытался заснуть.

Некоторое время витал между явью и сном. Болезнь придавала этой тоскливой ночевке особые оттенки: то дышала жарким ветром из пустыни бреда, то нагоняла холодный пот, то трясла надо мной пересохшим выменем в лихорадочной пляске, издеваясь над постоянной жаждой. О закатившемся на покой солнце напоминали только багровые всполохи на западе.

« Иди ко мне, — зашептала Красная Ртуть. — Тебя ждут уютный дом, теплый душ, мягкая постель и долгая-долгая ночь в моих объятиях… »

«Чего тебе еще надо, мудило? — возбудился Крысяра. — Думаешь, твоя бритая предложит что-нибудь получше?»

«В самом деле, почему не пользуешься, пока зовут? — подал голос безымянный новичок. — И заметь, не требуют оставить нас снаружи. Так что отдохнем вместе. Душой и телом. Ну, давай же, не будь дерьмом!»

«Эй, подсаженный, заткнись, — прорычал Счастливчик. — Тебе же сказано: там нет света, одни огни».

«Ну и чем огни хуже твоего гребаного света?»

Я и сам хотел бы услышать ответ на этот вопрос, но не успел. Кто-то постучал в боковое стекло.

Плохо дело — меня застали врасплох. Красная Ртуть заглушила сигналы тревоги. Одно утешало: когда хотят убить, как правило, не предупреждают о своем появлении тихим вежливым стуком.

К тому моменту совсем стемнело. За стеклом был виден только чей-то узкий силуэт. Я разблокировал дверцу. Думал, Лора решила переночевать со мной в машине или по крайней мере проведать больного попутчика, но оказалось, что это Роза. Вот уж не ожидал.

Снаружи потянуло дымком. Старуха забралась на переднее сиденье. От нее приятно пахло — так пахнет сухая трава ранней осенью. И ни малейшего запаха немытого тела, пота или специфической кротовьей вони, хотя все, включая оседлых, давно забыли, что такое душ и канализация.

Некоторое время мы сидели молча. Не знаю, что именно Роза видела своим внутренним глазом, но, подозреваю, особого удовольствия от этого она не получала. Такой «дар» — почище проклятия. Кому понравится проходить сквозь стены, когда за ними по большей части переполненные сортиры?

Наконец она протянула мне самокрутку. Ага, значит, что-то вроде трубки мира? Грех отказываться. Я попыхтел немножко. Хотел вернуть косяк Розе, но она отказалась, мотнув головой совсем по-зрячему. Ладно, старушка, если тебе хватит, я докурю сам. Может, как в прежние времена, прочищу каналы. А ты уж, будь добра, прикрой мою задницу — здесь, внизу. Прояви гостеприимство. При этом я еще пару-тройку затяжек осознавал, что непростительно доверчив для бродяги, который надеется дожить до утра.

Дымок, старый приятель, уже развешивал в ночи свои гирлянды, вытесняя потихоньку бредятину, лихорадку и голоса других, бормотавших предупреждения, нашептывавших проклятия или напевавших от удовольствия. По телу разлилась благодатная истома. Внутри «брабуса» сделалось уютно, а о безопасности я уже не вспоминал. Темнота по ту сторону лобового стекла распалась на множество гибких искрящихся теней, которые текли, оставаясь на месте, — прекрасный танец пустоты, недоступный ни наяву, ни в сновидении, но застигнутый врасплох благодаря Дымку…