Саша Зайцева - Госпожа Марика в бегах [СИ]

Ложечка со звоном упала на пол, я промахнулась мимо каминной полки. Боже, Марика, как ты себе это представляешь? «Господин маг, подскажите, как мне вернуться к маме с папой?» Или лучше: «Господин маг, а вы не хотите исследовать феномен перемещения людей в пространстве и времени. На моем примере. С последующим возвращением исследуемого объекта на исходное место».

Я человека не знаю, повод завести философскую беседу ноль, разве что поблагодарить за участие и помощь. «Месье был так вежлив, тонок…». Хотя мне кажется это впитанная с шелковых пеленок галантность к даме, нежели симпатия к бедовой замарашке. Могу ли я такого обаять?

Водная гладь некогда помойного ведра четкого представления о моих авантажах не давала, но вот переплести косу точно стоит. Забудь, Марика, забудь.

Ну, допустим, я нахожу эти деньги. А ну как маг плохо в темноте посмотрел? Прихожу вся такая красивая, а он возьмет да и углядит во мне что-нибудь новенькое? И все, тю-тю, на цепь.

Ладно. На одном маге свет клином не сошелся. Жила я как-то и без документов шесть лет. Нельзя слишком углубляться только в один путь, надо иметь план Б. А лучше еще и В.

Если я решаюсь заплатить, то надо придумывать способ добычи денег, если нет — способ и направление бегства. Для последнего я бы выбрала провинцию поюжнее, не с таким мерзким климатом, как тут в Сорене. Надо узнать, как добраться до городских ворот и откуда ходят почтовые кареты и дилижансы в соседние города.

Но пока сосредоточимся на первом варианте, так как убежать успеем всегда. Деньги. Всегда нужны деньги. Даже нанявшись прачкой или посудомойкой в харчевню, так быстро я состояния не сколочу. И продать нечего, даже девичьей чести. Разве что обратиться к Амандин.

— Привет, соседка, — я тихонько просочилась в комнату.

— Ну, чего мнешься, заходи. Денег что ль пришла просить, такая робкая?

— Нет, не денег, а женского совета.

По меркам пташек с бульвара утро было неприлично ранним, так что Амандин возлежала на кровати, прикрыв глаза прохладным компрессом из полотенца.

— Ммм, валяй. Тариф — чашка кофе. От тебя так вкусно им пахнет…

— Ну, тогда погоди, — я усмехнулась изящной наглости девицы. Этому бы у нее поучиться. — Дома еще осталось.

К моему возвращению с кастрюлькой в руках Амандин уже сидела в постели и сладко потягивалась. Пока я искала посуду и разливала еще горячий кофе, она, нащупала ногами потертые туфли-бабуши и, томно виляя бедрами, направилась в свой «будуар». Этого громкого названия удостоилась отгороженная деревянной ширмой часть комнаты, где расположился туалетный столик с тазом для умывания и несметным количеством баночек. Стена за ним была оклеена двумя полосами вычурных бордовых обоев, висела фривольная картинка и небольшое зеркало в жестяной раме; света из окна было много, так что все это великолепие мерцало и переливалось, отбрасывая теплые блики на ее лицо.

— Здесь я творю красоту, — провозгласила Амандин и царственно опустилась на пуф. — Излагай.

Я немного помедлила. В этой убого-роскошной обстановке движения, жесты и даже грубоватая речь соседки изменились на более мягкие и сдержанные. Интересно.

— Я хотела задать вопрос… В вашем деле быстро можно заработать?

— Даже так? — Амандин медлила с ответом, а мне все меньше нравилась эта ситуация. Зря пришла. Суечусь тут, будто прислуживаю. Закончив умывание, она повернулась ко мне и, склонив голову на бок, серьезно поглядела. — Что, приперло?

— Еще не настолько. Но скоро. Нужно пятнадцать фальконов за два дня.

— Это называется «приперли». Кто? Полиция? Маги? Айны? Наши?

— Маги.

— Ой, с этими еще можно договориться, — отмахнулась девица и продолжила утренний туалет. — С полицией хуже, там через одного такие принципиальные, аж противно. Так что не обязательно сразу на бульвар, можно, так сказать, работать индивидуально.

— Там такой… разборчивый тип, — я мялась и краснела, точно школьница. Как же это сложно. И сама прекрасно знаю, насколько «сильны» мои женские чары, но признаваться в этом… Да еще и не страдающей подобными проблемами, раскрепощенной барышне. — Не уверена, что договорюсь. Поэтому ищу варианты. И… я не про бульвар, а скорее…

Оставив свои скляночки, Амандин снова повернулась ко мне. Кажется, она полностью осознала свое превосходство.

— Милая, а что ты хотела? Наследного принца и шелковые простыни?

— Я вообще ничего не хотела. И пока ничего не собираюсь предпринимать. Просто пытаюсь понять, сколько смогу заработать этим путем, — и, выдохнув, спросила. — Скажи мне, сколько я стою?

Никогда бы не подумала, что произнесу такое вслух. Обращаясь к малознакомой продажной женщине. Впрочем, мужчине задать такой вопрос меня не заставит и дыба. Есть все же остатки гордости. Пора их, кстати, возрождать из пепла. Порыдали и хватит.

— Честно? — опять эта противная пауза. Сама попросила, Марика, сама.

— На улице бешеная конкуренция, лично для тебя фалькон за цвет волос и два за свежесть товара. Но если на улице стоять никак, то дорога тебе в домашние девочки. Это когда снимаешь сама или с веселой подружкой уютное гнездышко, и к вам периодически наведываются приятные господа. Из тех, кто не ищет приключений и нехороших болезней, а приятной компании в располагающей обстановке. Ты же чистенькая?

Ответить я ничего не успела, только хлопала глазами от прямолинейности вопроса, что Амандин расценила, видимо, за положительный ответ.

— Вот и отлично. Но учти, пятнадцать фальконов — это если очень понравишься. Еще вычти аренду, обстановку и, ясное дело, мое посредничество.

— Понятно. Есть над чем подумать, — только и смогла выдавить я.

Кто бы сомневался, что на этой дороге меня ждет что-то кроме новых долгов. Смогу или нет? Нет. Путаны из меня не получится точно, как бы жизнь не прижала. И этот неприятный разговор (спасибо тебе, Амандин) расставил точки над i.

Родилась бы в местных реалиях — не знаю, вероятно. Как я заметила, простые девушки — крестьянки, рабочие, даже вполне приличные горожанки — к этому относились гораздо менее щепетильно.

Вдова, достаточно молодая, с руками, растущими из правильного места, — даже не беря в расчет образование, я относилась к категории независимых женщин. Моими товарками были цветочницы, продавщицы шляп, белошвейки и портнихи, театральные билетерши (хотя последние были почти открытыми проститутками) и прочие самостоятельно зарабатывающие на жизнь дамы. Для них было в порядке вещей иметь папика и даже не одного. Классическая схема — тот самый интересный мужчина, который оплачивал квартирку и покупал панталончики, иногда второй для ресторанчиков и третий, для души — студент, адвокат, вдовец, ремесленник, который смиренно ждал, пока его милая нагуляется и надышится свободой (а иногда подкопит денег для укрепления совместного дела) и станет уже его женой.