Саша Зайцева - Госпожа Марика в бегах [СИ]

Облава на бульваре Маро началась внезапно, без обычного для полицейских шума и выкриков, беготни, визга заполошных дамочек и перевернутых лотков. Всякому босоногому жителю Демея хоть раз, да приходилось улепетывать, заслышав надвигающийся шмон, но то больше походило на веселую игру. Полицейские перемещались легкой трусцой, дальше первых кварталов в трущобы не углублялись и ограничивались двумя-тремя зазевавшимися неудачниками. А тут, поглядите-ка, сверкают бляхами, что брошками на ярмарке, и не где-нибудь, а в самом сердце района скупщиков, куда в иной день блюстители порядка и закона и не подумают сунуться. Разве что по уговору с матерыми.

Флико сам чуть не погорел, когда рука синего мундира тяжело опустилась на его плечо.

— Пойдем, парень, прогуляемся до Казарменной.

— Месье, да вы что? Меня тятенька ждут, заругают…

— Тятенька? — засомневался усатый мужик. — А пялиться на потаскух не заругают? Морда мне твоя знакома. Где это мы с тобой виделись?

«Конечно, виделись! Чудотворцы мне в помощь, но у тебя, следователь Оберен, плохая память на эти морды».

Флико одернул аккуратный шерстяной костюмчик, который ему справили в доме айна — слишком часто приходилось мелькать перед соседями в чинном храмовом райончике, и не все черным ходом. Непривычный жесткий воротничок-стойка, конечно, натирал шею, а короткий пиджачок делал невозможным залихватский прыжок через забор, но сейчас он был почти рад, что распрощался с такими удобными «драными тряпками», как назвал Байо его порты. Вон, у соседнего дома прижали Этьена, а вон побелевший Курт упирается, но идет за легавым. С ними никто и не разговаривал, а у него еще есть шанс отболтаться.

— Месье, — заныл мальчишка. — Месье, пожалуйста! Отец пришибет меня!

— Не скули! — рявкнул полицейский, шаря глазами по лицам прохожих. — Ага, вот и господин начальник пожаловал…

Тут-то Флико и понял: ситуация дрянь, делаем ноги. Сквозь пеструю, похожую на цыганский табор толпу, не обращая внимания на откровенные зазывы разряженных дамочек, к ним пробирался секретарь капитана Клебера, и уж очень нехорошая улыбка растягивала его тонкие губы. Узнал, рожа предательская. Узнал. Мельком глянув на полицейского и убедившись, что тот на него особо не смотрит, Флико резко рванул в сторону. Оберен, не будь дураком, ухватился за шкирку, но щуплый и юркий парень вывернулся из пиджака и припустил в сторону темнеющих подворотен.

Костюма жаль не было, а когда опостылевший целлулоидный воротничок остался далеко позади, в канаве, Флико почувствовал себя легкой птичкой, проносясь мимо домов, слепых своими закрытыми ставнями. Но расслабляться было рано.

— О-па! Кто это у нас тут? Офицер, сюда!

Цепкие пальцы пребольно ухватили за шею остановившегося чуть отдышаться мальчика. За его спиной будто из-под земли вырос тип уголовной наружности со шрамом через все лицо.

— Пусти! — заверещал Флико. — Ты че, своих сдаешь?

— А ты мне брат или сват? Офицер! — мужчина осклабился полным гнилых зубов ртом. И быстро зашептал ему в ухо. — Сегодня за вас, птенчиков, дают по десять даймов. Главы Цехов в доле, не в ту сторону тебя ноги понесли. Дуй в Ветошный, отсидись ночь в Грачовнике, туда не сунутся. И смотри, не попадись на глаза магу.

Когда за углом послышались тяжелые торопливые шаги, Флико инстинктивно дернулся бежать и не встретил никакого сопротивления, пальцы на его шее разжались, и уже в стремительно удаляющуюся спину полетело хриплое «привет капитану».

— Ай, шельмец! — завопил мужик, сгибаясь в три погибели. Стоило полицейскому приблизиться, как тот повис на нем, причитая. — Господин офицер, не видать мне внуков…

Бежать что есть сил, лететь сломя голову и молиться святому Марселю, укрывающему полой плащаницы своей просящих о милости богов беглецов.

Зловонный лабиринт дворов, тупиков и переулков, чрево выгребной ямы под названием Ветошный район, Грачовник. Люди, и правда, здесь больше походили на черных каркающих-кашляющих птиц, гнездящихся на всякой жердочке, сидящих на обочинах канав и мостящихся на порогах домов с незакрывающимися дверями, первые этажи которых давно опустились ниже уровня земли. Кособокие, построенные безо всякого порядку здания закрывали чистое небо, сгущая сумрак и тени трущобы до непроглядной черноты. Если окно не было заткнуто тряпьем или бумагой, то из него высовывалась грязная полураздетая женщина с опухшим лицом или разукрашенная бланшами небритая рожа. По узким кривым улочкам шатались в безделье пьяные патлатые оборванцы, профессиональные попрошайки, дети в одних рубашках и даже свиньи и куры. Стены домов, зачастую сооруженных из мусора и отходов, подпирались досками и палками, до поры до времени поддерживающими шаткие конструкции от неминуемого падения. Вертеп, город нужды и отчаянья во власти бесов.

Флико замер в нерешительности на границе этой клоаки — не менее грустной улочке с бурным потоком сточных вод, вышедшим из берегов засорившегося желоба.

— Эй, Флик! — от тени дома отсоединились две худенькие фигурки.

— Поль! Кто еще с вами?

— Мы вдвоем, остальных повязали, — мальчишка зло сплюнул. — Прошляпили мы дамочку. Неслись к тебе, а тут…

— Как прошляпили?!

— Шли за ней от самого мажьего дому до Маро. Пока она тряпкой махала, даже в подъезде крутились, но у бульвара потеряли. Как сквозь землю провалилась. Вот она идет по улице, а вот ее и нет.

— Мне говорил капитан… — Флико задумался. — Это иллюзия. Маг.

— Маг!

Последние слова были не возгласом удивления его догадке — Поль тыкнул пальцем в сторону ближайшего перекрестка, туда, где на распутье под раскачивающимся фонарем в клубах набегающего чада стоял высокий худой человек в форменном плаще. Лицо его было бесстрастно-сосредоточено, а в поднятых руках колыхался горячим маревом сгустившийся воздух.

— Бежим!

Ныряя за спины нетвердо стоящих на ногах встречных, перепрыгивая через кучи отбросов, а порой и лежащих тут же на мостовой бродяг, дети петляли между тесно ютящимися домами. В одном таком кривоулке-норе решено было остановиться.

Но убежище было раскрыто — и часа не прошло. Будто бес им, гадам, светит. Или и здесь нашли с кем договориться?

Когда по гулкому тупичку покатились звуки медленно приближающихся шагов, Флико почти перестал дышать и затаился. Уверенная мужская поступь, не легкие крадущиеся шажки профессионального воришки и не шарканье пьяного зеленщика. Чужак. Остановившись прямо напротив его схрона, человек замер, явно прислушиваясь. Пареньку в этот момент хотелось рот себе зажать для надежности, но любое даже самое маленькое движение могло его выдать. Оставалось лишь смотреть на начищенные сапоги с блестящими пряжками, которые будто бы не брала грязь здешних улиц.