Дарина Стрельченко - Лавочка мадам Фуфур [litres]

Не могла же я просто уйти из своей квартиры и переселиться в чужую, пустующую, скомпрометированную? Хотя моя, конечно, не лучше. И всё-таки следующие несколько недель мы жили у меня. Сложно сказать почему; может быть, интуиция; я просто хотела повременить, как будто в той квартире обитали призраки Вени и Антона.

При этом я пыталась вести себя так, чтобы бабуля не узнала о драконах в доме. С учётом размеров квартиры это было в принципе реально… Но вопрос решился, даже не состоявшись. Вернувшись из санатория, бабуля расцеловала меня, выпила чаю и ушла к себе раскладывать пасьянсы. К вечеру к ней явилась целая толпа знакомок, к ним в комнату переехал чайник. В полночь я занесла им поднос с пирожными. Пожилые дамы поблагодарили, бабуля царственно кивнула, и я ушла, уже ни капли не сомневаясь, что она, как и прежде, даже не заглянет в дальние комнаты и углы. Так что Куша и Тоша поселились в боковой – самой отдалённой от бабушки комнатушке, той самой, куда после полудня заглядывало беспощадно-ласковое солнце.

Подвешенность, ожидание; висишь, как муха в паутине, вертишься, липкая, с впрыснутым внутрь ядом; нити дрожат от движений паука. Висишь, ждёшь, когда он подберётся и…

В последние недели я постоянно думала об этой мухе; а ещё думала, что все мы – паутина, и все мы связаны друг с другом. У Антона было три лучика, за которые его можно было схватить: драконы, мать, друг. У его друга есть я, и это ещё одна болевая точка. У меня – бабуля и дед. У бабули – целая орава подружек, которых она не согласится оставить на растерзание Фуфур, даже если мы сами найдём способ спрятаться. А мать Антона? У неё наверняка есть свои друзья и близкие, пусть даже те, к которым так непримирим сын. У тех знакомых есть свои знакомые, а у тех – свои… И эта паутина так расползлась по миру, так оплела с головы до ног нас всех, что стала самой верной подмогой Фуфур. Вот что страшно: самое нежное, самое человечное, выходит, служит самому злостному и роковому.

Но одними философскими размышлениями не проживёшь, драконов надо было чем-то кормить. Да и бабуля должна была, как прежде, думать, что я работаю. Но не к Фуфур же мне идти опять?..

И тогда я вспомнила о своём старом занятии. Ещё в институте я подрабатывала репетитором. Почему бы не повторить? Но в этот раз я не буду браться за формализованные математические методы и дифференциальные уравнения. В этот раз я займусь биологией драконов. В конце концов, вот они, живые пособия…

Антон наверняка был бы очень, очень зол. Он просил меня присматривать за драконами в убежище, а я вот… устрою тут маленькую ярмарку.

– Бабуль, с деньгами напряжённо. Хочу подработать, возьму учеников. Ты не против, если они будут приходить к нам домой?

Но не все ученики соглашались приезжать ко мне – к некоторым я ездила сама. Спустя месяц после воцарения у меня драконов я возвращалась от одного из таких ребят. Вымотанная, раздражённая и счастливая оттого, что Вениамин меня сейчас не видит (если он вообще жив).

– Там есть что-нибудь в холодильнике? – разуваясь, крикнула я из прихожей.

Из другого конца квартиры ко мне понёсся Тоша. За ним более степенно выползла Ракушка – видимо, я её разбудила.

– Ужасно хочу есть. И согреться. И спать. Тош, вроде бы там оставались бутерброды?

Дракончик понурился. Понятно. Всё сожрал.

– А вчерашний творожный кекс, который бабуля готовила?

Эх… Ясно.

– Ну хоть молока налейте, пожалуйста.

Драконы хором вздохнули. Наивная, вспомнила про молоко… За отсутствием шоколадоварки эти двое отчаянно накинулись на какао, так что молоко у нас не задерживалось.

Я прошла в комнату, закуталась в махровый халат размером с поле и угрюмо устроилась в кресле. Я устала. Где Вениамин? Где Антон, который обещал что-то придумать, но уже месяц как в воду канул? Где Фуфур со своими планами по захвату мира? Почему ничего, ничего не происходит? Нет ничего хуже, чем ждать…

Не знаю, сколько я, скукожившись, злясь, просидела в кресле. Драконы примолкли. Лишь долгое время спустя я услышала шорох; подняла голову и увидела, как на кресло взбирается Тоша. Взбирается очень неуклюже, потому что лапы заняты чем-то мелким, оранжевым и круглым.

– Что это?..

Он протянул мне хурму – ту самую, что лежала в морозилке. Но теперь это был не замороженный стеклянный шар, а тёплый, мягкий, податливый и липкий фрукт. Я протянула руку, и Тоша вложил хурму мне в ладонь. Я дотронулась до его лапы. Кратко вспыхнул жар.

– Ракушка! Он потеплел!

Но Куша уже знала. Она сидела в углу, смотрела на нас, и глаза у неё сияли. Наконец-то разгорелся Тошин внутренний огонь.

Для диких драконов это своего рода ритуал: когда детёныш впервые становится тёплым, ему дают поджарить какую-нибудь дичь или стог сена. В кланах помаститее малышам предлагают хибарки в заброшенных деревнях. Наследники самых крутых драконьих династий подогревают целые замки. А наш Тоша вот начал с хурмы. И по-моему, это гуманнее, чем замок.

Он прильнул ко мне, и через минуту я наконец согрелась, снаружи и изнутри. Их волшебство непостижимо, необсуждаемо.

– Вечером поедем к вам, – произнесла я на отвратительном драконьем.

Даже если Фуфур нас подслушивает, она не разберёт из-за акцента.

Такой реакции я и ждал.

– Антон? Антон! Что ты здесь делаешь?

– А не меня ли ты ждала?

– А Фуфур? Она же может выследить тебя здесь!

– А я как ты. Хочешь спрятать – положи на видное место, – улыбаясь до ушей, ответил я. – У тебя с драконами прокатило. Думаю, прокатит и со мной!

– Антон! Дурачьё! Антоха…

Но прежде чем Иляна успела пересечь прихожую, на меня с объятиями свалились драконы, и некоторое время мы представляли собой гигантский оранжево-апельсиновый клубок.

– Голодным в кухню, – велел я, когда приветствия поутихли, и чихнул от попавшей в нос Тошиной шерсти. – Задумчивым туда же. Чай – средство от всех напастей! Ой! А-ай! Напастей, а не пастей! – вскрикнул я, когда мой тёзка-дракончик вознамерился потереться об меня клыкастой мордой. Он послушно отлип, и наши милые, любовно дрессированные драконы пошлёпали в ванную мыть лапы. У них какой-то сговор, а иначе я просто не представляю, как они умудряются умещаться там вдвоём! У нас с Веником это никогда не получалось. Как они выделывают этот фортель?

Но это подождёт. Подождёт… Я наконец шагнул к Иляне и обнял её.

– В кухню? – прошептал я. Она едва заметно качнула головой вверх-вниз; её волосы коснулись моей щеки. – В кухню, – шепнул я ещё раз.

В ванной перестала бурлить вода. Я знал: вот-вот оттуда пробкой вылетит Тоша, а за ним и Кушка.

– Надо кормить драконов.

Прошла всего какая-то секунда после того, как я отпустил её; повернулся спиной и двинулся к холодильнику. Прошла какая-то секунда, а мне уже казалось, что я всё выдумал. Шумно ввалились драконы, и обращённая ко мне дружеская, спокойная улыбка Иляны вовсе не прибавила уверенности.