Матьё Габори - Сумеречные королевства

Я сомкнул руку на эфесе Тени.

— Дьявол, — закричала рапира. — У тебя нет ни единого шанса сбежать!

Ученик поднял оружие и со свистом рассек клинком воздух.

— Защищайтесь, мессир де Рошронд, — потребовал он.

— Ты можешь сразиться за меня? — спросил я Тень.

— Конечно же, нет. Лишь в том случае, если ты позволишь мне целиком и полностью завладеть твоим сознанием. Вот тогда я сделаю из тебя отъявленного дуэлянта…

— Позволить тебе завладеть моим сознанием? Никогда!

— Ну что же, значит, ты умрешь.

Ученик потерял терпение и сделал финт. Острие его рапиры замерло в полуфуте от моего лба.

— В следующий раз я не стану останавливать руку, — усмехнулся он, опуская оружие.

— Тень?

— Да, хозяин.

— Делай, что хочешь…

— Ты не пожалеешь об этом, — прошептала она, и поток чужого сознания хлынул в мой мозг.

Улица раскрашена в алый цвет. На мостовой, щедро залитой кровью, лежат растерзанные тела — безжизненные свидетельства только что завершившейся резни. Эгрелам выпускает кишки единственному противнику, оставшемуся в живых, в его руках поблескивает золотая рукоять криса [5] Крис — малазийский или индонезийский кинжал с пламевидными или змеевидными изгибами лезвия и богато украшенной рукояткой. — страшного оружия кехитов. Прямо за Эгреламом опустился на колени Арбассен, он вытирает клинок плащом жертвы. Чуть дальше у ворот возвышается могучий мужчина. Рука в кольчужной перчатке прижимает к раненому плечу шелковый платок.

— А эти псы знали толк в драке, — рычит он и с яростью обрушивает сапог на лицо здоровенного детины, лежащего неподалеку.

— Взять хотя бы этого. Он мог бы мне пригодиться. Жаль… — Короткий вздох, и мужчина поворачивается к сыну: — Ты славно сражался, Агон.

— Спасибо, отец.

Обессиленный боем, так печально закончившимся для наших противников, я привалился к стене. Враги устроили засаду. Вторую за последний месяц, и это доказывало, что наши ночные вылазки не остались незамеченными и привлекли внимание гильдий Лоргола. Никакого сомнения, если бы не расторопный Арбассен, сейчас бы мы все валялись мертвыми.

Эгрелам покончил со своей жертвой. Он поднялся и подошел ко мне:

— Мессир, вы произвели на меня неизгладимое впечатление. Я должен поблагодарить вас.

— Поблагодарить?

— Вы доказали, что в ваших венах течет кровь Рошрондов. Да, мессир, я благодарю вас за это.

К нам присоединился отец, который тут же одернул Эгрелама.

— Заткнись, старый растяпа! — со смехом сказал барон. — Ты благодаришь его, потому что мальчишка в очередной раз спас твою шкуру. Моему сыну больше не требуются твои уроки.

— Вы правы, — улыбается Эгрелам. — Он сражается почти так же ловко, как его отец.

— Да, почти, — говорит мессир де Рошронд, обнимая сына за плечи. — Но скоро он превзойдет меня.

Голос становится тише, исчезает, тает, как тают улицы Лоргола. Расплываются очертания стен, окровавленных трупов; остается лишь одно бездыханное тело, тело молодого человека с серым лицом и белыми волосами…

Растерянный шепот вырвал меня из объятий прошлого. Ученики по-прежнему внимательно смотрели на меня, но выражение их лиц изменилось: во взглядах читалось искреннее уважение. Мой недавний противник лежал на земле, скорчившись в луже крови. В остекленевших глазах застыло изумление.

— Он мертв! Окончательно и безоговорочно мертв! — ликует Тень.

— Но как…

— Прошлое, — прерывает меня рапира. — Чудесное прошлое, которое ты хотел от меня скрыть, гадкий мальчишка!

— Пожалуйста, смени тон, — еще не оправившись от потрясения, приказал я.

— Как хочешь, но ты совершаешь ошибку, лишая себя столь великолепного прошлого, поверь мне. А твой отец, какая харизма! Я до сих пор дрожу.

Она внушала мне отвращения, и я поспешил убрать руку с эфеса. Как же она жаждала крови! Я боролся с желанием выкинуть рапиру, оставить ее здесь же, рядом с трупом несчастного школяра, чьей смерти я не хотел. Впервые с тех пор, как я покинул манор Рошрондов, я отнял чью-то жизнь, пусть даже жизнь юноши, которого Школа Ловцов Света настроила против меня. Я покосился на Дерево и ощутил дурноту. Чего ты ждешь, могучий и загадочный Дьюрн, почему ты затаился в своей черной башне? Ты не соизволил появиться, и твое бездействие превратило меня в убийцу.

Меж тем ко мне подошел один из учеников — на худенькие плечи наброшен широкий плащ. Он протянул мне руку, которую я машинально пожал.

— Дуэль прошла по правилам, — заявил юноша. — Вы имели полное право убить его. И вы сделали это мастерски! Мессир, вы произвели на меня неизгладимое впечатление. Я должен поблагодарить вас.

Те же слова… Ученик улыбнулся. Я попятился и, сопровождаемый озадаченным взглядом моего нового поклонника, бросился бежать к павильону Мелодена. Устроившись в алькове из корней, учитель играл на цистре. Когда я влетел в комнату, музыкант остановился.

— Какая мрачная физиономия, — заметил Мелоден, выбираясь из своего убежища.

— Я только что убил одного ученика, — сокрушенно сообщил я. — Без сомнения, наставничество строго осудит меня и сочтет недостойным своих рядов.

— Дуэль?

— Да.

— Так в чем же печаль?

— Обстоятельства не важны. Он умер.

— Ну и на здоровье, он вас спровоцировал! Он знал, чем рискует.

— Вот уж не думаю. Без Тени я бы сейчас был на его месте.

Лицо Мелодена окаменело. Его взгляд прилип к клинку, перепачканному кровью, которую я даже и не удосужился стереть.

— Тень? Это ее имя? Значит, Урланк успел снабдить вас оружием… И вы уже сражались им? Впрочем, что за глупый вопрос… Светлые силы, — пробормотал музыкант, прижимая инструмент к груди. — Рапира, так быстро… Но почему же Урланк не предупредил меня?

Я схватил его за руку.

— О чем вы говорите?

Мелоден смотрел на меня, но не видел. Он вырвал руку и устремился к полкам.

— Что же выбрать… Решай, Мелоден, решай, — шептал музыкант, поглаживая цистры. — Может быть, эта? Нет, она еще не готова. Или эта? Глупо, она всех убьет. О, дьявол тебя побери, сделай же выбор, пожалуйста, сделай выбор, времени совсем не осталось, деревья вскоре обо всем догадаются.

Он бросил взгляд на Ловца Света.

Я ничего не понимал. Нехотя моя рука потянулась к гарде рапиры.

— Тень, ты что-нибудь понимаешь? — я показал ей разыгрывающуюся сцену.

— Возможно, что каждый выдает себя за кого-то другого? — пробурчала рапира.

— Не понимаю тебя.

— Память, твоя память. У меня было достаточно времени, чтобы покопаться в ней и увидеть то, чего ты не заметил.

— Что ты пытаешься мне сказать?

— Например, я удивляюсь, как ты мог уверовать, что Урланк рисует оружие, руководствуясь твоими желаниями…