Матьё Габори - Сумеречные королевства

— Что он здесь делает? — спросила незнакомка у Мандрио.

— Я подрядился оказать ему одну небольшую услугу, красавица моя. В Лорголе появился аккордник из семьи цистры. Лерсшвен хотел бы, чтобы мы разыскали для него этого музыканта.

Лицо женщины стало злым.

— Нет! — проскрипела она. — Ты поклялся, что мы больше не будем играть. Сам знаешь, как это опасно.

— Замолчи! — резко прервал собеседницу Мандрио. — Не смей мне перечить! Сегодня вечером мы будем играть, и ты тоже. Мы найдем этого человека!

Мандрио подошел к фэйри и грубо схватил за его плечо.

— Посмотри внимательно на наш маленький квартет, Лерсшвен, — выдохнул лжеаккордник. — Этим вечером мы сыграем для тебя. Музыка, истинная музыка, музыка разума и фантазий полетит по улицам, заглянет в каждый дом, в душу каждой тупой твари, что живет в этом проклятом квартале! А затем, порхая от переулка к переулку, от сознания к сознанию, она внезапно обнаружит знакомое место, рассудок аккордника… Безмолвно, ласково она ощупает его, вползет в голову, чтобы украсть картины, которые видят глаза искомого человека. После чего, удовлетворенная, музыка вернется сюда, склонится к моему плечу и нашепчет все, что видела. Музыка, Лерсшвен! Лишь она одна способна сотворить такое!

Лерсшвен неотрывно смотрел в пылающие глаза лжеаккордника, готовый в любую секунду подхватить своего Танцора и убежать, если этот безумец не прекратит вопить всего в нескольких дюймах от его лица. Внезапно Мандрио резко развернулся, в три прыжка пересек комнату, раскидывая ногами листы партитуры, лежавшие на его пути.

— Не веришь мне, фэйри? Ты ведь скептик, не так ли? Тогда раскрой свои уши! Будь внимателен, не упусти ни ноты, внемли искусству, которое принадлежит нам одним, — вскричал он, хлопком в ладоши созывая остальных. — Друзья мои, давайте устроим этому магу представление, которого он никогда не забудет.

Закончив фразу, мужчина решительно опустил руки на клавиши.

Лерсшвен не раз слышал, как звучит клавесин, но виртуозная манера исполнения Мандрио с первых аккордов заворожила его. С серьезными лицами трое других лжеаккордников также уселись за инструменты и начали играть, по очереди вплетая свои мелодии в мелодию Мандрио. Музыка звучала все громче, превращаясь в величественную симфонию. Испуганный Лерсшвен отступил в глубь комнаты.

С помощью Танцора затменник создал два сверкающих диска, которые тут же закружились рядом с его ушами. Фэйри принял меры предосторожности: диски были призваны заглушить звуки, которые стали по-настоящему грозными.

Четверо лжеаккордников, поглощенные музыкой, больше не обращали внимания на гостя. Казалось, только женщина все еще не желает подчиняться Мандрио. Время от времени в ее глазах вспыхивал недобрый огонек. А музыка набирала силу. У Лерсшвена появилось странное впечатление, что она просачивается сквозь камни стен, чтобы раствориться в Нижних кварталах. Понемногу лица исполнителей бледнели. Неожиданно Мандрио испустил яростный крик. Он резко откинул голову назад, и трое музыкантов застыли, не донеся пальцы до клавиш. Мандрио в одиночестве закончил мелодию, выведя последнюю резкую ноту. Глаза женщины закатились, и она рухнула на пол. Один из лжеаккордников хотел броситься к подруге.

— Оставь ее! — приказал Мандрио.

Он снова подошел к Лерсшвену, который тут же заметил, как заострились черты лица музыканта. Его лоб блестел от пота, зрачки расширились, казалось, мужчина находится на грани обморока.

— Мужчина с цистрой очень сильный противник, — слабым голосом сообщил Мандрио. — Уж и не знаю, что вы от него хотите, но наша музыка чуть было не потерялась в его сознании. И потом, он не один. Его кто-то охраняет, заботится о его рассудке. Я увидел любопытные вещи. Он был на крыше, в Лорголе, в сопровождении двух эльфов. Не ошибусь, если скажу, что вся эта троица смотрела на Танцора на соседней крыше.

Эльфы? Затменнику хватило этих отрывочных сведений: Агон охотился на Танцора. Теперь фэйри знал, где искать сына барона де Рошронда. Лерсшвен долго смотрел на лжеаккордника, а затем, не говоря ни слова, развернулся к выходу.

Мандрио окликнул мага, когда тот уже спускался по лестнице:

— Я дал вам то, что вы хотели, Лерсшвен. Вы не забудете о своем обещании?

Это «вы» не ускользнуло от затменника. Однако он пообещал себе, что найдет средство заставить склонить голову строптивого лжеаккордника. Лерсшвен ненавидел любого, кто забывал свою роль в его пьесе… Меж тем перспектива встречи с Агоном успокоила Лерсшвена. Наконец-то черные феи возьмутся за дело. Горгульям с улицы Забытых мастеров осталось ждать совсем не долго.

Тем же вечером Серильо и Малисен взяли меня на охоту. «Мастер случайностей», Серильо просто околдовал меня. Я позволил эльфам увлечь меня на крыши Лоргола и теперь наслаждался видом города с этой высокой точки. Однако охота не задалась с самого начала. Серильо заметил Танцора, балансирующего на вывеске таверны, но малыш исчез, устрашившись чар маленького охотника. Я сыграл на цистре, но, казалось, волшебное создание меня не услышало.

Потом мы заметили двух других эльфов, не принадлежащих к гильдии, которые охотились неподалеку и распугали всех окрестных Танцоров. Столь жестокая конкуренция нисколько не смущала Серильо. Он считал вполне нормальным тот факт, что эльфы «уводят» друг у друга добычу. «Если бы дело обстояло иначе, — поучал нас Серильо, — охота была бы слишком легкой. Это хорошо, что Танцора трудно поймать. Однажды, когда маги решат систематически охотиться на этих крох, магия потеряет свою сущность, верьте мне!»

Слушая Серильо, можно было подумать, что те Танцоры, которые попадались в ловушку, делали это нарочно, просто для того, чтобы удовлетворить нужды маленьких охотников…

Наше пребывание на крышах оказалось недолгим, причем по моей вине. В какой-то момент я ощутил странное головокружение, словно некто попытался пробраться в мой разум. Тень тут же всполошилась, утверждая, что вторжение было очень мощным. Обеспокоенный, я отказался дальше следовать за Серильо, и мы вернулись в подвал братства.

В последующие дни я и Амертина обживались в нашем новом доме. Большая часть эльфов приняла нас благосклонно. Внешнее уродство Амертины нисколько не пугало обитателей подвала, и они радостно спешили ей навстречу, чтобы послушать рассказы о жизни черной феи. Она никогда не упоминала Школу Ловцов Света, но зато подробно поведала о детстве, проведенном в закоулках городской клоаки, именно там она научилась выживать в мире людей.

Что касается меня, то я не отходил от Серильо и Малисена. Они уделяли мне все свободное время, помогая лучше понять желания Танцора. Прежде всего, я должен был научиться не требовать от крохи чересчур многого. Танцоры не терпели никакого насилия, и если ты хотел получить утонченную магию Затмения, то должен был выверять каждый свой жест. Серильо настоятельно рекомендовал мне давать Танцору больше свободы. Мои усилия не пропали даром. С каждым днем мой подопечный все больше и больше доверял мне. Он уже не считал меня хозяином, но видел во мне друга и «транслировал» свои чувства, даже когда я его об этом не просил, ожидая простого и искреннего отклика. Наша крепнущая дружба бесила ревнивую Тень. Ехидная рапира дулась и игнорировала меня. Когда я пытался поговорить с ней, она лишь смеялась над этой дружбой, разоблачая «слащавую сентиментальность»…