Матьё Габори - Сумеречные королевства

— Рассвет еще нескоро, — прошептала черная фея.

Я схватил ее запястье, и тут же мои пальцы пронзила острая боль. Зловещие черные отметины, заклеймившие руки, никуда не исчезли. В моих воспоминаниях царил настоящий сумбур: лжеаккордник, клавесины, Элиос. В круговерти последних событий я забыл о той пытке, на которую меня обрек психолунник.

— Мне кажется, что я проспал целый год… — вялым голосом признался я.

— Всего лишь сутки, — успокоила меня Амертина. — Ты был так измотан.

Она подъехала к рядам полок, чтобы взять в руки маску.

— Это место завораживает меня. Знаешь, я слушала шепот древесины. Актерская труппа, которой принадлежали эти повозки, приехала из самого Абима.

— Так издалека? — Я спустил ноги на пол. — Что они забыли в Лорголе?

— Вот уж не знаю. О, если бы ты видел роскошные ткани их костюмов! Я обнаружила здесь самые странные наряды.

Я встал, втянув голову в плечи — потолок оказался слишком низким.

— Тебе надо размять ноги, — сказала фея, кладя маску на место.

Я приоткрыл окошко и, положив локти на подоконник, подставил лицо свежему ночному ветру. В нескольких шагах от фургона я мог видеть гротескные силуэты горгулий, рассыпавшихся вдоль всего каравана.

Мы ехали по проселочной дороге, петлявшей по спящей дубраве. Подняв глаза, я заметил еще нескольких горгулий, парящих над повозками. Я улыбнулся и закрыл окошко.

— Дай мне плащ, я намерен выйти наружу.

Амертина указала мне на широкий плащ, подбитый горностаем, который висел на крюке у входной двери.

— Он должен мне подойти, — согласился я, набрасывая плащ на плечи.

Комната выходила в узкий и темный коридор, заканчивающийся деревянной лесенкой. Я поднялся по ней, откинул люк и очутился в очередном коридоре. Я миновал еще два люка, прежде чем осознал, что заблудился. Недра фургона представляли собой настоящий лабиринт, «населенный» театральными костюмами и марионетками.

Поплутав еще немного, я наконец наткнулся на дверцу, ведущую на улицу. Раздалось приглушенное ругательство, и я заметил в проеме двери фигуру, напоминающую всклокоченного медведя.

— Кто тут бродит?

— Агон, — ответил я, скользнув к незнакомцу.

— Мессир де Рошронд, — почтительно поприветствовал меня неизвестный.

Он сидел на козлах фургона и держал в руках поводья, тянущиеся к четырем лошадям. Под поношенным коротким плащом скрывалась кольчужная рубашка с кожаными рукавами. В профиль его угловатое лицо напоминало каменное изваяние. Возница с интересом посмотрел на меня.

— Так значит, это вы, мессир…

— А ты представлял меня как-то иначе?

— О нет, вы неверно меня поняли. Просто… ваше лицо, ваши волосы…

— Что вас смутило?

— Они не такие, как у всех, вот что я хотел сказать, — пробормотал возница, отводя глаза.

— Как тебя звать?

— Сандор, мессир. Наемник, а в настоящий момент — кучер…

Я кивнул и остановил свой взгляд на дороге. Нас обдувал ледяной ветер. Лошади выглядели изможденными, а главное — крайне встревоженными. Должно быть, их пугала близость горгулий: животные каждый раз вздрагивали, когда каменные создания принимались обмениваться пронзительными гортанными криками. Я прислушался к этой странной перекличке и склонился к плечу Сандора:

— И часто они так делают?

Наемник нахмурил брови.

— Я думал, что вы мне скажете, с чего они так вопят. Ведь вы — их хозяин, не так ли? По крайней мере, все это утверждают.

— Хозяин, — повторил я. — Очень на это надеюсь.

Я взглянул на горгулью, шагавшую рядом с лошадьми, и, поддавшись внезапному порыву, ткнул в нее пальцем.

— Иди сюда, — прошептал я.

Горгулья наклонила голову и уставилась на меня пустыми глазницами. Затем она открыла пасть и медленно развернулась, чтобы тут же вскарабкаться на фургон, цепляясь когтями за дерево.

— О, мессир, прошу вас, не стоит так поступать, — выдохнул Сандор, косясь на тварь, лезущую к нам.

— Не волнуйся.

Я всего лишь хотел убедиться, что ничто не изменилось со дня страшной резни в галерее и что горгульи по-прежнему беспрекословно повинуются мне. Ту, которую я позвал, нависла над скамейкой. Сандор сгорбился, его губы дрожали. Хватит демонстраций. Я лениво махнул рукой, прогоняя горгулью, которая тут же исчезла, чтобы вновь занять свое место в конвое.

— Вот видишь, — сказал я, — бояться нечего, они подчиняются мне.

— Возможно. И все же вы наделены странной властью.

— Лоргол остался далеко позади?

— Да, мы ехали быстро, почти не останавливаясь. Мы углубились в лес, чтобы избежать больших проезжих трактов. Они забиты людьми, лошадям там не пройти. Да и горгульи, они привлекут к себе лишнее внимание. Пол у ночники больше не могут прятать от посторонних глаз этих созданий.

— А лошади? Они кажутся изможденными.

— О, вы не беспокойтесь за них. Это выносливые животные, мессир. Бродячие артисты привыкли к долгим странствиям. Эти лошадки родом из Модеенской марки. Как и это дерево, — Сандор хлопнул ладонью по скамье, на которой мы сидели. — Королевское дерево, на вид хрупкое, а на самом деле — крепче камня. Те, кто строил эти фургоны, отлично знал свое ремесло, уж поверьте мне. На такой повозке я смогу проехать через все королевство, ни разу не сменив колеса!

— А тебе известно, когда мы прибудем на место?

— Нет, мессир, но я знаю другое: где бы мы ни находились, следует держаться настороже. Кехиты почти повсюду. Кто-то из парней уверял, что видел этих конников в долине еще до того, как наш караван свернул в лес.

— Они могут преградить нам дорогу?

— Только если прознают, кто мы. Не думаю, что они станут тратить время на каких-то там бродячих артистов. Однако у меня душа неспокойна. Со всей этой магией даже и не знаешь, чего ждать.

Я положил руку ему на плечо:

— Я возвращаюсь в фургон. Мужайся, друг.

— Спасибо, мессир.

Я залез в повозку и внезапно вспомнил о Тени. После пробуждения я ни разу не касался гарды рапиры.

— Наконец-то! — воскликнула она. — Агон, хозяин, я что, заурядный кусок металла? Или того хуже, обычная шпага?!

Ее негодование показалось мне правомерным, и, чтобы выпросить прощение у обидчивой дамочки, я позволил Тени взглянуть на окружающее моими глазами.

— На что здесь смотреть? — проворчала она. — Где мы находимся?

Затем, порывшись в моей памяти, рапира воскликнула:

— О нет, хозяин, только не это. Какие ужасные декорации… И ты бродишь среди хлама каких-то фигляров и…

— Я брожу? Я нуждаюсь в покое.

— В покое? В таком случае, вынуждена тебе напомнить, что ты — властитель этого каравана. Извини меня, но мне кажется, что время для покоя и отдыха еще не наступило…

— Ты меня бесишь. Я только-только привык к этому месту.