Эль Косимано - Буря времен года [litres]

– Не могу похвастаться, что хожу на свидания.

– Так вы с Хулио… Вы никогда?..

– О чем ты? Чтобы мы целовались? – Я морщу нос от этой мысли. Как бы мне хотелось, чтобы Джек мог увидеть нас с Хулио вместе. Возможно, тогда бы он мне поверил. – Я питаю отвращение к кокосовым орехам.

Он снова смеется. Потом кашляет и не сразу восстанавливает дыхание, а я мысленно устремляюсь к нему всем моим существом. Тянусь к нему, не желая причинить боль.

Я пододвигаю руку поближе к забору.

– Хулио никогда не признается в том, что влюблен в Эмбер. – Я понимаю, о чем именно думал Джек, когда оставлял эти четыре батарейки на столе в библиотеке. – Твой план. Ты действительно думаешь, что он сработает?

Я напряженно ожидаю его ответа, вслушиваясь в его затрудненное дыхание.

– Должен сработать, и очень скоро, – наконец говорит Джек. – Этим летом, перед осенней Зачисткой. Я знаю, что Поппи боится и хочет, чтобы ты дралась. – Я прикусываю губу зубами, вспоминая свое обещание ей. И Хулио тоже. – Но если мы не вытащим тебя в ближайшее время, у нас не будет другого шанса.

– Шанса на что? – Я хочу услышать эти слова из его уст. Мне нужно знать, что речь идет о чем-то большем, чем просто я и красная черта. – Что ты задумал, Джек?

Я жду в напряженном молчании, опасаясь, что, возможно, он сам не знает. Когда он наконец заговаривает, его голос так слаб, что мне приходится слушать его ответ не только ушами, но и сердцем.

– Я хочу пригласить тебя на свидание, не задаваясь вопросом, когда тебе придется убить меня. Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, не испытывая сожаления из-за того, что должна сделать. Я хочу…

Джек снова замолкает. На мгновение я перестаю слышать его дыхание.

– Джек?

Я встаю на колени и хватаюсь за забор, но он уже там, бледный и дрожащий, просовывает пальцы сквозь звенья цепи, прижимается лбом к сетке.

– Ты должна поговорить с Хулио, – говорит он, и его лицо искажается от боли. – Должна убедить его помочь тебе. Эмбер и Вуди уже дали свое согласие. Скажи Хулио, чтобы нашел способ связаться с Вуди. Вуди знает, что делать.

Бледные разрозненные лучики света мерцают под кожей Джека.

Я тянусь к его руке в отчаянной попытке удержать. Раньше это срабатывало, значит, может сработать снова. Но Джек отрицательно качает головой.

– Мне нужно идти. – Теперь все его тело дрожит. – В последний раз, обещаю, – говорит он со слабой улыбкой.

В последний раз. Меня охватывает волна паники. Кронос или его Стражи могут прикончить меня уже на следующей неделе. Или я никогда не вернусь домой и не очнусь от стазиса. Я могу никогда больше не выйти из Обсерватории живой и не увижу Джека. Такое ощущение, что наше будущее балансирует на шарнире, и вдруг понимаю, на чьей стороне я хочу быть. Я уже переступила черту. Мы уже падаем…

– Я ни о чем не жалею, – говорю я ему.

Наши носы соприкасаются, когда я протягиваю руку через забор, чтобы убедиться, что его передатчик включен. А потом включаю и свой тоже. Я чувствую его дыхание, мягкое и холодное сквозь отверстия в звеньях цепи. Прежде чем наши губы встречаются, я чувствую, как он ускользает.

Пять месяцев спустя

Ожидание – самая трудная часть. Я прохаживаюсь за рабочим креслом Чилла, то и дело через плечо заглядывая ему в планшет. Борей позвонил несколько часов назад. Молюсь, чтобы ничего не случилось. Раздается стук в дверь, и мы резко вскидываем головы. Чилл вскакивает на ноги и едва не натыкается на меня в своем рвении поскорее открыть.

Дверной проем перегорожен ящиком. Слова «хрупкий» и «этой стороной вверх» прикрывают вентиляционные отверстия, просверленные в древесине. Краснолицый и обливающийся потом Борей вкатывает тележку через порог, сгружает ящик в середине комнаты и, вооружившись ломом, атакует его верхний угол.

Мы отступаем назад. Раздается скрип отрываемых гвоздей, и он открывает и откидывает крышку. Скрючившаяся внутри фигура поднимается, разминая затекшие ноги и моргая от яркого света. Вместе с ним из ящика вырывается струя горячего воздуха.

С висков Хулио Верано капает пот. Его волосы всклокочены и мокры, футболка прилипла к телу. При этом выглядит он точно так же, как я себе и представлял по его фотографиям с камер наблюдения. Что застает меня врасплох, так это его запах. Он пахнет, как морская вода на разгоряченной от солнца коже и свежескошенная трава. Как каждое забытое лето моей юности. Даже если бы он не выглядел так, будто способен унести Флёр под мышкой, у меня все равно руки чешутся врезать ему по физиономии.

– Что тебя так задержало? – рявкаю я, сгорая от нетерпения вознаградить себя за несколько потерянных часов.

Хулио хватается за плечевой ремень длинного черного оружейного чехла и протягивает его мне.

– Застрял в аэропорту.

Он отирает лицо краем футболки, являя моему взору еще одну причину ненавидеть его – накачанный пресс. Вылезая из ящика, он окидывает Чилла беглым взглядом. Не больше энергии он затрачивает и на меня. Хулио сейчас в самом разгаре сезона. Чилл же, напротив, не посещал физкультуру со времен Рейгана у власти, а я еще зеленый, всего три недели как вышел из стазиса. Хулио может убить нас прямо в нашей комнате в общежитии, и никто никогда не узнает.

Я протягиваю ему его черную сумку.

– Может быть, если бы ты не взял с собой винтовку, у охраны не было бы поводов тебя задержать.

– Это не винтовка, идиот. Это гитара. И забрал я ее из своей комнаты в общежитии. – Хулио опускает мягкий черный футляр обратно в ящик.

Чилл протягивает Борею конверт. Быстро ознакомившись с его содержимым, Борей бросает мне связку ключей. Я ловлю их, прижав к груди.

– Пристань для яхт в Южном доке, место номер три, – сообщает он, передавая Хулио два халата, как у работников кафетерия, и шапочки для волос. – У вас есть шесть часов на то, чтобы успеть пройти через шлюз до отлива. Так что поспешите.

Я смотрю вслед его лысой макушке, удаляющейся по коридору. Большую часть своего времени года я провел, обналичивая акции и распродавая инвестиции, накопленные за эти годы, и, объединив доходы и проценты, получил достаточно, чтобы заплатить за катер, который Борей купил для нас под вымышленным именем. В этом конверте он уносит поручение о перечислении денег с офшорного счета, содержащего то, что осталось от сбережений всей моей жизни, за вычетом нескольких тысяч долларов, отложенных на еду, топливо и припасы для путешествия.

– У нас не так много времени, – говорит Хулио, натягивая халат, который едва сходится у него на груди. Он заправляет волосы под белую шапочку и протягивает мне второй набор. – Давай покончим с этим, пока я не передумал. Какой у нас план?