Эль Косимано - Буря времен года [litres]

Он встречается со мной взглядом в зеркале заднего вида.

– Спасибо, – говорю я ему. – За то, что привез нас сюда. Я твой должник.

– И должок за тобой немаленький. Флёр заставила меня три часа просидеть с тобой на заднем сиденье, держа тебя за руку.

Я стараюсь не представлять Хулио рядом со мной. Плохо уже то, что я очнулся в его рубашке. Я морщусь от его запаха: масло ши и дезодорант с ароматом тропического бриза.

– Почему Эмбер не могла это сделать? – интересуюсь я, хотя и не могу винить ее за нежелание прикасаться ко мне после того инцидента с ножом в хижине.

– Я предлагала, – говорит она, невинно хлопая ресницами, – но Хулио мне не позволил.

Хулио крепче сжимает руль, так что белеют костяшки пальцев, и сильнее вдавливается спиной в водительское кресло.

– Как невероятно самоотверженно с его стороны, – бормочу я.

– Насколько я могу судить, вы все мне должны.

Вывернув руль, он съезжает с шоссе на обочину, взметывая колесами облако пыли. Наши фары высвечивают кучку машин на гравиевой стоянке, а в окне невысокого деревянного здания за ней мерцает неоновый свет.

– Почему мы остановились? – спрашиваю я.

– Потому что, во-первых, я голоден, и во-вторых, отсидел себе задницу. Прострадав три часа на заднем сиденье рядом с тобой, я бы не отказался и выпить. Если тебя что-то не устраивает, можешь сразиться со мной.

Он заводит седан на стоянку и резко останавливается, так что у меня начинает пульсировать плечо, а Флёр просыпается. Хулио выдергивает ключи из замка зажигания и выходит прежде, чем кто-либо из нас успеет возразить. Сунув ключи в передний карман джинсов, он неторопливо направляется к бару.

Эмбер открывает рот от удивления. Подавив нервный смешок, она толкает дверцу со своей стороны и спешит за Хулио. Тот входит в бар, выпуская наружу теплый древесный свет и горько-сладкий запах виски и дешевого пива. Машина погружается в полумрак и тишину, когда они исчезают внутри.

– Где мы находимся? – спрашивает Флёр, толчком садясь на сиденье.

Ее волосы взъерошены от сна, и розовые пряди вспыхивают в свете фар проезжающих по шоссе машин.

– Точно не знаю. – Я отчетливо осознаю, какие у нее пухлые полные губы и горячие руки, прижимающиеся к моей груди и облегчающие боль в плече. – Похоже, мы тут застряли.

Двигатель пощелкивает, остывая. Я прикладываю ладонь к ее щеке и стираю засохшее пятно моей крови. Никак не могу перестать думать о прошлой ночи. Как же сильно мне хотелось поцеловать ее у костра. Проведя пальцами по ее волосам, я притягиваю ее к себе. Сиденье скрипит, когда она тянется ко мне своими мягкими губами. Водя ногтями по моим ребрам, она посылает по моей коже толпу мурашек, углубляя поцелуй. Мои руки скользят вниз по ее спине, а ногти впиваются в швы вокруг карманов ее джинсов.

– Джек, – задыхаясь, шепчет она мое имя, сражая меня наповал. – Джек, мне нужно отлучиться в туалет.

Я чувствую ее улыбку и сам улыбаюсь в ответ. Она протягивает руки и начинает застегивать пуговицы на рубашке Хулио, и я почти уверен, что это самый болезненный способ из всех, какими она меня когда-либо убивала. Я откидываю голову назад, упираясь затылком в стекло и приказывая сердцу успокоиться, а телу остыть, прежде чем мне придется встать и выйти из машины.

Тут кто-то начинает стучать кулаком в стекло позади меня, и мы от неожиданности едва не выпрыгиваем из собственной кожи.

– Поторопись, Соммерс. Ты мой должник. Это значит, что ты угощаешь.

Мы с Флёр чуть не вываливаемся из машины, когда Хулио рывком распахивает дверцу. Разинув рот, он смотрит сверху вниз на растянувшуюся на мне Флёр, которая отчаянно краснеет. Не припомню, чтобы когда-либо видел ее в таком смущении. Она перелезает через меня, пробуждая боль в плече, обзывает Хулио словом, вызывающим мое восхищение, и исчезает в баре.

Вытаскивая занемевшие конечности с заднего сиденья, я ощущаю себя ровно на свои пятьдесят лет. Хулио протягивает мне руку, и в его дыхании уже чувствуется легкий привкус спиртного. Мое плечо стонет, когда он рывком выдергивает меня из салона, и я поправляю его рубашку, чтобы прикрыть окровавленную повязку.

Я притормаживаю у машины, соображая, как бы сказать нужные слова.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что вернулся за мной.

Ему вовсе необязательно было это делать. Они с Эмбер могли бы взять Флёр и машину и убраться с той горы, ни разу не оглянувшись. Когда раздался выстрел и я упал, меня не страшила боль. Я был в ужасе от того, что никто за мной не придет. Что меня бросят умирать там в одиночестве.

Он дергает плечом, отмахиваясь от моей благодарности, как от куртки, которая ему не подходит.

– Ничего особенного. Ты ведь сделал то же самое для меня, верно?

По парковке пролетает порыв холодного ветра. Хулио разворачивается и идет к бару, засунув руки в карманы джинсов и сгорбив плечи. Я шагаю было за ним, но тут краем глаза улавливаю какое-то движение – тень в темноте. Я поворачиваюсь, чтобы поймать ее, но на парковке никого нет. В воздухе ощущается лишь запах дизельного топлива и пыли.

Хулио придерживает открытую дверь.

– Ты идешь?

– Да, – говорю я, загоняя в дальний угол сознания наблюдение о том, что здесь гораздо холоднее, чем следовало бы. – Уже иду.

Я шагаю за Хулио и окунаюсь прямиком в тусклый свет и звон бокалов. Здесь нет вышибалы, и никто не проверяет документы на входе. Одинокий бармен почти не обращает на нас внимания. За стойкой сидит горстка стариков с обветренными, усталыми лицами. Все они либо пялятся в свой стакан, либо в экран телевизора, по которому передают вечерние новости с выключенным звуком. Теплое затхлое помещение навевает сонливость, в воздухе ощущается сладковатый запах хмеля. Может быть, Хулио прав и я волнуюсь почем зря.

Я иду за ним к единственному бильярдному столу в глубине зала. Флёр и Эмбер уже катают шары, готовясь играть. Хулио делает быстрый глоток бурбона с их столика и запивает его большим глотком пива.

– Дай мне ключи, – говорит Флёр, и Хулио послушно сует руку в карман.

– Сыграем двое против двух?

Он бросает ей ключи, но она передает их мне. Похоже, я всем им обязан, раз меня назначили водителем.

– Не в этот раз, – говорит Эмбер, расставляя шары на столе, после чего ударяет кием, и они раскатываются в разные стороны, причем два попадают в лузы. Мы наблюдаем, как она обходит вокруг стола, чтобы сделать три следующих удара, и Хулио тем временем допивает пиво. Флёр натирает наконечник кия мелом, ожидая своей очереди.

Я тащу Хулио за собой в бар.

– Я умираю с голоду. Давай возьмем чего-нибудь поесть.

Бармен, не торопясь, обслуживает завсегдатаев, которых знает поименно, и, нацеживая пиво из крана, пристально смотрит на нас, вероятно, прикидывая, сколько нам лет. Я беру закатанное в пленку меню из стопки, засунутой под держатель для салфеток.