Майкл Муркок - История Рунного посоха [4 книги: Голова с камнем; Амулет Безумного Бога; Меч Рассвета; Рунный посох]

Без боевых кличей – единственными звуками были топот копыт и позвякивание амуниции – камаргцы рванулись вперед, возглавляемые Хоукмуном, который, припав к шее лошади, несся прямо на ошалевшего часового. В следующий миг клинок вошел часовому в горло, и тот рухнул с булькающим хрипом.

Они пронеслись через первый ряд палаток, рубя растяжки, убивая тех немногих, кто попытался их остановить, и снова гранбретанцы так и не поняли, кто же на них напал. Хоукмун добрался до середины первого палаточного кольца, его меч описал широкую дугу, и стоявший в центре штандарт ордена Гончей хрустнул древком, заскрежетал и упал в походный костер, выбросив сноп искр.

Хоукмун не стал задерживаться, направляясь в самый центр огромного лагеря. Тревоги на берегу никто не поднял: нападавших не услышали за шумом, какой производили сами гранбретанцы.

На него бежали три мечника, успевшие кое-как нацепить доспехи. Он заставил лошадь прянуть в сторону и, парируя широким клинком удары, выбил меч у одного из солдат. Оставшиеся двое наседали, но Хоукмун, рубанув одного по запястью, отсек руку, а второму, что попятился под его напором, вогнал меч в грудь.

Лошадь, испугавшись, поднялась было на дыбы, но он успокоил ее и направил к следующему ряду палаток, из которых уже выбегали воины – в одном исподнем, но с мечами и щитами. Они попытались преградить путь Хоукмуну и его отряду, но его люди по сигналу рассыпались, на полном скаку выстраиваясь полумесяцем, в мгновение ока снесли непрочные порядки противника и вылетели к следующему кольцу походных палаток. Перерезанные ими растяжки взвивались в воздух, ткань то одного, то другого шатра падала на тех, кто оказался внутри.

Наконец мечом, залитым кровью по самую рукоять, Хоукмун прорубил себе путь в самый центр круга, к гордому знамени с богомолом – знамени ордена, возглавляемого самим королем-императором. Вокруг, сомкнув щиты, сгрудились воины. Даже не обернувшись посмотреть, следует ли за ним его отряд, Хоукмун с яростным кличем помчался на них. Когда его меч с грохотом ударил в щит ближайшего солдата, руку пронизала боль, но он замахнулся снова. Его клинок расколол щит и полоснул по скрывавшемуся за ним человеку. Тот пошатнулся, истекая кровью из разорванного рта. Второго Хоукмун ударил в бок, а третьему начисто снес голову. Его клинок вздымался и падал, словно часть некоего безжалостного механизма, а его воины присоединились к нему, тесня врага всё дальше и дальше, заставляя всё плотнее и плотнее сбиваться в кольцо вокруг знамени с богомолом.

Чей-то меч прорвал Хоукмуну кольчугу, тяжелый удар выбил из руки щит, но он яростно сражался. Наконец под знаменем остался один-единственный воин, и герцог Кёльнский, оскалившись, в два взмаха клинка лишил его и шлема, и самой головы, а затем выдернул из земли древко со знаменем и высоко поднял, показывая своим ликующим воинам. Так же стремительно, как появились, они отступили обратно в холмы – конь Хоукмуна с легкостью перепрыгивал мертвые тела и скомканные палатки, – и никто не сумел их остановить. Разве что, уже покидая разоренный лагерь, Хоукмун услышал за спиной чей-то возглас: «Ты видел? У него в башке черный камень!» – и понял, что барон Мелиадус в самом скором времени узнает, кто напал на его лагерь и украл самое дорогое знамя его армии.

Бывший пленник барона развернулся в седле, с торжеством взмахнул трофеем и расхохотался.

– Хоукмун! – проревел он, уже исчезая в ночной тьме. – Хоукмун!

Это был старинный боевой клич его предков. Он сам сейчас сорвался с его губ, так велико было желание поведать Мелиадусу, заклятому врагу и истребителю его рода, кто бросил ему вызов.

У них за спиной, подгоняемые этим издевательским смехом, спешно вскакивали на коней преследователи.

Скоро небольшой отряд снова был в холмах, направляясь в заранее обустроенный, укрытый от лишних глаз лагерь, а на берегу осушенной реки воцарился настоящий хаос.

Вскоре погоня отстала: воины Хоукмуна знали эти каменистые холмы как свои пять пальцев. И сейчас они завели лошадей в присмотренную накануне пещеру, чьи просторные гроты были способны скрыть и больший отряд. В самом дальнем из них струился небольшой ручей, там же был сложен запас провизии на несколько дней. И такие потайные лагеря они устроили на всем пути до Камарга.

Кто-то зажег факелы. Хоукмун спешился, покачал на руке знамя с богомолом и, зашвырнув его в угол, улыбнулся круглолицему Пелэру, своему заместителю.

– Завтра Мелиадус отправит к нашей запруде инженеров, когда орнитоптеры разведают обстановку. Мы должны сделать так, чтобы они не испортили нашу работу.

Пелэр кивнул.

– Да. Но даже если мы уничтожим один отряд, он пришлет еще…

– А потом, несомненно, еще и еще, – пожал плечами Хоукмун, – но я полагаюсь на его нетерпение и стремление побыстрее добраться до Камарга. Он скоро поймет, что нет смысла терять время и людей, пытаясь изменить русло реки. И тогда он двинется дальше, а мы, если останемся в живых и если нам повезет, сможем направить его к нашей юго-восточной границе. Каковы наши потери?

На лице Пелэра отражалась смесь ликованья и недоверия.

– Никаких, командир. Мы не потеряли ни одного человека!

– Доброе знамение, – сказал Хоукмун, хлопнув Пелэра по спине. – Теперь всем отдыхать, утром нас ждет долгий путь.

На рассвете оставленный при входе в пещеру часовой пришел сообщить плохую новость.

– Летучая машина, – доложил он, пока герцог умывался у ручья. – Она кружит тут последние десять минут.

– Как думаешь, пилот что-то заподозрил? Может, заметил наши следы? – забеспокоился бывший здесь же Пелэр.

– Невозможно, – откликнулся Хоукмун, вытирая лицо. – На камнях следов не видно, даже если смотреть с земли. Нам просто нужно выждать, их орнитоптеры не могут подолгу находиться в воздухе, им приходится возвращаться на заправку.

Но еще через час часовой вернулся и сообщил, что прилетел другой орнитоптер и сменил первый. Хоукмун закусил губу, а потом принял решение:

– Время уходит. Мы должны добраться до запруды раньше, чем инженеры приступят к работе. Нам придется использовать более рискованный план, чем тот, которым я надеялся обойтись…

Он быстро отвел в сторонку одного из своих солдат и что-то сказал ему, затем приказал подойти двум воинам с огненными копьями и наконец велел всем остальным седлать коней и готовиться к выходу.

Чуть позже из пещеры выехал одинокий конник и принялся медленно спускаться по пологому каменистому склону.

Наблюдая из пещеры, Хоукмун видел, как солнце отразилось от бока огромной медной машины, когда она, шумно захлопав механическими крыльями, начала снижаться. Хоукмун надеялся, что пилота подведет любопытство. И вот сейчас он махнул рукой, воины с огненными копьями подняли свое длинное и неуклюжее оружие, рубиновые спирали на концах копий уже начали светиться, показывая готовность. Неудобство огненных копий заключалось в том, что их нельзя было использовать сразу, вдобавок они зачастую перегревались, отчего их трудно удержать в руках.