Майкл Муркок - История Рунного посоха [4 книги: Голова с камнем; Амулет Безумного Бога; Меч Рассвета; Рунный посох]

Иногда у Хоукмуна начинала гудеть голова, напоминая о срочности его дела, но по мере того, как крылатый скакун уносил его всё дальше и дальше на восток и становилось всё теплее и теплее, молодой герцог всё больше приободрялся, и скорое возвращение к любимой женщине казалось уже вполне возможным.

Прошла примерно неделя с тех пор, как он покинул Камарг. Он пролетал над скалистой горной грядой, высматривая место для посадки: был уже глубокий вечер, птица устала и спускалась всё ниже, пока вокруг них не поднялись сплошные угрюмые пики без малейших признаков воды. И тут Хоукмун неожиданно увидел на скалистом склоне внизу человека, и почти в ту же секунду фламинго вскрикнул, бешено захлопал крыльями и взметнулся ввысь. Из птичьего бока торчала длинная стрела. Следом за тем вторая стрела вонзилась фламинго в шею, тот сипло вскрикнул и начал стремительно падать. Хоукмун вцепился в луку седла, чувствуя, как ветер дергает за волосы. Он увидел, как перед ним вздымается скала, ощутил сильный толчок и сильный удар по голове и как будто скатился в черный бездонный колодец.

Хоукмун очнулся от ужаса. Ему показалось, что Черный Камень ожил и прямо сейчас прогрызает ему мозг, как крыса – мешок с зерном. Он обхватил голову руками, почувствовал под пальцами ссадины и шишки и с облегчением осознал, что это лишь обычная боль после падения на землю. Кажется, он лежал в какой-то пещере: было темно, но, присмотревшись, Хоукмун увидел мерцающий при входе в пещеру костер.

Кое-как поднявшись, он побрел на свет.

Рядом с выходом из пещеры он споткнулся о кучу собственного снаряжения. Всё было аккуратно разложено: седло, седельные сумки, меч и кинжал. Он протянул руку к мечу, бесшумно вынул его из ножен и вышел из пещеры.

В лицо ударил жар огромного костра, разведенного неподалеку. Над огнем был пристроен немалых размеров вертел, а на вертел нанизана огромная туша фламинго, ощипанная, лишенная головы и лап, с подвязанными крылышками и ножками. Все это при помощи сложной системы ремней вращал коренастый человек ростом Хоукмуну примерно по пояс.

Когда Хоукмун подошел, коротышка обернулся, увидел клинок, закричал и отскочил от огня. Взглянув на лицо человека, герцог Кёльнский был ошеломлен – оно сплошь поросло тонкими рыжеватыми волосками, а пух такого же цвета, только погуще, покрывал тело. Одет охотник был в кожаную куртку и кожаный же килт, подпоясанный широким ремнем. Мягкие сапожки из оленьей кожи и шапка, которую сейчас украшало несколько особенно красивых алых перьев, дополняли его облик.

Он пятился от Хоукмуна, умоляюще воздев руки.

– Прости меня, господин. Уверяю тебя, я глубоко раскаиваюсь. Если б я знал, что птица летит с седоком, я, конечно же, не стал бы стрелять. Но я видел только обед, который нельзя упустить…

Хоукмун опустил меч.

– Ты кто такой? Или нет… что ты такое?

Он поднес руку ко лбу. От жара костра и от усталости у него закружилась голова.

– Я Оладан, из рода горных великанов, – начал коротышка. – Очень известный в этих краях…

– Великанов? Ты великан? – Хоукмун хрипло захохотал, пошатнулся и упал, снова лишившись сознания.

Когда он очнулся в следующий раз, то ощутил вкусный запах жареного мяса. Он наслаждался ароматом, пока до него не дошло, что это значит. На этот раз Хоукмун лежал у самого входа в пещеру, меч его куда-то пропал, но, заметив, что он очнулся, к нему суетливо подскочил волосатый коротышка, протягивая жареную ножку впечатляющих размеров.

– Поешь, господин, тебе станет лучше.

Хоукмун принял огромный кусок мяса.

– Поем, все равно делать нечего, ты почти наверняка лишил меня того, о чем я мечтал.

– Ты так любил эту птицу, господин?

– Нет, просто я в смертельной опасности, и этот фламинго был моей единственной надеждой на спасение. – Хоукмун принялся жевать жесткое мясо.

– Кто-то преследует тебя?

– Что-то преследует меня – весьма необычная и страшная судьба… – И Хоукмун неожиданно для себя рассказал этому созданию, своим поступком приблизившему его судьбу, всю свою историю.

Он говорил, не понимая, с чего вдруг так доверился Оладану. Было в этом не вполне человеческом лице что-то искреннее, располагающее; коротышка так наклонял голову набок и широко распахивал глаза при каждом новом повороте сюжета, что Хоукмун позабыл свою обычную сдержанность.

– И вот теперь я здесь, – завершил он, – ем птицу, обещавшую мне спасение.

– Какая ирония судьбы, мой господин, – вздохнул Оладан, утирая жир с волосатой физиономии. – И мне тяжело сознавать, что это моя ненасытная утроба навлекла на тебя последнее несчастье. Завтра я сделаю всё, что в моих силах, чтобы загладить свою вину, я найду тебе какой-нибудь транспорт, который увезет тебя на восток.

– И он будет летать?

– Как ни грустно, нет. Я имел в виду козла.

И прежде чем Хоукмун успел возразить, Оладан продолжал:

– Я обладаю определенным влиянием в здешних горах, меня тут берегут как диковинку. Я, сказать по правде, полукровка, плод союза между бесшабашным юнцом с необычными вкусами – в некотором роде мага – и горной великанши. Сейчас я, увы, сирота, потому что мамочка съела папочку одной суровой зимой, а мамочку в свою очередь съел дядя Баркиос – наводящий ужас на округу, самый большой и неистовый из горных великанов. И с тех пор я живу один, в компании только лишь книг моего бедного родителя. Я изгой – слишком странный, чтобы меня приняли родичи с любой стороны, – и живу сам по себе. Если бы я не был так мал, меня, без сомнения, уже давно сожрал бы дядюшка Баркиос…

Физиономия Оладана была настолько комично грустна, что Хоукмун больше не мог на него сердиться. Кроме того, его совсем развезло от жара костра и огромного куска мяса.

– Хватит, друг Оладан. Давай забудем о том, что нельзя исправить, и немного поспим. Утром надо будет найти нового скакуна, чтобы я мог отправиться в Персию.

И они уснули, а проснувшись на рассвете, увидели, что костер всё еще мерцает под скелетом птицы, и на остатках фламинго радостно пирует группка людей в шкурах и с оружием.

– Разбойники! – воскликнул Оладан, испуганно вскакивая. – Нельзя было оставлять костер!

– Ты куда задевал мой меч? – спросил Хоукмун, но два человека, от которых основательно разило прогоркшим салом, уже направлялись к ним, доставая на ходу грубые мечи.

Хоукмун медленно поднялся на ноги, готовый драться насмерть, но Оладан уже заговорил с незваными гостями.

– Я тебя знаю, Рекнер, – сказал он, указывая на самого крупного разбойника. – Да и тебе должно быть известно, что я Оладан из горных великанов. Если вы насытились, то убирайтесь, а то придут мои родичи и перебьют вас.

Рекнер ухмыльнулся, нисколько не впечатленный, поковырял в зубах грязным ногтем.