Марина Козинаки - Пустые Холмы [litres]

Митю же беспокоила только птица. Разорвал бы он помолвку с Марьяной, если бы знал, чем это обернется? Если бы понимал, какая вина ляжет на его плечи? Ответ «да» проступал сквозь стену страхов и шквал внутренних голосов. Он слишком долго отдавал ответственность за свою судьбу в чужие руки, позволяя другим принимать решения. Он верил, что родители и старинные семьи действительно лучше знают, что ему подходит. И вот теперь наступил миг расплаты. Рано или поздно он наступает для всех, и от этого никуда не деться.

Уже почти никто не помнил о нем – все глядели на лебедицу и охали. Он не желал встречаться взглядом с родителями, не хотел даже мельком видеть их. Краем глаза он заметил стремительное движение: это Анисья направлялась к нему мимо суетившихся старейшин. Но Мите совершенно не хотелось ни о чем говорить. Он кивнул Вещему Олегу, понимая, что еще успеет все обсудить с ним в Заречье, и зашагал к выходу. Его попытался перехватить Николай Долгорукий, все так же участливо заглядывая в глаза, будто они теперь стали союзниками. С какой стати?! Митя отпрянул, не дав Долгорукому схватить себя за руку.

– Мне сейчас не до утешений! – раздраженно огрызнулся он и прыгнул к двери.

Но не успел он опомниться, как створки сошлись прямо перед его носом и с грохотом упал засов. Он недоуменно уставился на Николая, однако Долгорукий так же удивленно вздрогнул и обратился лицом к залу.

Наступила тишина.

Со своего места поднялась Черная Курица. Брови ее были сведены, между ними появилась привычная морщинка.

– Постой, Митя, – сказала она. – Рано еще уходить.

– Двери… заперты! – испуганно прошептал кто-то, успевший подергать ручку, и шепот этот разнесся над головами. – Ирвинг, в чем дело?

Но Ирвинг лишь пожал плечами и с любопытством взглянул на Черную Курицу. Дружинники, подчинявшиеся ее приказам, теперь стояли вдоль стен.

– Прошу прощения, – проговорила Черная Курица. – Вынужденные меры. Так уж водится, что при решении по-настоящему серьезных вопросов, – тут она сочувственно глянула на Митю, – многим важным лицам удается ускользнуть. Нет-нет, Митя Муромец тут вовсе ни при чем. Дело его не касается, но я хочу, чтобы он тоже присутствовал. Тем более что именно его слова однажды натолкнули меня на интересную мысль.

– Какое еще дело? – произнес старик Брюс, оказавшийся возле плачущих Долгоруких.

– Что за дело может быть важнее проклятия нашей семьи? – прорыдала Эльвира. – Вы только посмотрите, что стало с нашей доченькой!

– Уверена, Олег решит эту проблему, – подчеркнуто холодно процедила Черная Курица. – Кстати, Муромец хорошо владеет кобью. Будьте добры, Митя, спустите птаху вниз. Долго она будет там мельтешить?

Митя растерянно уставился на лебедицу. Та, словно услышав слова Черной Курицы, села на выступ стены и спрятала голову под крыло.

– Дело, которое может быть важнее любых семейных ссор, – сказала Черная Курица, повернувшись к Эльвире. – Я хочу, чтобы мы с вами вместе кое в чем разобрались. Я предлагаю вам помочь мне распутать несколько не вполне ясных вопросов.

– У нас нет сейчас времени помогать дружине, – воскликнул Анатолий Звездинка. – Вы разве не видите, что произошло с Долгорукой? Мы устали, проголодались, да и девочка…

– Уверена, если она проведет лишний час в теле птицы, хуже ей не станет. А вот куда вы успеете сбежать за этот час – вопрос открытый.

– Что это за намеки? – Он с негодованием обернулся, ища поддержки. – Вы позволяете прилюдно обвинять меня в чем-то?

– Значит, прилюдно обвинять Митю Муромца в том, что он портит репутацию Марьяне Долгорукой, – нормально, а вас – нет? Но не будем спешить, вижу, многие ничего не понимают. Займите, пожалуйста, свои места.

Она щелкнула пальцами, подавая знак одному из дружинников. Тот отделился от стены, ведя кого-то, закутанного в куколь. Он подвел незнакомца к Черной Курице, и она сорвала с него капюшон.

Митя увидел невысокого потрепанного мужчину. Он выглядел неважно, как будто долгое время жил в грязи и плохо питался. Из-за этого его возраст угадывался с трудом. Старейшины с любопытством приглядывались, а Митя заметил побледневшее лицо Елены Рубцовой. Та глазела на незнакомца не дыша, а потом вдруг попятилась, пытаясь скрыться за спинами. Похоже, ей хотелось спрятаться, но выбраться из зала она не могла.

– Занятная вышла встреча, – проговорил незнакомец и визгливо рассмеялся. – Жаль только, видно ничего не было. Зато какая история! А вон и пташечка… – Он задрал голову и причмокнул. – И женишок! Такой красавчик!

– Кто это? – раздалось из зала.

– Его зовут Грек. Он странник. Да-да, для тех, кто все еще романтизирует этих колдунов… Среди них встречаются и такие, – сказала Черная Курица. – Я поймала его там, куда ни нога Старообрядца, ни нога странника ступить не могла и не должна была, – неподалеку от наших домов.

– Где? – вскрикнул Рублев.

– В Долине Гремящих Ветров.

Митя встретился взглядом с отцом – и этот взгляд был понимающим, несмотря на все произошедшее десятью минутами раньше. Они не раз обсуждали Долину Гремящих Ветров. Василий Ильич с самого начала видел в строительстве подвох. Он искал и искал слабое место плана, но ничего не находил.

– Не может быть! – Звездинка вскочил на ноги и ударил по столу. – Все подходы к Долине защищены.

– Все, да не все, – улыбнулся странник, оскалив желтые зубы. – Откос у моря вы оставили без присмотра, за что вам большая благодарность. Я уже много лет добываю там саамри, так что было бы накладно снимать ваш защитный барьер.

– Вы ведь и сами всегда добывали там водоросли, я ничего не путаю? – обратилась Черная Курица к Анатолию.

– Д-да… – пробормотал тот. – Да, верно, но… я никогда не встречал этого человека!

– Ваша правда! – подхватил Грек. – Мы незнакомы!

– Выходит, вы все-таки знали, что подход с моря не защищен?

– Знал, но… Никто не смог бы найти эту лазейку.

– Никто, кроме меня да одного мага, который заплатил мне, чтобы я ею воспользовался и проверил, что там да как.

– Ложь!

– Не торопитесь с обвинениями, Анатолий, – спокойно сказала Черная Курица. – Грека я поймала именно в том месте, куда, по вашим словам, не может ступить никто из живых, кроме вас. Но глядите, нас уже трое. Жители Долины не раз жаловались на то, что плохо спят, видят по ночам страшное, а наутро теряют силы. Это обсуждалось и здесь, на совете, и мы все сходились во мнении, что такого от Гандвига можно было ожидать – не зря он зовется заливом чудовищ. Но именно регулярные жалобы жителей выявили одну закономерность – мы с вами обсуждали их беспокойный сон, а после, на тех же собраниях, – поставку саамри в здравницы или продажу небольших, но дорогостоящих партий целителям. С тех пор я проводила все свободное время в долине, спрятавшись в том единственном не защищенном нашей магией месте, где настолько мощны природные силы, что меня совершенно никто не замечал. Или почти никто. Жалобы жителей прекратились. А вместе с ними закончились и внезапные урожаи саамри. И еще через какое-то время единственный дом в долине, в котором я никогда не могла застать хозяйку, перестал пустовать: я видела свет в окне и женщину на крылечке. Иногда она навещала соседей, иногда ходила вместе с ними на ритуалы, чуть усмиряющие стихии. Мне стало казаться, что слежка напрасна. Пока в один вечер в Долину не явился колдун, спрятанный отводом глаз, и не направился прямиком к этой женщине – Роксане. После в заливе поднялся шторм. Ночь была страшной. Природа магии этого места мне неизвестна, но то, что лезло из-под воды, сводило с ума, заставляло меня сидеть неподвижно, скулить и видеть ужасные сны наяву. К рассвету я почти лишилась магии и восстановилась лишь к следующему вечеру. И каково же было мое удивление! Край берега устилали крошечные водоросли, которых вчера еще не было! Я притаилась, ожидая того, кто обычно приходит за ними… – Она метнула взгляд на Звездинку, тот стоял бледный и неподвижный. – Но встретила этого странника.