Марина Дяченко - Ведьмин зов

Она молчала. На мотивацию Мартина ей было в этот момент наплевать.

— Вам что-то надо забрать из дома? Вещи?

— Компьютер, — сказала она, еле шевеля губами.

— Хорошо, вас завезут домой на минуту. Лучше не затягивать.

Прозвучал сигнал, всплыло сообщение на канале срочных донесений: ведьма, находящаяся на его контроле, только что объявлена в розыск. В первую секунду он подумал, что речь идет об Эгле…

Потом он увидел в донесении имя. Закусил губу. У Мартина что-то происходит в его Однице. Что?!

Он набрал канцелярию Одницы, и ему наконец-то ответили.

— Да погибнет скверна, — сказал Клавдий ледяным голосом. — Свяжите меня с куратором сию секунду.

— Патрон, куратор не на связи, — сказал заместитель Мартина. — Он в подвале, допрашивает ведьму…

— Что он делает?!

— Допрашивает ведьму, патрон. С пристрастием. По-видимому, ту, которая убила наших сотрудников…

— Почему он не поставил меня в известность?! — прошипел Клавдий. Эгле отшатнулась, будто ее окатило осколками разбитого стекла.

— Я… не могу этого знать, патрон. — Заместитель Мартина заволновался. — Он просил… дать ему возможность закончить… не было распоряжений… других…

Клавдий оборвал связь. Не глядя, начертил в воздухе изолирующий знак, невидимую пленку, на время отделяющую Эгле от его ярости, недоумения и страха.

Ивга в телефонной трубке отозвалась мгновенно:

— Что-то случилось?

— Возможно, — сказал Клавдий. — Ты дома?

— В библиотеке. — У нее изменился голос, видно, она что-то прочитала по его интонациям. — Мне надо быть дома?

— Да. — Клавдий покосился на Эгле, которая, отвернувшись от него, застыла, будто в трансе. — У нас будут гости. Эгле Север. Она в розыске.

— Понятно, — ответила Ивга после крохотной паузы. — Выезжаю.

— Нет, погоди. — Он сжал зубы. — Есть еще обстоятельство. Отпусти водителя, мои люди за тобой приедут.

— Клав, — ее голос осип в трубке, — я тоже в розыске?

— Спокойно, — сухо сказал Клавдий. — Я должен получить от него объяснения. Дождусь его во Дворце, поговорю и сразу приеду. Держись.

— Не волнуйся за меня, — хрипло сказала Ивга. — Осторожнее… там.

Эгле смотрела мутными глазами. Клавдий изобразил улыбку, вытащил из кармана связку ключей:

— Светлый — от калитки, медный — от входной двери. Если прибудете раньше, просто дождитесь Ивгу, она подъедет скоро после вас.

Он бросил связку, надеясь вывести ее из оцепенения, и точно: она сперва инстинктивно поймала ключи, потом глаза ее прояснились.

— Вы что… даете мне ключи от своего дома?!

— Вы же мне доверяете, — сказал он устало. — Вы мне доверяете кое-что посерьезнее, чем дом.

Она разогнула спину. Хотела что-то сказать, судорожно закашлялась.

— Моя жена станет задавать вам вопросы, — сказал Клавдий.

— Я буду молчать…

— Нет, наоборот. — Он поколебался последнюю секунду. — Расскажите ей все, что рассказали мне. И еще больше, если вспомните.

В загородном поселке горели фонари, мягкий теплый свет ложился на свежий снег. Умиротворяюще падали редкие хлопья.

Дорога была вычищена до бетонного покрытия. Черная машина носила инквизиторские номера, но водитель был наемный, не инквизитор. Он высадил Эгле у высоких ворот и подсветил фарами, пока она отпирала калитку.

— Спасибо. — Она неловко махнула рукой, забросила на плечо рюкзак с ноутбуком и вошла во двор. Калитка закрылась с тихим лязгом.

За весь день, с самого утра, здесь побывали вороны, соседская кошка, мелкие птицы — наверное, воробьи. Эгле было странно идти по нетронутому снегу к этой двери, ступать на этот порог; вода в искусственном пруду не замерзла и казалась черной, как нефть.

Эгле поднялась по заснеженным ступенькам. Вставила ключ в скважину. Повернула, чувствуя, как прыгает сердце.

Автоматически загорелась лампочка подсветки, указывая, где выключатель. Эгле щелкнула — комната осветилась; Эгле осторожно закрыла входную дверь.

За небольшой прихожей — огромная гостиная, лестница вверх, пустой камин. Стол, стулья, диван, барная стойка. Дверь на кухню. Высокие окна, закрытые шторами. Тут бы снимать драмы из жизни аристократии прошлого века: кремовые стены, деревянный пол цвета мореного дуба. Продуманная композиция картин, фотографий, мелких деталей, светильников и свечей. На камине отдельно от прочих помещалось фото: мальчик лет двенадцати, с широкой улыбкой, с открытым и счастливым лицом.

Эгле сделала шаг — ей хотелось посмотреть на это фото вблизи. Остановилась, опустила взгляд на свои ноги: мокрые ботинки с налипшим снегом.

Положила ключи на тумбу под зеркалом. Мельком увидела в отражении себя: больная, всклокоченная, с воспаленными глазами… И на лбу, кажется, написано: «Ведьма в розыске».

Она опустилась на стул у самой входной двери. Эгле не будет пачкать этот дом мокрыми ботинками. Эгле подождет.

Всю дорогу Ивга ждала, что кто-то из ее сопровождающих получит телефонный звонок и машина свернет по направлению к спецприемнику. Казалось, готов реализоваться кошмар ее юности — несвобода. Клетка. Она честно пыталась понять, жив ли тот липкий страх тюрьмы, который и привел ее когда-то на верхушку смерча; страх был, но другой. Будто в небе проворачивались колоссальные жернова, будто весь мир завис на единственной нитке, будто что-то огромное должно решиться сегодня, сейчас, а люди не имеют об этом понятия. Пока. Стоя на краю пропасти.

Ее высадили у калитки, и черная инквизиторская машина уехала, не оставив у дома ни сторожа, ни наблюдателя. Спасибо, Клавдий, подумала Ивга, и у нее потеплело в груди.

Одинокий след вел через заснеженный двор. Рифленые ботинки, небольшой размер. Ивга пошла по следу, нарочно громко потопала, отряхивая снег, повернула ключ в замочной скважине:

— Добрый вечер…

Гостья поднялась со стула: выразительное умное лицо. Сиреневые волосы до плеч — ох уж эта современная мода. Она нездорова, простужена. Очень устала. Ослабела. Голодна.

На пороге стояла его мать, рыжеволосая с проседью. Похожая на дикую лису, которая так и не стала домашней. Ведьма, тридцать лет живущая с Клавдием Старжем: глядя сейчас в ее глаза, Эгле поняла почему. Эта женщина лишена страха. Она вообще ничего не боится. Она видела кое-что такое, чего Эгле не может представить.

У Эгле был счет к этой женщине. Но сейчас Эгле полностью зависела от нее.

— Извините за вторжение, — сказала она, стараясь меньше сипеть. — Я не совсем понимаю, как я здесь оказалась.

— Вы здесь потому, что Мартин объявил вас в розыск, — спокойно отозвалась хозяйка дома, запирая дверь. — Это именно то, чего следует ожидать от Мартина.

Эгле передернуло:

— Простите, но вы сейчас не правы. Мартин… самый добрый человек, которого я встречала. И если он инквизитор, это ничего не значит… наоборот.