Джули Абэ - Эва Эвергрин, полуволшебная ведьма [litres]

Огнелисы окружили нас. Из пастей капала слюна. Уголек втиснулся у меня между ногами и зарычал. Я на него шикнула.

Вауд посмотрел, как Уголек прячется за мной, и спросил:

– Может, зайдешь выпьешь морса из морошки?

– Простите, мне возвращаться пора.

Солнце уже высоко, а мне еще мастерскую доделывать, не то такими темпами я не успею подготовить город к приходу Разрушителя.

Вауд позволил набрать воды из колодца. Я намочила холодной водой платок и обтерла потное лицо. Когда убирала фляжку в рюкзак, Уголек попробовал тоже туда забраться, но я туго затянула завязки. Уголек прижался к моим ногам и жалобно заскулил.

– Безобразник, – буркнула я.

Его крики разрывали мне сердце.

– Кто мне весь домик разнес? В матрасе дырок наделал… Волшебные книги изгрыз…

Уголек чуял, что что-то не так, и решительно не желал знакомиться с другими огнелисами. Только зубами щелкал, когда они подходили слишком близко.

– Ну… Мне пора. Спасибо за воду, и простите, что так поздно его вернула.

– Спасибо, что пришла в такую даль. – Вауд помолчал немного. – О, подожди минутку, пожалуйста! У меня для тебя кое-что есть.

Он исчез в доме и снова появился, гордо размахивая стеклянной банкой.

– Смотри!

Я озадаченно уставилась на пустую банку:

– Там вроде…

– Ничего нет, правильно? Это пока! Хина, иди сюда!

Предводительница стаи подошла к Вауду, потерлась боком о его ноги и села, помахивая оранжево-красным хвостом.

– Позволишь?

Сначала мне показалось, что Вауд меня спрашивает, но тут Хина чуть-чуть качнула мордой в знак согласия. Старик наклонился, взмахнул банкой над ее хвостом, поймал огонек и быстро закрутил крышку.

– Спасибо, что привела обратно малыша! – Вауд протянул мне банку.

Огонек в банке весело мерцал. Удивительное дело, он как будто даже стал ярче.

– Это мне?

Уголек жалобно взвизгнул и куснул себя за пушистый хвост, словно старался его зажечь. Как будто с огненным хвостом ему бы позволили остаться у меня.

– Огонек не погаснет, – объяснил Вауд. – Будет гореть, пока жива огнелиса, от которой его взяли, и всегда будет давать ровно столько света, сколько нужно. И он не обжигает, если только лиса не сердится.

Я спросила:

– А банка горячая?

– Да нет, банка – просто чтобы держать удобней было, иначе огонек укатится, как клубок шерсти. Он тепленький, как водичка в ванне.

Я осторожно взяла банку. Огонек кружил на дне, но стекло было приятно теплым на ощупь. Так ощущался Уголек, когда забирался ко мне на колени, если я замерзну.

– Спасибо! – Я засунула удивительную банку в рюкзак.

И наконец протянула Вауду красный поводок. Старик крепко сжал поводок морщинистыми руками.

Уголек тявкнул по-щенячьи. У меня защипало глаза.

– Уголек, здесь твой дом, – строго сказала я.

Это его не утешило. Он стал рваться с поводка. На крыльце тревожно каркнула серебристая скальная ворона со сломанным крылом, прыгая возле миски с сушеной кукурузой.

Уголек все скулил, растерянно глядя на меня большими глазами.

– Здесь твое место! – Я не могла больше тянуть. – Вауд – твой хозяин, а это твой дом.

Я в последний раз посмотрела на Уголька и пошла прочь.

У поворота я достала волшебную палочку, коснулась ею столбика с дощечкой и наскоро произнесла заклинание:

– Что было, то и стало, будто другого не бывало!

Белая краска растаяла в воздухе, и открылась предупреждающая надпись: «Осторожно! Питомник Вауда для диких животных».

Я добавила еще одно заклинание:

– Нельзя закрасить никому, лишь владельцу самому! – чтобы хулиганистые детишки больше не могли замазать указатель. Хотя бы это я могла сделать для Вауда.

Вздохнув, я пошла обратно в Аутери.

– Уголек – вредный бестолковый клочок меха. Все круассаны сметает и банки с вареньем вылизывает дочиста, мне ничего не оставляет.

Я пинала попадающиеся под ноги камешки.

– Помнишь Огненного Феникса? Он теперь Лысый Феникс! А от ведьминских платьев одни лохмотья остались…

Все мои слова только впустую сотрясали воздух.

– И матрас весь в дырах, ненавижу! Ну его, Уголька этого…

Я брела по пыльной дороге, а в ушах все еще звучал жалобный скулеж.

На краю утеса, откуда было видно Аутери, я остановилась.

– Вредный огнелис! Метлу мою испортил, и вообще…

Я зажала себе руками рот. Было трудно дышать. Если вдохну поглубже, разревусь. Перед глазами все плыло, дорогу не разглядишь.

Я стиснула зубы. И ничего я по нему не скучаю, ни капельки…

Вдруг сзади послышались крики. Я обернулась, и у меня сжалось сердце.

Старик Вауд, поддергивая на бегу мешковатые штаны, весь красный и в поту, гнался за чем-то маленьким, золотисто-рыжим, несущимся ко мне, словно комета.

Уголек!

Увидев меня, лисенок помчался так, как никогда не гонялся за чайками у нашего домика.

С разбегу прыгнул мне на руки, а я машинально подхватила его и прижала к груди.

– Уголек…

Он заскулил, дрожа всем тельцем. Я вдруг поняла, что и сама дрожу. Я села, где стояла, прямо на землю, еще крепче прижимая Уголька к себе.

– Прости! – Слезы так и хлынули. – Прости, что злилась на тебя! Прости меня! Как мне только в голову пришло с тобой расстаться!

Уголек сощурился, встал на задние лапки, а передними уперся в мои плечи. Я опрокинулась назад, глядя в ослепительно-синее небо.

– Прости меня, прости, Уголек! – шептала я.

Он ткнулся в меня теплой мордочкой и укоризненно облизал все лицо шершавым розовым язычком. Было щекотно, я пищала и хихикала, но не находила в себе сил его оттолкнуть. Наоборот, обняла крепко-крепко.

Рядом кто-то кашлянул. Я села, дико озираясь. В волосах у меня застряли травинки. Не сразу я сообразила, что старик Вауд наконец нас догнал. Он стоял, скрестив руки на груди, а на лбу у него пролегла глубокая морщинка.

Я с трудом протолкнула слова через комок в горле:

– Можно, он у меня останется?

Уголек звонко тявкнул.

Мы оба смотрели на старика с мольбой.

– Что ж, моим огнелисам и без того тесно. – Вауд чуть заметно дернул усом. – И знаешь, по-моему, он уже выбрал, где его дом.

Я икнула.

– Правда?

Старик улыбнулся щербатым ртом:

– Эти мелкие нахалы не так легко привязываются к людям. А если уж решили, их не свернешь. Они поумнее нас будут.

– Кажется, я понимаю, о чем вы.

Уголек изогнул краешек губ, сверкнув острыми зубками, как будто засмеялся.

– Я бы тебе отдал поводок, да только он его порвал, так хотел к тебе. – Старик показал мне обрывок.

– Уголек! – возмутилась я, а лисенок радостно прижался еще теснее.

– Сколько я вам за него должна? – спросила я.

Огнелисы – редкие звери, но в ту минуту я была готова нырять за сокровищами на дно морское, лишь бы только Угольку разрешили остаться у меня.