Сергей Малицкий - Правила колдовства [СИ litres]

– Я справлюсь, если надо, – заметил Гран. – Хила не потребуется.

– И что нам теперь будет? – под презрительные смешки высунулся из-за спины Джая Флич.

– Ничего, – пожал плечами Гантанас. – Разве что однажды, если ты зайдешь достаточно далеко, Приют не пустит тебя в свои пределы. Заметь, не я, а сами Стебли. Кажется, у одного из вас уже были некоторые проблемы с возвращением в крепость?

– Это отвратительно, – заметил Джай.

– В какой-то степени я с тобой согласен, Джай, – кивнул Гантанас. – Нельзя принуждать ни к добру, ни ко злу. Как говорит та же Хила, ты можешь налить в горшок самое лучшее вино, но он останется тем же самым горшком. И все же одна тонкость имеется. Можно быть горшком, наполненным отличным вином, или быть горшком с кислятиной. И оставаться таким горшком всю жизнь.

– Лучше быть человеком, – не согласился Джай.

– Конечно, – кивнул Гантанас. – Но это не так легко. Так вот, по поводу того, что четыре предела на входе в Стебли – это не только защита, но и некое принуждение к добру. Не я это придумал. Более того, я не считаю, что это принуждение безошибочно. Еще года не прошло, как на входе в Стебли умывалась кровью та же Гаота, а ведь она никогда бы не позволила себе чего-то подобного. Да и присутствующий здесь Брайдем, которому несладко пришлось на входе, всегда казался мне образцом благочестия. Ты, мой старый друг, лучше бы заткнул уши, когда о тебе говорят. Так что – все сложно. Но и не настолько сложно, чтобы не понять главного.

– И что же является главным? – процедил Джай сквозь зубы.

– То, что ты сам сказал, – вздохнул Гантанас. – Быть человеком. И помнить, что вокруг тебя тоже люди. К примеру есть кто-то, для кого кости защитников не удобрение для строевого леса, а прах близкого человека, возможно, даже родного человека. Только представьте себе, что в разоренных вами могилах были погребены ваши родственники.

– Да не было у меня тут родственников! – недовольно поморщился Флич.

– Заткнись, – прошипел Джай. – Что я должен сделать?

– Решай сам, – проговорил Гантанас.

– Что я должен сделать? – посмотрел на Орианта Джай.

Старик покачал головой, махнул рукой и заковылял к Орлиным воротам.

– Выкорчевать старые корни, поправить могилы, пролить лунки, взять у Орианта саженцы и посадить, – подал голос Брайдем. – Ну и постараться не повредить соседние деревья.

– Мил, – посмотрел на мальчишку Джай. – Слушай тут, потом мне все расскажешь. Флич. Пошли.

– Обед же пропустим, – заныл Флич.

– Я сказал – пошли, – повысил голос Джай и зашагал за Ориантом. Флич поплелся следом.

– А может такое быть, – вдруг шагнула вперед Дина, – что четыре предела пропускают человека, а стража отказывает ему в проходе?

– Или может такое быть, что четыре предела не выпускают человека из крепости? – тихо спросила Йора. – Ну, вначале впустили, а он здесь испортился и не может выйти?

– Что скажешь, Брайдем? – пряча улыбку, посмотрел на смотрителя крепости Гантанас.

– Трудные вопросы, – признался Брайдем. – Пожалуй, точно могу ответить только на второй. Еще ни разу четыре предела не прихватывали никого на выходе. Даже наш достопочтенный наставник Бейд, который после первой неудачи не рискует испытывать терпение древних камней, не пользуется на выходе из крепости никакими ухищрениями. Так что дорога наружу открыта всем, независимо от их возможной порчи. А вот что касается входа… Я о первом вопросе, конечно. Скажу так. На данный момент – нет. А там будет видно. В любом случае сейчас есть и более важные вопросы.

– Это точно, – оглянулся на Грана, а потом перевел взгляд на Гайра Гантанас. – Надеюсь, вы все понимаете, что мы здесь не из-за срубленных молодых кедров, сколь бы этот случай ни был возмутительным?

Ответом старшему наставнику было молчание. Гантанас кивнул и, снова подозвав Гайра, обнял его за плечи:

– Сейчас в нашем приюте учатся тридцать шесть воспитанников. В вашем потоке – шестнадцать, во втором – двадцать. Через год придут новые ученики, и вас станет больше. Еще через год – еще больше. Вы первопроходцы, вам сложнее, чем остальным. Понимаете?

Гантанас оглядел замерших учеников и продолжил:

– У меня, как у старшего наставника, да и у других наставников, и у мастеров, и у охраны – много забот. Но одна из главных, чтобы никто из вас не погиб. Ни по какой причине. То есть, ни нападение коварного врага, ни какие-то случайности, вроде страшной болезни, ни, простите уж мне это предположение, ваша собственная глупость, – Гантанас выцепил взглядом неугомонную троицу и погрозил ей пальцем, – не будут служить мне оправданием в случае вашей гибели или даже какого-то ущерба вашему здоровью. Это, надеюсь, вы тоже понимаете. Так?

Гаота оглянулась на Дину и Йору. Йора стояла пунцовая от стыда, а Дина наоборот побледнела и прикусила губу.

– У каждого из вас есть какие-то способности, какие-то таланты, какие-то склонности, – продолжал говорить Гантанас. – У некоторых этих способностей много, у других меньше, зато они глубже или интереснее, но каждый из вас, даже если он и не уверен в собственных силах, может обучиться в Приюте магии и чему-то полезному, о чем мы с вами тоже уже говорили. Первый год вам был дан для привыкания, постижения каких-то основ и самых начал. Во второй год мы, как вы уже поняли, начинаем углублять то, что намечено нами в самом начале обучения. Вы должны будете овладеть тем, что является обязательным и для умудренного мага, и для немудрящего общинного колдуна. Но дальше, – Гантанас поднял палец и покачал им перед носом, – придет время развития именно тех способностей, которые отличают вас друг от друга. Того, что станет вашей особенностью, коньком, достоинством, силой, основой вашего будущего.

– При этом вы все равно должны будете помнить, что нужно прежде всего оставаться человеком, – буркнул Брайдем.

– Да, конечно, дорогой друг, – согласился Гантанас. – Я бы даже поставил это на первое место. Но тем не менее, особые способности – тоже многое значат. В том числе и та способность, которая имеется у Гайра, и которой он пользуется, чтобы иногда повеселиться. Она глубже, чем это может показаться.

– Что это значит? – спросила Мисарта. – Для кого будут рыть могилу через неделю?

– И можно ли сделать так, чтобы подобное пророчество не сбылось? – спросил, почесывая толстый живот, Брок.

– Я не знаю, – признался Гантанас. – И никакой опыт тут не поможет. Всегда можно сказать, если пророчество не сбылось, что оно было ложным или ошибочным или неправильно понятым. К тому же очень часто бывает так, что пророчеств множество, какое-то из них сбывается, а прочие выветриваются из памяти.

– Но у нас тут другой случай, – заметил Гран.