Дебора Хьюитт - Полуночник [litres]

Ничего не ответив, Август бросился вниз по извилистой, ведущей в лоно земли лестнице, и Алиса, мгновение поколебавшись, последовала за ним. Она боялась, что вскоре задохнется от спертости и сырости, но, как ни странно, чем ниже они опускались, тем свежее становился воздух, глаже – грубо вытесанные стены, освещенные масляными лампами, и шире – ступени.

От лестницы в виде расходящихся спиц колеса тянулись, а затем терялись в непроглядной мгле наклонные коридоры, вселяя в Алису суеверный ужас. Она ускорила шаг, чтобы не отстать от Августа, и возликовала, когда они, отдуваясь и еле держась на стертых до крови ногах, вынырнули на площадку верхнего яруса атриума.

– Что… – Алиса онемела, полная благоговейного восхищения. – Но это же… Как же…

Внутри атриума росло дерево. Метров шестидесяти в высоту. Толстый кряжистый ствол вздымался из пола и, минуя четыре или пять ярусов, минуя Алису и Августа, рвался вверх, к стеклянному, находившемуся на уровне земли, куполу. Казалось, могучее дерево стремилось подпереть своей пышной кроной затянутое грозовыми облаками небо.

– Нравится? – ухмыльнулся Август.

Алиса молча кивнула.

Верхушка гиганта давила на стеклянную крышу. Скрюченные ветви, как змеи, переплетались у Алисы над головой. Густая листва ерошила ей волосы. Она никогда не видела подобных листьев: точеных, клиновидных, тускло-зеленых с одной стороны и сочно-зеленых с другой.

Бесподобно. Пугающе. Слишком огромное даже для столь необъятного атриума дерево занимало все свободное пространство: от коридоров и ниш до просветов между колонн. Словно гигантский фантастический спрут, тянущий щупальца сквозь ячейки рыбачьей сети, оно упиралось нижними ветвями в стены, будто желая пробить в них отдушину.

Веретенообразные желтые огоньки танцевали между листьями, подпрыгивая то вверх, то вниз, и скупо освещали мутную тьму.

– Блуждающие огоньки, – пробормотала Алиса, протягивая к ним руку.

– Светлячки, – поправил ее Август.

За спиной Алисы зашуршали шелка, и чей-то голос пронзительно вскрикнул: «Не смей!»

Алиса обернулась.

Высокая дама с жесткими седыми волосами и книгой в руке, затянутой в перчатку, кивнула ей на торчащую из пола табличку: «Юная леди, затверди сей урок: светлячки кусаются, не попадись на зубок». Изящным движением дама сняла перчатку, и Алиса увидела, что на ее руке не хватает мизинца.

– Все ясно?

Алиса спрятала руки за спину, дама сухо кивнула и двинулась прочь.

– По-видимому, библиотекарь, – провожая ее взглядом, сказал Август. – Одна из наследниц Миэликки. Все они сами не свои до книг. Бумага – это же переработанная древесина, смекаешь? И, кстати, она права. Только тронь эту чертову козявку, светляка, и он прогрызет тебе руку до кости. Вообще-то они охраняют дерево и, как полагают, нападают только на тех, кто царапает на коре свои инициалы, но порой они «ошибаются». Раз так в пару лет.

Алиса побледнела и отвернулась.

Светящийся ствол обвивала гранитная лестница, заканчивавшаяся на каждом ярусе площадкой, от которой отходили коридоры с дверями и узенькие ниши с книжными полками. Аббатская библиотека напоминала Алисе исполинские пчелиные соты, погребенные глубоко под землей.

Спустившись с последней ступеньки, Алиса очутилась во внутреннем дворике. Возле ствола, вросшего в землю в полуметре от ее ног, вздувались, ломая напольную плитку, корни: вылезая на поверхность, они через несколько метров снова уходили под землю.

Вокруг молча ходили-бродили люди. Кто-то присаживался на пол, кто-то прислонялся к книжным шкафам в нишах, и все без исключения зарывались носами в книги. То тут, то там высились рукописные манускрипты и журналы, небрежно сложенные в стопки. И везде витал дух научно-упорядоченного хаоса. «Библиотекари… Все они одним миром мазаны», – подумала Алиса.

– Но как случилось, что внутри аббатства выросло дерево? Или… оно выросло под ним?

– Его посадила Миэликки.

Алиса закрыла глаза. Запах свежей земли, горьковатой коры и молодой листвы защекотал ей ноздри. В ушах зазвучал напевный голос скрипки, наигрывавшей мелодию, которую она слышала в Чертоге Миэликки. Сколько же времени утекло с тех пор?.. Ей припомнилось изумленное лицо Ронана Бишопа в то мгновение, когда начала оседать крыша во дворе, где проводились собачьи бои, и его крик: «Что ты наделала?» Господи, как же ей хотелось узнать, не по ее ли велению треснула балка и вдребезги разлетелся цветочный горшок с бегонией, не по ее ли велению в половицах ее комнаты выросла ветка и проклюнулся росток. Как же ей хотелось понять, есть ли в ней наследие Миэликки и может ли это наследие помочь ей спасти Джен. А что там об этом думает Кроули – не важно.

– Я знал, что тебе понравится, – ухмыльнулся Август. – Это особое дерево.

– Разумеется.

– Да нет же, оно и вправду особое. Разные народы называют его по-разному, но только в Грачевнике оно известно под своим древнейшим именем. Первым именем. Это Арбор Суви. Древо Лета, более известное как Древо Жизни.

– То самое Древо Жизни?

– Ага. – У Алисы перехватило дыхание. – Ты его чувствуешь? – спросил Август. – Говорят, люди с наследием Миэликки слышат сердцебиение дерева.

Алиса подошла ближе к величественным корням, сплетавшимся в узлы по всему двору, и замерла с трепещущим, полным надежды сердцем, но… ничего не услышала.

Разочарованная, она отступила. Может, она вообразила свое родство с Миэликкой только потому, что ее навыки птицелова оказались довольно-таки эфемерными?

– Эй, не вешай нос, – приободрил ее Август и двинулся к одному из небольших проходов, вьющихся вокруг дерева. – Я же не сказал, что все, вхожие в Чертог Миэликки, слышат сердцебиение дерева. Давай-ка я покажу тебе кое-что еще.

– Август, – покачала она головой, – я думаю, нам следует уйти. Здесь слишком людно, и если Ищейки…

– Хватит ныть и двигай за мной, – скомандовал он и натянуто улыбнулся. – Возможно, там, впереди, тебя ждет такое, что всколыхнет твои разум и чувства похлеще, чем Арбор Суви.

Алиса неуверенно вздохнула.

– Разве «арбор» – это не «дерево» на латыни? А я-то думала, здесь все помешаны на финском…

– Ну да, но Англия – и «потусторонняя», и здешняя – это мозаика. Кусочек культурного наследия одной нации – там, кусочек исторического влияния другой нации – тут. Все народы, когда-либо ступавшие на нашу землю: саксы, норманны, римляне – оставили свой след в нашем языке…. – Август усмехнулся и гордо ткнул себя в грудь. – Фанат истории.

– Магистр истории, – принужденно улыбнулась Алиса.

– Серьезно? – восторженно округлил глаза Август. – Это – судьба.

Проход снизу доверху был заставлен полками с книгами и небрежно стянутыми шпагатом рукописями, кипами громоздившимися друг на друге. Там были книги, облаченные в деревянные переплеты, и книги, любовно, вручную, обтянутые кожей и шелком; книги, тисненные рамками с орнаментом и золочеными обрезами, и книги, с раскрашенными от руки витиеватыми обложками. Однако их, похоже, никто не читал, и пожелтевшие от времени страницы покрылись толстым слоем пыли.