Анастасия Петрова - На пороге Будущего [СИ]

— Не бойтесь так, он не кусается! — сказала одна.

— А я слышала, что кусается, — возразила Лела.

Евгении не хотелось показывать им свое замешательство, но справиться с ним оказалось сложнее, чем с десятком головорезов. В эту минуту она искренне жалела, что согласилась на поединок. Уж лучше бы Алекос ее казнил!

Пришлось опять принять снотворного, иначе она не сомкнула бы глаз. Лела подняла ее скоро после рассвета. Евгения ожидала долгих приготовлений, но сборы оказались короткими. Волосы ей заплели в свободную косу и надели кружевную сорочку и шелковый желтый халат. Бормоча что-то под нос, Лела натерла кремом ногти, все еще не вернувшие красивую форму, и отступила, любуясь результатом своих трудов.

— Это все? — спросила Евгения.

— Утренний наряд, как обычно. Господин и сам еще не одет. Рановато, конечно, вам бы еще недельку-другую покушать как следует, а то одна кожа да кости! Ну, да ему ведь не прикажешь… Ступайте же!

Найша уже ждал у дверей, попросил ее сесть в паланкин. От дома, в котором жил царь, гарем отделялся садом. Извилистая аллея была обсажена невысокими деревьями, настолько густыми, что даже зимой переплетенные ветви скрывали тех, кто двигался по ней. Евгения вспомнила, что видела эту аллею из окон дома Джаваля, когда гостила здесь шесть лет назад, но тогда она и подумать не могла, что находится за ней.

Аллея привела в крохотный дворик, где за несколькими дверями скрывались ведущие в царский дом служебные коридоры. Быстрым шагом Найша вел ее по узким коридорам и лестницам. Наконец они вышли в один из залов на третьем этаже, где в этот ранний час никого не было. Найша тихо постучал в резную дверь. Алекос открыл, и провожатый с поклоном дематериализовался. Евгения вступила в кабинет.

— Проходи к столу.

Он тут же ушел на террасу и, перегнувшись через балюстраду, продолжал разговор с кем-то, стоявшим внизу на крыльце. Евгения замерла посреди зала.

Это был рабочий кабинет царя Джаваля. Она с трудом его узнала — вся мебель была другая. Обширный письменный стол завален бумагами и книгами. Вдоль стен выстроились высокие шкафы красного дерева. Пол покрывали мягкие, с густым ворсом ковры. С потолка спускались пышные золоченые люстры. Терраса отделялась от кабинета раздвижными стеклянными дверями, и на ней был накрыт на две персоны круглый столик. Евгения упала на стул.

Она помнила другой образ Алекоса — суровый воин, одетый по-солдатски просто. Орлиный профиль, мощные руки, которые едва не задушили ее. Сейчас это был хищник на покое, вальяжный, добродушный, но даже шелковый халат не уменьшал впечатления силы и агрессии, окружавших его видимым ей ореолом. Злобы в нем не было, как не было злорадства и ненависти, — только редкостная самоуверенность. Закончив разговор, он сел рядом, налил ей чаю. Казалось, его забавляет ее напряженный вид. Отламывая ложечкой кусочек пирожного, он со знакомой усмешкой спросил:

— Почему ты не сражалась тогда?

Не поднимая глаз, не давая понять, сколь оскорбительна для нее эта тема сейчас, Евгения ответила:

— Мой муж велел офицерам отвезти меня в горы. Это сделали насильно, я не хотела оставлять его.

— Шедизцы сказали бы, что он взял на себя роль судьбы…

— Что вы хотите сказать?

— Если бы ты оказалась тогда на поле боя, не пила бы здесь чай сейчас.

— Разве это не было бы лучше?

Он не ответил, рассматривая ее отстраненно и равнодушно, как картину, в то время, как все ее силы уходили на то, чтобы сдерживать дрожь. Она не смела поднять глаз и пристально рассматривала рисунок на своей чашке, крутя ее в руках, чтобы незаметно было, как эти руки трясутся. И все же она подскочила от неожиданности, когда Алекос резко отставил свою тарелку. Пристально посмотрев на нее, он сказал:

— Пойдем.

Как завороженная, она шла за ним в соседнюю комнату — спальню, где у дальней стены стояла широкая кровать. Она знала здесь каждый уголок, много дней провела она в этой комнате, выхаживая Джаваля. Но от того времени не осталось ничего. Когда-то полутемная, теперь комната была ярко освещена. Вместо старости и лекарств пахло мужчиной в расцвете лет — такой знакомый с юности запах! И еще пахло чем-то особенным — свежим дыханием иного света, мира олуди.

Глядя ей в глаза, Алекос снял с нее халат. Евгения зажмурилась. Зайдя ей за спину, он осторожно провел рукой по онемевшему плечу. Кожа покрылась мурашками, когда она почувствовала его губы на своей шее. Он спустил с плеч рукава сорочки, и та упала на ковер. Алекос рывком поднял Евгению на руки и опустил на кровать. Она позволяла ласкать себя и лишь все сильней сжимала, комкала рукой покрывало. Но когда он склонился над ней, ее охватила паника. Она пыталась подчиниться ему, но тело сопротивлялось. Она уперлась руками ему в грудь, лицо исказилось. Он перехватил руки и шепнул прямо в приоткрытые губы:

— Расслабься. Я не хочу причинять тебе боль. Дыши глубже… Закрой глаза!

Она подчинилась, но тело еще долго содрогалось в ужасе. И все же он был настроен и в этом бою с первого раза одержать победу. Когда, очень нескоро, они наконец откатились друг от друга, она уже почти смеялась. Она с трудом сдержала улыбку, когда он сказал:

— Ну что ж, для первого раза неплохо.

Когда он начал одеваться, Евгения приподнялась было за своим халатом. Алекос остановил ее:

— Нет-нет, не двигайся! Я хочу показать тебе дворец, — вдруг объявил он. — Через час жду тебя на главном крыльце.

Алекос ушел. Через несколько минут появился Найша. Евгения медленно одевалась, не отвечая на его вопросы, да она и не слышала их.

— Господин сказал, чтобы через час вы были на крыльце, — напомнил он. — У нас мало времени, вам ведь еще надо переодеться и покушать! Я видел, вы совсем ничего не съели за завтраком!

Сас спустя она шагала рядом с Алекосом по улицам дворца. Следом шли ее девушки и его секретари и адъютанты — все как в старые добрые времена. Но она вспоминала прежний Шурнапал и не могла не признать, что теперь дворец стал еще прекраснее. Ослепительно белые стены домов оттенялись зеленеющими кустарниками, уже распускавшими розовые, голубые и сиреневые цветы. В прозрачной воде синих и желтых бассейнов плескались крохотные рыбки, а разлитый в воздухе щебет птиц напоминал девичье пение. Золотые купола сверкали так, что больно было смотреть. Вдоль тротуаров появились изящные кованые фонари, скамьи и беседки, шпили башен украсились замысловатыми флюгерами. А над дворцом, на небольшой высоте, парил огромный темно-серый воздушный шар, с которого дозорный оглядывал город.

— Ты бывала здесь прежде?

— Бывала. Помню, дворец показался мне сказочно красивым. Но теперь он… еще прекраснее!

В прежнее посещение Шурнапала Евгения видела лишь покои царя и царицы и всего несколько раз выходила на улицы. Тогда у нее не было ни времени, ни желания осматривать дворец. «Зато теперь времени с избытком», — подумала она.