Анастасия Петрова - На пороге Будущего [СИ]

Да, с часами у нее тоже возникли сложности. В Матагальпе не существовало двенадцатеричной системы счисления. По здравом размышлении Евгения пришла к выводу, что в этом нет ничего странного. Европейской цивилизации она досталась то ли от вавилонян, то ли от шумеров, оперировавших сложными числами еще тогда, когда их западные современники считали по пальцам. Сутки в Матагальпе длились двадцать часов. Каждый час делился на пятьдесят частей. Предположив, что длина суток равняется земной (она не могла быть в этом уверенной, но по ее ощущениям это было так), и проведя несложные подсчеты, Евгения определила, что местная минута равнялась 86 земным секундам. Все это долго не могло уложиться в ее голове, и первые недели она каждый раз надолго застывала у часов в недоумении. Хорошо, что они были привычные: с круглым циферблатом и двумя стрелками, — и их было много, почти в каждой комнате.

Открытый экипаж торжественно прокатился по городу. Иантийцы, будто и не уставшие от двух дней празднества, приветствовали царя и царицу оглушительными криками и песнями. За городской стеной гвардейцы подались назад. Евгения с интересом смотрела по сторонам. Предстояло проехать на юго-запад почти триста тсанов — около четырехсот километров. По словам Халена, если б удалось проводить в дороге восемь часов в день, к завтрашнему вечеру они были бы на месте. Ему было легко говорить: верхом и без женщин он быстро добрался бы до водопада, но со свитой в сто человек трудно придерживаться столь сурового графика.

Чем дольше смотрела Евгения вокруг, тем большей любовью проникалась к земле, на которую ей довелось ступить. Эта плодородная и ухоженная земля напоминала ей Италию. Не видно было пустырей, свалок, бесхозных углов. Ярко-зеленые луга разделялись линиями аккуратных деревьев и пышных кустарников, с весны до зимы покрытых лиловыми, розовыми и голубыми цветами. Границами частных владений служили романтические замшелые каменные стены, увитые виноградом, или каменные стелы в виде человеческих фигур. То тут, то там вдоль дороги раскинулись обширные сады и виноградники. Иногда дорога скрывалась под тень деревьев. В лесу, насквозь просвеченном солнцем, если хорошо приглядеться, можно было между светло-серых стволов заметить замерших на задних лапах крупных бурых грызунов. Сонные реки несли к океану свои синие воды. Но чем ближе подъезжали к горам, тем быстрее и холоднее становились эти речки.

Переночевали на постоялом дворе, коих вдоль дорог было множество. Хален знал по именам владельцев всех придорожных заведений, и Евгении казалось, что в каждом из них для него и его людей в постоянной готовности содержатся апартаменты. Рано утром вновь отправились в путь. Хален предложил жене пересесть на лошадь, но она отказалась, не желая задерживать путешествие, ведь она еще неуверенно держалась в седле. После долгих месяцев в замке, где единственным местом для прогулок был небольшой парк, Евгения никак не могла надышаться вольным воздухом. Дорога поднималась вверх, петляя между садами, рощами и прудами. Иногда вдали показывались высокие трубы каких-то крупных строений со столбами дыма. А впереди ждали каменистые возвышенности, за которыми вставали первые отроги гор.

В конце концов кортеж достиг цели путешествия. Если Евгения надеялась увидеть крупный водопад, то ее ожидания не оправдались. Неширокая речка, стекая с отрогов, достигала края плато, разливалась вширь, обрывалась вниз звенящими струями, образуя круглое озеро не больше двухсот метров в диаметре, и убегала из него дальше на восток. Высокий южный берег зарос лесом, а на противоположном у самой воды начинался ярко-зеленый топкий луг, еще не просохший после зимних дождей. На границе лужайки и леса стоял небольшой коттедж. Это и был царский домик: веранда, большая комната и две спальни наверху. За ним стояло еще несколько жилых и хозяйственных построек. Здесь они распрощались с губернаторской четой, дав обещание заглянуть к ним на обратном пути.

— Устала? — спросил Хален, входя в верхнюю комнату и привлекая к себе Евгению.

— Да нет, сколько можно? Теперь мы будем отдыхать изо всех сил! — отвечала она, целуя его.

Деревянный дом наполнился голосами офицеров. Слуги растапливали плиту на кухне, суетились, разбирая вещи.

— Они что, все будут жить здесь?

Халена позабавило выражение ужаса на ее лице.

— Хочешь, я всех разгоню?

— И правда, пускай все уйдут! Мы же даже поцеловаться не сможем, чтобы кто-то не помешал! — словно в подтверждение дверь без стука распахнулась, и служанка втащила корзины с одеждой и обувью. Евгения замахала на нее руками, выгоняя прочь. — Вот видишь! Прогони их в деревню!

— Завтра, — отвечал он, пытаясь расстегнуть ее блузку. — Сегодня нам нужно всех накормить и отблагодарить за приятное путешествие, а вот завтра со спокойной совестью пошлем всех к воронам.

Тридцать пять гвардейцев встали лагерем в полутсане от дома и по очереди обходили озеро караулом по тропинкам, вдоль которых росли молодые деревца, благодаря чему их любопытные взгляды не тревожили Евгению. В доме остались две пожилые женщины — готовили еду и убирались, а всех своих девушек она выгнала в ближайшую деревню.

Потянулись дни, каждый из которых потом вспоминался ей, как драгоценная жемчужина в ожерелье. Лето в этом году пришло рано, и уже стояла сильная жара. Хален учил молодую жену верховой езде, брал ее с собой на охоту. Они купались в ледяной воде озера и подолгу лежали голышом на оранжевом песке, жмурясь от солнца. Он восхищался ее силой и ловкостью. Она прекрасно плавала, могла пройти много тсанов быстрым шагом, не устав и не запыхавшись, не боялась пускать коня в галоп, а упав, не плакала, лишь бормотала что-то невнятное на своем языке. Ночью она смело отвечала на его ласки, явно получая от любовных игр столько же удовольствия, сколько и он. Единственное — она редко соглашалась выходить из дома после наступления темноты. Хален любил прогуливаться у притихшей воды, подолгу смотреть, как она плещется в корнях старых сосен, играет отражениями лун. Но его Эви, как он ласково называл ее, неохотно поднимала глаза кверху.

Она ужаснулась, когда впервые увидела местные луны, и до сих пор не могла смотреть на это зрелище без дрожи. Две луны исполняли над ее головой какой-то хаотический танец. Они медленно вращались по своим осям, точно два огромных булыжника неправильной формы, подвешенных над планетой дьявольской рукой. Их орбиты не были параллельны, и скорости движения различались, и ночь за ночью они выписывали в небе непредсказуемые зигзаги, то проходя через зенит, то едва выглядывая из-за горизонта, словно злобный желтый кошачий глаз, следящий за ней из-за угла. Ближний, Раат, был похож на стручок арахиса и казался одного размера со своей более округлой сестрой Нееоманой. Умом Евгения понимала, что их разделяют десятки, а то и сотни тысяч километров, но все равно каждый раз, когда они проходили близко друг к другу, она испытывала ужас, представляя, как они сталкиваются и огромные осколки летят на землю. У иантийцев, а возможно, и у всех народов Матагальпы было пророчество, будто однажды это столкновение непременно случится и наступит конец света. Евгения с презрением относилась к подобным предсказаниям, но этот сценарий казался ей весьма вероятным.