Маргарита Дорогожицкая - Стихия страха

Пиона обиженно закусила губы и страдальчески наморщила нос, готовая опять разреветься.

— Ты выбрала себе роль жертвы и ничего не хочешь менять. Но ты попробуй примерить роль охотницы, вдруг она тебе понравится? Образно говоря, ты отказываешься готовить обед из-за глупого страха боли. Ты довольствуешься черствым хлебом и водой вместо того, чтобы немного потерпеть и насладиться изысканным лакомством, которое сама же можешь приготовить по собственному вкусу… — у меня позорно заурчало в животе, пока я говорила, но я упрямо продолжала увещевать девчонку. — Не отказывай себе в плотских утехах, просто научись сама их выбирать.

— Я не понимаю, — девушка нахмурилась. — Вы хотите, чтобы я вам завтрак приготовила? Так я сейчас…

— Боже Единый, — выдохнула я, хватаясь за голову. — Дай мне терпения не прибить эту дуру.

Из меня получилась никудышная наставница. Только теперь я поняла, что Матушка Гён была воистину святой женщиной. Сколько же таких дур ей пришлось повидать и научить уму-разуму?

— Сядь на место, — прикрикнула я, вставая с кровати. — Объясняю прямым текстом, раз не понимаешь. В искусстве любви есть много разных приемов, благодаря которым ты можешь сама управлять происходящим. Да где же она?

Я выдвинула ящик комода, где хранила самые ценные и памятные вещи, перерыла все, но книги не было.

— Где фолиант? С дорогим окладом и рисунком хризантемы?

Пиона задумалась ненадолго, потом просияла и кинулась прочь из комнаты. Она вернулась довольно быстро, неся книгу, замотанную в шелк.

— Она? Когда в поместье переезжали, я все вещи упаковала, чтобы ничего не пропало, а теперь даже разобрать не успела, столько всего случилось…

Я развернула синий шелк и любовно погладила потемневшую кожу фолианта с цветком хризантемы, инкрустированным драгоценными камнями. Единственная дорогая мне вещь, которую я забрала, когда бежала из дворца хана… не считая пары побрякушек, конечно. Я довольно улыбнулась, расстегнула замочек и раскрыла фолиант, шурша его пожелтевшими страницами.

— Что там? — любопытная Пиона сунула нос в книгу и тут же отпрянула. — Какой срам! Госпожа, как можно… Это же…

— Да, это "Искусство любви" с личными пометками старшей жены хана и ее замечательными рисунками. Языка ты не знаешь, но картинки довольно детальны, так что разберешься, — я втянула воздух, тщетно пытаясь поймать неуловимо сладкий аромат Матушки Гён, но пахло лишь кожей и ванилью от Пионы. — Начни отсюда. В этой позе ты точно не будешь чувствовать себя беспомощной.

Красная, как рак, девушка в ужасе замотала головой, и я раздраженно сунула книгу ей в руки.

— Госпожа, это же грех и разврат, как можно… Стыдно как…

— Где ты грех увидела? Что греховного в любви между женщиной и мужчиной? Разве не любовь является одной из пяти величайших добродетелей?

Пиона возмущенно вскинулась, но я не дала ей вставить даже слова.

— Возьмешь книгу и прилежно изучишь ее от корки до корки. Я проверю. Кстати, да… Будешь изучать вместе с Мартеном…

— Что-о? — надо же, у нее прорезался голосок.

— Именно. И не надо стесняться. Расскажи ему все, объясни, он же любит тебя, думаю, что он с радостью пойдет тебе навстречу.

— Ни за что! Я со стыда умру!

Я довольно ухмыльнулась, представив этих двоих, попеременно краснеющих и бледнеющих за изучением искусства любви.

— Не умрешь. Тебе ведь язык дан не только для того, чтобы ублажать вот так, — я тыкнула пальцем в подходящую картинку, — но еще и для того, чтобы говорить. И не заставляй меня саму объяснять все Мартену. Поверь, я в выражениях церемониться не буду.

Желудок скрутило в тугой узел от голода. Что она там лепетала про десерт? Сейчас я была готова выпить даже ненавистное молоко. Ощущения вернулись ко мне в полной мере. Я была благодарна Матушке Гён не за то, что она сохранила мне жизнь, а за то, что она сделала ее интересней. Пусть от вояжны Ланстикун осталось ничтожно мало, зато я успела побывать Белой Хризантемой, любимой наложницей хана Ли Мина, Хавронтием Рильским, юным учеником магистра Солмира, Цветочком, самой дорогой наемницей банды Безумных Бардов, и много еще кем…

— Вели затопить, а то холодно. Да бери уже, — я насильно всучила девушке книгу. — И неси свой десерт. Все съестное неси, я есть хочу.

Пиона потопталась в нерешительности, держа фолиант, словно ядовитый, одними пальцами, и я прищурилась, осененная внезапной идеей.

— Кстати, как думаешь, может, стоит книгу перевести, отдать переписчику и добавить новых иллюстраций с господином инквизитором в главной роли? Думаю, Тень замечательно справится с рисунками, они будут чудо как выразительны… Пожалуй, тогда ее и покупать хорошо будут, славная выгода может выйти…

Пиона возмущенно вдохнула воздуха побольше, чтобы разразиться праведным негодованием, но я лишь погрозила ей пальцем.

— А будешь упрямиться, так и ты на рисунках появишься. Чего застыла? Завтрак тащи! И обед тоже. Пошевеливайся.

К демону инквизитора. Меня впереди ждала большая игра, а он был всего лишь пешкой, которая уже сошла с доски. Красивая и желанная пешка, но не более. И чего я так расклеилась из-за невозможности ее получить? Обидно, конечно, особенно обидно, что я сама сглупила. Ну и пусть… Я довольно растянулась на кровати, прикидывая варианты. Пожалуй, стоило начать со столицы. Там крутились большие деньги, и возможность отхватить большой куш находилась всегда. А риск меня не смущал.

Я села на кровати, охваченная непреодолимой жаждой деятельности. Сначала надо будет решить вопрос с браслетом, потом с поверенным, вызванным из Вышня на свадьбу. Глупая девчонка! Отказаться от такого наследства ради любви! Я со злости сгребла с кровати шелк, в который был завернут фолиант, и швырнула его на пол. Синее облако ткани спланировало на ковер, и я нахмурилась. Шелк был с того самого корсета, привезенного портным из столицы. Нанесенные белой краской буквы складывались в слова, бессмысленные в своей глупой бесконечности, равной в Пяти! Я так и не смогла разобраться в запретном языке и перевести текст Завета, а сейчас Единый вновь решил тыкнуть меня носом в собственную беспомощность. Я закусила губу от обиды, вспомнив горькую насмешку инквизитора и его слова о том, что мне никогда не постичь великой мудрости. Да уж, куда мне, моя вера не бесконечна в Пяти, как это требуется в книге… Мне не достигнуть источника божьей благодати… Я застыла… Мысли смешались, складываясь в узор удивительной ясности. Источник божьей благодати… Пять испытаний добродетелями… Церковь из книг на инталии… Бесконечное познание…Орден Пяти… Перед глазами вдруг стала страница из "Искусства любви" на гаяшимском языке, и я хищно улыбнулась.