Маргарита Дорогожицкая - Стихия страха

У меня земля ушла из-под ног — Эмиль купил у нее поместье? Почему у нее?

— … Мне кажется, достоинства сорта Жаунеску слишком преувеличены. Хотя решать вам…

Поместье Жаунеску?!? Только этого не хватало! Она намеренно это подстроила?

— … Я еще не решил, вернее, решать жене, это поместье больше для нее, чем для меня.

— Вот как? — задумчиво протянула Лидия, и мне стало совсем плохо, потому что я отчетливо понял, что последует за этим. — Я бы хотела с ней познакомиться, если вы не против.

— Конечно…

— Он против, — вмешался я, обрывая Эмиля. — Госпожа Бурже нездорова.

— Господа! — взмолился ректор, что в нерешительности топтался рядом, терзая свою шевелюру. — Так что же делать с кремацией? Все уже готово — прощальная церемония назначена на шесть, в нашей часовне и…

— Никакой кремации, — перебила его Лидия. — Только посмейте, и я подам в суд. Мне надо увидеть тело, а потом я намерена навестить госпожу Бурже вне зависимости от того, как она себя чувствует. Можете не провожать, господин Ханаха. Тело ведь в леднике?

Ректор потерянно кивнул.

— Госпожа Хризштайн, ваше заявление смешно и нелепо, — отчеканил я. — Профессор Грано выпрыгнул из окна сам. Это видела и подтвердила госпожа Бурже.

— Именно поэтому я хочу увидеть ее и спросить, почему она лжет, — ядовито ответила Лидия.

— Что вы себе позволяете? Моя жена никогда не врет, — возмутился Эмиль. — Если она сказала, что…

— Эмиль, иди домой, — бросил я на ходу, потому что Лидия совершенно бестактно развернулась и молча пошла прочь. — Я обязательно приду на обед. Никого не впускай, особенно ее, слышишь?

— Да подожди ты, — Эмиль придержал меня за рукав. — Я ничего не понимаю…

— Ты не понял? — прорычал я. — Я же ясно сказал — отмени занятия и иди домой. Сиди и жди меня.

Эмиль удивленно отпрянул и пробормотал:

— Мы с тобой друзья, конечно, но раньше ты не позволял себе так разговаривать со мной…

Я сцепил кулаки, видя, что Лидия, слегка прихрамывая, уже скрылась за поворотом.

— А я сейчас говорю не как друг. Господин Бурже, вы немедленно отправитесь домой и будете ждать визита представителя Святой Инквизиции.

Я оставил оторопевшего Эмиля за спиной, торопясь догнать безумицу.

— Зачем вы это сделали? — я понимал, что глупо пытаться ее остановить, поэтому просто пошел рядом. — Зачем продали поместье моему другу? Чтобы досадить мне?

Лидия целеустремленно шла вперед, закусив губу. Отчего она вдруг стала хромать?

— Как вы там говорили? Мир не крутится вокруг вас, господин Тиффано. Я продала поместье тому, кто больше всего за него предложил, — наконец ответила она.

— И я должен поверить в это совпадение?

— Не верьте, — равнодушно ответила она.

— Я знаю Эмиля слишком давно, он — мой друг. Даже не вздумайте замыслить что-либо против него.

— В данный момент меня больше интересует его жена.

— Не смейте приближаться к Софи. Она нездорова, и…

— Софи? Как мило… А может ее нездоровье душевного происхождения? — Лидия остановилась перед лестницей, ведущей в ледник. — Побеспокойтесь лучше о собственном благополучии. Каким надо быть идиотом, чтобы пойти против вояга Наварро! Героем себя возомнили? Слава демоноборца в голову ударила? Болван!

— Прекратите! Мои дела вас не касаются. Даже близко не смейте в них лезть. Если я только узнаю, что вы…

Лидия театрально вздохнула и покачала головой.

— Правду говорят, дуракам закон неписан. Я не думаю, что вам стоит идти со мной дальше, господин инквизитор. Для вашей тонкой душевной организации это будет слишком тяжелым зрелищем.

Ее светлые глаза смотрела на меня насмешливо, хотя сама она была бледнее первокурсников, которые измученные и потрясенные выходили из анатомического театра напротив. На нас они не смотрели, старательно огибая и торопясь выбраться на воздух. Я наклонился к ней и шепнул на ухо:

— Но это не я визжал от страха несколько минут назад.

Ее лицо застыло, и мне стало совестно, поэтому я добавил мягко:

— Простите меня. Но вам действительно лучше уйти.

— Ошибаетесь, — процедила Лидия. — Уйти лучше вам.

Она развернулась и стала спускаться по лестнице, тяжело опираясь о перила. Я смотрел ей вслед, проклиная все на свете. Оставить ее разгуливать по Академии? После увиденного в коридоре мне было за нее страшно. Куда смотрит Антон? Почему отпускает сестру в таком состоянии? Она же собой не владеет. Если у нее опять случится приступ, ее просто отсюда заберут в лечебницу… Я выругался про себя и пошел за Лидией. Посажу ее в экипаж, лично сдам Антону и отправлюсь к Эмилю. После тренировочного боя с ним я даже не успел переодеться, а ведь еще намеревался увидеть профессора Камилли, на ужин к которому вчера так и не смог придти. Демон! Вместо того, чтобы заниматься дознанием, я вынужден нянчиться с этой малохольной. Может, попытаться вытащить ее отсюда силой? Я представил, как волоку шипящую от злости Лидию через всю Академию, и покачал головой.

На удивление в леднике почти не пахло. Хмурый смотритель кивнул Лидии, махнул рукой в левую часть помещения и отдал ей газовый фонарь. Она двинулась к столу, где лежало тело профессора. Я подошел и стал поодаль, на всякий случай стараясь дышать через раз. Тело еще не успели привести в порядок перед церемонией, хотя может и не собирались. Самоубийство — один из самых страшных грехов, и отношение к самоубийцам соответствующее. Их тела не разрешено предавать земле, чтобы не осквернять ее, поэтому останки сжигают, а пепел развеивают над водой. Я невольно задумался — почему именно над водой? Почему огонь? Или очистительная сила пламени способна пожрать не только бренную плоть, но и греховные мысли? Ведь недаром колдунов тоже предписано казнить на костре. Кажется, у Акватоса Квирского было исследование происхождения такого обычая…

— Сломана шея? — пробормотала Лидия, выведя меня из задумчивости.

Она успела полностью отдернуть полотнище с трупа, что лежал перед ней в бесстыдной наготе. Мне стало неловко от этого зрелища, но Лидия совсем не казалась смущенной. Она бесцеремонно ощупывала лицо умершего, повернула его голову из стороны в сторону, словно проверяя свои слова, потом перешла к рукам.

— Госпожа Хризштайн, — я прокашлялся, голос слегка охрип. — Совершенно очевидно, что он упал из окна и сломал себе шею. Этому имеется свидетель. Я сам видел тело, прибежав на крик госпожи Бурже. Или мои слова вы тоже поставите под сомнение?

Лидия оторвалась от созерцания ладоней умершего, подняла голову и прищурилась. Ее силуэт в темноте ледника, освещенный лишь неустойчивым светом газового светильника, казался серым призраком.

— Вы там были? — в ее голосе слышалось удивление. — Он лежал лицом вниз? На траве?