Кристофер Мур - Грязная работа [litres]

Молодой бездомный, сидевший чуть дальше на тротуаре, посмотрел на Чарли:

– Чувак, скажи у себя в клинике, чтоб дозу лития увеличили, и они уйдут. Мне помогло.

Чарли кивнул и дал парню доллар.

– Спасибо за совет, я подумаю.

Утром придется звонить Джейн в Аризону и выяснять, как далеко продвинулась тень на столовой горе, – если она вообще движется. Чего ради то, что он сделал или не сделал в Сан-Франциско, должно влиять на то, что происходит в Седоне? Все время он старался убедить себя, что это его не касается, а тут раз – и касается очень даже. “Люминатус придет к власти в Городе Двух Мостов”, – сказал Верн. Насколько вообще надежны пророчества человека по имени Верн? (“Заходите в «Дисконтные Пророчества Верна – Нострадамуса с Недорогими Перспективами»”.) Нелепость. Надо идти вперед, делать свое дело и стараться изо всех сил собирать те сосуды, какие ему попадаются. А если он этого делать не будет, Силы Тьмы восстанут и начнут править миром. Что с того? Давайте, валите, сточное блядво! Подумаешь!

Однако раздался голосок внутреннего бета-самца – того гена, благодаря которому его сородичи не вымерли за три миллиона лет: “Силы Тьмы правят миром? Вот это будет фигово”, – произнес голосок.

– Она так любила запах хвойного очистителя, – сказала уже третья женщина, которая в тот день уверяла, будто она ближайшая подруга матери Чарли.

Похороны прошли не очень скверно, только теперь в клубе дома престарелых, где Бадди жил до того, как переехал к Лоис, организовали поминки вскладчину. Пара частенько приезжала сюда поиграть в карты и пообщаться с прежней компанией Бадди.

– А вы попробовали “неряху Джо”? [61] “Неряха Джо” – “ленивый” сэндвич, булочка с поджаренным говяжьим фаршем и острым соусом. – осведомилась лучшая подруга номер три. Несмотря на стоградусную жару, на ней был розовый тренировочный костюм, расшитый стразовыми пудельками, и с собой она таскала под мышкой еще одного пуделька, черного и нервного. Пока она отвлеклась на беседу с Чарли, песик лизал ее картофельный салат. – Не знаю, ела ли когда-нибудь “неряху Джо” ваша матушка. Я видела, что она только “старомодные” пьет. Вот коктейли она очень любила.

– Это уж точно, – ответил Чарли. – И мне кажется, я сейчас тоже готов их полюбить.

Чарли вылетел в Седону утром. Накануне в Сан-Франциско он всю ночь пытался отыскать два просроченных сосуда. Хотя извещения о похоронах Эстер Джонсон он не нашел, симпатичная брюнетка в доме на Хэйт сказала, что тетушку предали земле за день до того, как появился Чарли, и он предположил, что сосуд опять погребли вместе с хозяйкой. (Брюнетку звали Элизабет? Ну конечно, Элизабет, – он обманывал себя, даже притворяясь, что забыл. Бета-самцы никогда не забывают имен хорошеньких женщин. Чарли помнил, как звали модель с центрального разворота первого “Плейбоя”, который он свистнул с полок отцовской лавки. Он даже не забыл, что ее отвращают дурной запах изо рта, гадкие люди и геноцид, ибо тогда же дал клятву никогда не разводить, не любить и не совершать ничего подобного, – просто на всякий случай, если вдруг столкнется с ней, когда она будет ненавязчиво подставлять солнцу груди на капоте машины.) И ни следа второй женщины, Ирэны Посокованович, которая должна была скончаться уже давно. Ни извещения, ни записей в больницах, и в ее доме никто не жил. Она как будто испарилась и забрала сосуд души с собой. До срока третьего имени в ежедневнике у Чарли еще оставалась неделя-другая, но он даже не был уверен, с чем тогда ему придется вступить в бой. Тьма нагличала.

Кто-то рядом сказал:

– Светская болтовня отнюдь не просветляет, когда потеряешь близкого человека, а?

Чарли развернулся на голос и с изумлением увидел Верна Гловера – малорослого Торговца Смертью: тот жевал капустный салатик с фасолью.

– Спасибо, что пришли, – на автомате ответил Чарли.

Верн отмахнулся от благодарностей пластмассовой вилкой.

– Тень видели?

Чарли кивнул. Доехав утром до материного дома, он увидел, что тень со столовой горы уже доползла до переднего двора, и вопли падальщиков, что вились стаями по ее краям, уже просто оглушали.

– Вы не говорили, что ее больше никто не видит. Из Сан-Франциско я звонил сестре проверить, как она движется, но Джейн ничего не заметила.

– Простите, но они ее не видят – по крайней мере, насколько я могу судить. Ее не было пять дней. Вернулась утром.

– Когда я прилетел?

– Наверное. Это все из-за нас? Кофе с пончиками – и уже конец света?

– Дома я пропустил две души, – ответил Чарли, улыбнувшись господину в винного цвета костюме для гольфа: мужчина в знак сочувствия, проходя мимо, прижал руку к сердцу.

– Пропустили? И они достались этим – как вы их назвали? – сточным гарпиям?

– Возможно. Как бы там ни было, оно, похоже, от меня не отстает.

– Извините, – сказал Верн. – Но я все равно рад, что мы поговорили. Мне теперь не так одиноко.

– Ну да, – сказал Чарли.

– И мои соболезнования, – торопливо прибавил Верн. – Вы как вообще?

– До меня, наверное, еще не дошло, – ответил Чарли. – Но, кажется, я теперь сирота.

– Я прослежу, кому достанется ожерелье, – сказал Верн. – И буду с ним бережно.

– Спасибо. Думаете, мы в силах контролировать, кому следующему достается душа? В смысле – по-на-стоящему? В “Большущей-пребольшущей книге” сказано, что они перемещаются, как им надлежит.

– Надо полагать, – ответил Верн. – Всякий раз, когда я что-нибудь продавал, свет в них тут же гас. Если человек не тот, этого бы, наверное, не было?

– Ну, видимо, – сказал Чарли. – Хоть тут какой-то порядок.

– Вы знаток, – сказал Верн – и выронил вилку. – Кто это? Ух какая классная.

– Это моя сестра, – ответил Чарли. К ним направлялась Джейн. В темно-сером двубортном костюме Чарли от “Армани” и черных туфлях с завязочками. Ее платиновые волосы были уложены и залакированы волнами перманента тридцатых годов в палец толщиной и виднелись из-под черной шляпки с вуалью, которая закрывала все лицо до губ, сиявших, точно красные “феррари”. На взгляд Чарли, она, как обычно, смахивала на помесь робота-убийцы и персонажа Доктора Зойсса [62] Теодор Зойсс Гайзел (1904–1991) – американский художник и детский поэт. , но если попробовать сощуриться и не обратить внимания на тот факт, что она его сестра… и лесбиянка… и его сестра, то можно было, наверное, постичь, как ее волосам, губам и чистой линейности удается поразить кого-нибудь “классом”. Особенно таких, как Верн, кому для покорения женщин ее роста потребуется альпинистское снаряжение и баллон кислорода.

– Верн, позвольте представить вам мою неописуемо классную сестру Джейн. Джейн, это Верн.

– Здрасьте, Верн. – Джейн протянула ему руку, и Торговец Смертью поморщился от хватки.