Гарет Ханрахан - Молитва из сточной канавы [litres]

Первыми изменились веретенщики. Они застыли и превратились в камень, хворь развилась в них до конца в один миг. Кинжально острые щупальца протянулись к жертвам, но обызвествились и пораскалывались, не успев вкусить крови.

Останки Шпата взорвались каскадом, извержением, ураганом архитектуры. Каменные блоки взметались вверх и наружу, строились, громоздясь друг на друга, буйство башен и улиц извергалось под купол Морского Привоза, изблевывались ансамбли конструкций. Землетрясение наоборот, стихийное бедствие, возводящее здания. Невероятные дворцы и ячейки квартир клокотали, восходя из земли, пропитанной Шпатовой кровью.

Чудесное преображение Онгента, дар Черных Железных богов, дало сбой. С воплем профессор рухнул в безумную круговерть растущего нового города и был раздавлен меж каменных стен, стерт в красноватый песок. Его останки не найдут никогда.

Не обошлось и без других редких потерь. До невозможности редких. Несчастных случаев избежали даже те, кто стоял возле самого тела Шпата. Позднее они расскажут, как вокруг них нарастали целые здания, обкладывая их каменными блоками и оставляя в коридорах, обширных холлах, а то и в уединенных кельях, минуту назад еще не существовавших на свете. Пойдут бродить байки о нищих, улегшихся спать в подворотнях, а проснувшихся посреди замков.

Волна созидания, строительства не ограничилась Морским Привозом. Она раскатилась с ревом из дверей великого храма во всех направлениях, но наиболее сильный поток обрушился на запад, восток и юго-восток.

На западе он врезался в Мойку. Чудесное течение затопило улицы и узкие полоски незанятой суши. Театры и башенки смешались разом, танцуя вдоль сточных канав с изяществом уличных кошек. Местами они срастались с прежними строениями либо, к счастью, достраивали их до завершенности – новая городская плоть сливалась со старой, словно так было задумано изначально. В других местах возникали причудливые несоответствия. Лачуги толкались с дворцами, борясь за незанятое пространство.

Если сей приступ диковинного творения и протекал по некоему плану, то тот вскоре пошел наперекосяк. Многие из новых зданий получились красивыми, но жутко непропорциональными либо недоработанными. Дома без дверей. Высеченные в камне части тела, но увеличенные в сотни раз. Там, где прежде был Мясницкий ряд, первопроходцы этих новых городских джунглей обнаружат сердце размером с целый склад. Другие найдут улицы в форме слов, будто город захотел пообщаться с ними путем таких вот посланий. Постройки нагромождались на другие постройки, снова и снова. Лестницы и мосты с трудом смыкали торцы с опорными плитами. Новые конструкции, как всходы, прорастали в мир, мостили промежутки средь прежних. То было и диво, и сумасшествие, как будто боги отдали строительный камень творения какому-то ретивому малышу.

На востоке каменный шторм засосал в себя армию сальников. Здесь уже наблюдался ущерб. Сальники оказались закупорены в пустых комнатах, без окон и дверей. Без притока воздуха. На всей протяженности боев их огни гасли. Фургон алхимиков с драгоценным и смертоносным грузом потонул в воронке бурлящего мрамора, канул в новые улицы, как подбитый тяжелый броненосец под воду. Кажется, камень восхитило – или оскорбило – опустошение за площадью Мужества, ибо там он возносился выше и выше, завиваясь безудержной, невероятной спиралью. Выше шпилей Святого холма поднялась тогда башня, загадочный монумент произошедшего чуда.

Но на этом не кончилось. Творение хлынуло на юго-восток, вдоль морских утесов и портовых набережных. Каменная волна, подобно бегуну, с наката одолела скалистую кайму квартала алхимиков. Она ударила в стены квартала, и не хватило им мощи разбить ее – перехлестнула волна стены и разлилась среди фабрик. Горнила и печи взрывались, крошились поваленные башни.

Позднее свидетели опишут это как явление каменного великана. Скажут, что в последние минуты волна сложилась в гигантскую фигуру, высотой в сотни футов, обрушившуюся на алхимические хранилища и заводы, вбирая их в свое естество. Более половины трудов алхимиков было поглощено или разрушено этой грандиозной эвкатастрофой, волшебством со дна общества.

Наконец поток перелился за дальний край утеса, устремляясь в море – в направлении острова Статуй. Ниспадая, он расплескивал на скалистом склоне новые, полностью отделанные дома и улицы. Последним творением великого чуда стал сверкающий белый причал в надежно укрытой бухте, гостеприимный уголок для судов с далеких морей.

И вот в обновленном городе наступила тишина.

Ты стоишь на подъеме, рассматривая Новый город.

С высоты тебе ясно видны сумбур и мешанина порожденных чудом улиц. Их воплотило в бытие волшебство, а волшебству незнакомы правила городского планирования. Это воровской город. Город закоулков и секретных проходов, туннелей и лестниц. Повсюду укромные уголки и потайные комнаты. Местами просыпается чувство, будто ты глядишь в чье-то невысказанное воспоминание, где волна твердой породы застыла в неожиданных формах, например в виде коралла или окаменелого дерева.

Ты наблюдаешь, как по своим делам спешит женщина, взволнованно и робко пробираясь по этим незнакомым улицам. Судя по одежде, в Новом городе она чужая. Ступает с тростью, несмотря на молодые годы. Ты равнодушно следишь за ее маршрутом. Путь проведет ее по туннелю, напоминающему конский череп, вытесанному из того же мрамора, как и все остальное. Там еще стоит занятная постройка, похожая на дом на воде. Если девушка к ней приблизится, то нарвется на разбойничью засаду.

С каждым днем в Новом городе прибывает народу. За последний месяц сюда приходили суда с беженцами из Севераста, Маттаура и дюжины прочих земель, целая армада спасающихся от войны. Как повествуют слухи, безопасность и место для жилья найдутся в Гвердоне, городе, свободном от безумных богов.

В кармане у девушки пистолет. Она дотрагивается до него – заветного оберега против незримой опасности.

С названиями улиц до сих пор путаница. Есть особый подкомитет, которому вменено выпустить официальную карту Нового города, но у живущего здесь люда свои имена для буйнопомешанных переулков, повыскакивавших из земли за одну ночь три месяца назад. Полагаясь на своих осведомителей, молодая женщина ищет место под названием «улица Семи Раковин».

И не без труда находит ее. Короткий ряд домов. Во всех домах Нового города примечательно – чудесным образом – тепло и сухо зимой. Конкретно эта хибара, однако, уже выказывает признаки плохого отопления. На мрачных окнах плотные занавески.

Девушка твердо стучит тростью в дверь.