Гарет Ханрахан - Молитва из сточной канавы [litres]

– Что там? – шикнул Крыс.

Кафстан пожал плечами.

– Босс хочет, чтоб мы подменили товар на эти болванки. Так морячки не догадаются, что их обули, пока не уйдут далеко в океан.

Крыс закатил глаза. Чрезмерно усложнять, вешать к делу дополнительные детали типично в духе Хейнрейла. Куда делись обычные, простые кражи?

Барсетка поравнялась с ним в жерле туннеля.

– Милок, не забивай голову. От вопросов без ответа одна дерготня.

– Охраны нет, – отметил Крыс. Он наблюдал за судном уже несколько минут и не заметил и намека на активность.

– Что ж, за дело, – скомандовала Мири. Она стянула перчатку и размяла правую руку. По пальцам поползли насыщенно-фиолетовые огоньки, и потянуло паленым.

– Лунно. – Крыс подождал, пока тучи вновь наплывут на месяц, и тогда вместе с Барсеткой стал карабкаться к морю по илисто-склизкому, облизанному волнами обрыву. Чуть поодаль туннельного устья нанесло камней, и там в устроенной нычке была спрятана небольшая деревянная лодка. Упыри отвязали ее, проверили и спустили на воду. Братство часто использовало этот подземный путь для контрабанды.

С помощью Барсетки остальные четверо спустились в лодку.

– Наши тюки наверху, – шепнул Кафстан. – Заберите их.

Двое упырей вскарабкались обратно. Тяжелые мешки были на месте. Крыс украдкой заглянул внутрь. Металлические топливные баллоны со втулками и завинченными вентилями. С виду совсем новые. И по весу тоже полнехоньки. Весьма трудоемкая хитрость за такой неказистый прибыток.

Они спустили тюки. Лодочка вмещала лишь четверых, задача упырей теперь ждать, пока люди вернутся. Дети Кафстана, бурча от натуги, оттолкнулись, выходя в грязные воды бухты, а затем погребли навстречу контурам сухогруза.

– Их ждать нескоро, – проговорила Барсетка. Она присела на край сливной трубы, болтая в жиже голыми ногами. Из заплечной сумки достала тканевый сверток. – Бутербродик?

Крыс наморщил нос от резкого запаха пригорелого теста, засоряющих кишки овощей, от дурацкого коровьего мяса – тошнотно пресного, совсем бездушного. Ему следовало принимать верхнюю пищу, но это переварить никак бы не вышло.

– Я не голодный.

Барсетка изящно прокусывала бутербродную корку. Опрятно смахивала с тряпья каждую крошку. С набитым ртом не разговаривала. Наконец, проявив усилие, она проглотила еду и произнесла:

– Ты побывал внизу. По запаху чую.

Крыс кивнул:

– Прошел длинный путь – весь, до самых старейшин.

– Запомни, кто часто ходит вниз, тот скоро там и останется. Ты, милок, еще молод. Помню, как ты сосал пальцы и титьки умерших рожениц. Будешь наведываться к старейшинам – одичаешь мигом. – Она неуютно поерзала, бросив взгляд назад, вдоль туннеля, будто ожидала, что кто-нибудь из этих пресловутых громадин вылезет из подземелья прямо сейчас. – Тебе б держаться от них подальше. Твои друзья тут, а не внизу. Иджев малыш – мне он нравится. И девчонка-иностранка, та, сердитая. Что с нею стало?

– Ушла. – Крыса буровила эта мысль. От Кари ни весточки, и Шпат до сих пор сидит.

Барсетка докончила остатки бутерброда. Потом взяла зеркальце и поправила свой густой макияж.

– Жалко, жалко.

Он разглядел, как в бухте, на палубе «Аммонита», движутся темные фигуры. Двое с тяжелой ношей, должно быть, Кафстановы парни, пробираются в трюм, чтобы устроить подмену. Фальшивые алхимические футляры взамен настоящих. Третья, наверное, Мири, волшебница. Она на корме, и глаза Крыса, отмеченные касанием старейшего, уловили проблеск магии. Он напряг зрение, пытаясь понять, какую пакость она затевает.

– Зачем ты шастал вниз? – спросила Барсетка.

– Посланнице церкви потребовался проводник.

Барсетка охнула в изумлении.

– Какой ты правильный и услужливый мальчуган! Вот лично мне на церковь плевать. Меня не купить за пару жилистых старых туш, брошенных от щедрот в колодец. Я-то помню, как церковь вообще не позволяла нашему роду гулять по надземью. Сколько раз меня мудохали эти праведные мрази, воины Хранителей, за то, что я осмеливалась ступить за пределы Могильника. Всех благ нашему освободителю, господину Келкину. Большое он дело совершил, справедливое.

– Больше я не соглашусь в провожатые. Я решил срезать путь и напоролся на гнездо Ползущего. Ему это не понравилось.

– Вас всего двое было и никто не погиб? – искренне удивилась Барсетка.

– Эта церковница оказалась святая в корягу. С огненным мечом и вообще.

– Ух-х. – Барсетку передернуло. – Раньше этих гаденышей полно было, хуже их нет. У церковника еще проскочишь, у святого – никак. Чудесника не проведешь. В наше время тут их раз-два и обчелся – и хвала нижним богам за это. Не надо нам Божьей войны, благодарю, спасибо.

Крыс пожал плечами. Божья война всегда от Гвердона вдалеке. Она жрет алхиморужие и наемников, а отхаркивает деньги, беженцев и дурные вести. Мысль о том, что Божья война дойдет до города, – такая же чушь, как река, текущая вспять.

Люди – существа медленные. Такие копуши. Чем они там на корабле занимаются? Почему так долго? Крыс в раздражении сновал взад-вперед по жерлу туннеля. Принюхался к ветру и почуял гарь. Далекие крики и отчаянный набат. В городе какое-то волнение. Барсетка тоже услыхала шум.

– Бузят, – предположила она. Невольно потерла застарелый шрам на плече. Городские общины только и ждут, на кого выплеснуть возмущение, выместить страх и ненависть к сальникам. А когда в городе погром, упырям часто достается больше других. На поверхности их мало, и трупоедам веры нет. Крыс оскалил зубы. Пусть приходят. Ему и свою энергию выплеснуть не повредит: расстройство, тревогу и затянувшийся эффект от соприкосновения со старшим упырем. Рот затопило черной желчью.

– Поглядывай, нет ли корабля стражи, – велела Барсетка и заранее полезла к воде, встречать других воров.

Крыс прочесал взглядом гавань. На мысу Королевы у городского дозора свой причал с канонерками, на них они патрулируют реку и бухту. Если беспорядки потребуют усиления вахты, то есть вероятность, что они застукают налетчиков на «Аммоните», ведь Кафстан и его ребята столько, мать их, возятся, что поймают их совершенно заслуженно!

Наконец – вот уж наконец-то! – на сухогрузе зашевелились. Один Кафстанов парень слез по веревке в лодку. За ним подошел другой с какой-то ношей. Нес Мири. Крыс не понял, ранена она или ей стало плохо, а потом догадался – ее иссушило собственное колдовство, чего б там она ни навела. Сын Кафстана помог ей спуститься по канату и сам поспешил следом.

Со стороны мыса Королевы Крыс услыхал, как трубит корабельный рожок, как сдавленно кашляет двигатель. Огни – прожектор вспыхнул ярче утренних зорь.

Челнок Кафстана пришел в движение, но гребцы выбрали не тот путь. Им надо было править прямо к берегу, обратно к сливному устью, где ждали Крыс и Барсетка, а вместо этого они дали крюк до крепления, удерживавшего «Аммонит» на якоре. Там потратили секунду, чтобы Мири дотянулась до цепи ладонью. Вспышка могучей силы, и Крыс запаниковал, подумав, что они себя выдали. Потом сообразил: для всех, кроме него, заклятье невидимо – предполагалось, что на борту патрульного судна нет чародеев или провидческих линз. Он протер глаза, спрашивая, угаснет ли его новое умение видеть чары или контакт со старейшим навсегда что-то сдвинул в его природе.