Ашира Хаан - Еще одна темная половина [СИ]

Ни один прайд нас бы не принял — особенно меня. И это тоже было опасно.

Все крупные гостиницы слишком на виду. А маленькие и никому не нужные — еще хуже, чем съемные квартиры.

Поэтому вышло, как вышло.

Крошечная трешка в хрущевке: совмещенный санузел, кухня пять метров, отстающие от стен обои, щелястые окна. Спасибо хозяевам за новую икеевскую кровать, конечно.

Демон наотрез отказался спать на раскладном диване, и мы спали все втроем, как котята в корзинке. Ужасный разврат, конечно, что бы сказала моя мама, если бы узнала, что я сплю сразу с двумя мужчинами?

Сплю в буквальном смысле, но в фигуральном тоже было. Демон, кстати, не терял надежды повторить, но его намеки и наши отмазки постепенно превратились в привычную игру по знакомым правилам.

Я готовила себе на газовой плите. В основном, что попроще — макароны с сосисками. Люций дразнил меня и утверждал, что тьма внутри может обеспечить меня более интересной едой, чем эта. Все варианты пропитания тьмы, которые приходили мне в голову, заставляли испытывать хтонический ужас.

Я лучше макароны.

Мир будто вернулся на круги своя.

В привычную обыденную колею довампирской эпохи.

Как будто я просто нашла нового бойфренда и теперь живу у него. Просыпаюсь по утрам, чищу зубы, завтракаю, читаю новости в интернете, гуляю по малознакомому району, захожу в «Пятерочку» за продуктами, после еды мою посуду, вечером чинно ложусь спать.

Слава богам, хоть на работу не нужно ходить.

А у «бойфренда» работа вечерняя — Люций выходил на охоту после полуночи. Никого не убивал, отпивал у всех потихоньку, чтобы не светиться.

Что ел Демон, мне было неведомо.

— Я думал, мы вернемся в Москву, и я пойму, где искать мою половину, — сказал он однажды вечером после трех дней тоскливого молчания. — Но у меня совершенно никаких идей.

Люций как раз одевался, чтобы пойти поохотиться.

В последнее время он предпочитал имидж опасного ночного убийцы, скрывающегося в тенях, поэтому собирал светлые волосы в модную хипстерскую гульку на макушке, натягивал черную водолазку и черные джинсы и заодно страдал, что еще недостаточно тепло, чтобы ходить босиком, а в ботинках он не может быть безупречно бесшумным.

Нет, он мог и зимой босиком, но это было неэстетично, не модно и ломало бы ему весь кайф. В такие моменты я всерьез сомневалась, что мы таки одно целое — шмотки меня заботили мало.

— Если ты такой нытик, то и твоя половина наверняка где-то сидит и ноет, — оскалился Люций. — Так ты ее и узнаешь.

— А ты, получается, у нас истеричка, которая режет вены из-за мужиков? — огрызнулся Демон.

Я на его наезд даже среагировать не успела, а Люций уже выпустил когти и прямо в узком коридоре хрущевки два слишком быстрых и сильных вампира попытались располосовать друг друга на ленточки.

Победил Люций — Демон стирал сочающуюся черную кровь с щеки.

— Я могла бы сама за себя постоять! — возмутилась я. — Вечно ты забираешь себе самое вкусное.

— Да ну нахуй, ты ж его убьешь, — отозвался Люций. — А я уже привык, что он тут шляется.

Тот день снова ничем не кончился. Мы как будто решили жить как добропорядочная семья, слава богу, только телевизор не смотрели и то потому, что пока я шлялась по вампирским магическим местам, Москва перешла на цифровое вещание, и хозяйский телек показывал только «снег».

Не знаю, почему ничего не делал Люций.

Демон, кажется, впал в депрессию.

А у меня однажды случилась паническая атака.

Я проснулась среди ночи от какого-то мутного, мгновенно забытого кошмара — и попала в кошмар наяву.

Потрескавшийся потолок, пододеяльник в цветочек, оранжевый фонарь за окном — мне вдруг показалось, что никаких вампиров не существует. И не существовало никогда.

Мне все приснилось.

Сексуальный блондин с острыми ключицами, дерзкий брюнет с кожаными браслетами на запястьях, погони, убийства, кровь… Яркий и долгий сон с восхитительными эротическими вставками.

Очень жаль, что я проснулась. Но до будильника еще несколько часов, можно повернуться на другой бок и доспать.

Вот в этом месте у меня заледенела кровь.

Потому что в эту конкретную секунду, растянувшуюся в бесконечность, где пульс взвинтился до миллиона ударов в минуту, я не была уверена в том, что отличаю реальность, сон и вымысел.

Я смотрела на потолок, где в отсветах фонаря качались тени ветвей, и больше всего на свете боялась повернуть голову и не увидеть на соседней подушке никого.

Или увидеть стриженную — самая скучная в мире прическа — голову обычного мужчины, с которым я, должно быть, живу вместе.

— Блять, да что там у тебя?! — такое родное злобное шипение прервало мою бесконечную секунду, и Люций навис надо мной, щекоча нежную кожу на груди кончиками волос. Я его разбудила своим страхом? Он его почувствовал?

Я бы не удивилась, узнав, что все это время орала.

— Мне показалось, что тебя никогда не было… — севшим голосом пробормотала я. — И вообще ничего не было.

— Смотри-ка, а поначалу была рада сдохнуть, лишь бы от меня избавиться, — он лизнул кончиком языка мою шею. Острые клыки скользнули по ней, оставляя тонкие царапины.

Я откинула одеяло и выгнулась, стараясь соприкоснуться кожей к коже. Спальная футболка ужасно мешала, и я быстро стянула ее через голову.

— Эй, вы там трахаться собрались? — проснулся Демон на другом конце кровати.

Боги, как я была ему рада!

И откликнувшейся на внутренней зов тьме, просочившейся сквозь кожу, чтобы окутать нас с Люцием, скрывая от глаз Демона и вновь переплетая наши чувства.

Я обвила Люция руками и ногами и попросила:

— Трахни меня.

— Ты меня сегодня радуешь. Стоило дрессировать, чтобы получить наконец отменный результат.

Он накрыл меня своим телом, твердым и холодным, привычным, восхитительным, моим. Холодная кожа скользнула по горячей, ледяное дыхание смешалось с теплым, языки сплелись, закручивая торнадо из вздохов, вызывая судорожную дрожь.

Тьма покалывала кожу электрическими разрядами, мы пытались сплестись еще туже и плотнее, сцепляя пальцы в замки, обвиваясь друг вокруг друга. Кажется, нам было даже необязательно собственно трахаться, важнее было соприкоснуться как можно большей площадью тела, и только поэтому, только потому, что можно было сделать еще и внутри, Люций проник в меня, я приняла его — или наоборот.

Время извращений прошло — может, навсегда? Но сейчас важнее всего было быть вместе, как можно ближе, как можно сильнее, не разделяться, не покидать, смотреть в черные-серые-черные-серые-черные глаза, чувствуя, как душа — наша общая душа — переливается туда-обратно, пока тела словно пытаются впитать друг друга. Если бы мы могли соединиться сразу всей кожей, мы бы замерли так навсегда, но в попытках найти как можно больше точек соприкосновения, мы бились в ритме моря, волей-неволей возгоняя ощущения к высшей точке, достигнув которой, мы рассыпались на осколки.