Ашира Хаан - Еще одна темная половина [СИ]

Мне повезло. У меня был чудовищный жестокий мудак. А вдруг у этих женщин его никогда не будет? Или их жестоким мудаком был какой-нибудь Маэстро и теперь без шансов?

Люций посмотрел на мое отсутствующее лицо, вздохнул и оттолкнул меня к стене:

— Только ради тебя!

Он снял с себя черный кожаный пиджак, который по какой-то прихоти выбрал с утра. Как обычно, Люций не любил цветную одежду. Только черное и белое. Поэтому следующей была белая рубашка с широкими рукавами. Он медленно, глядя мне в глаза и, разумеется, красуясь, расстегнул ее до середины груди и мне моментально захотелось потрогать его кожу, твердую и холодную.

— Нет, — он вытянул руку.

Ну нет, так нет. Что я, не понимаю — Люций выебывается, лучше не мешать, себе дороже будет.

Черные кожаные штаны были признаны годными для представления. А вот резинку с хвоста пришлось стянуть и он тряхнул головой, милостиво позволяя своим шелковым волосам разлететься по плечам.

Я с трудом подавила вспыхнувшее желание пропустить их сквозь пальцы и почувствовать невероятную гладкость и текучесть.

Черные глаза Люция сверкали яростью и пламенной чернотой, ослепительные острые клыки выступали из-за тонких губ, и вообще в целом он отлично справился с образом грозного и сексуального вампира.

— Идем! — прошипел он.

Я предусмотрительно не стала спрашивать, куда. Я помнила первый ответ.

Но зрелище того стоило.

Люций быстро убедился, что не все пациентки клиники были так же упороты таблетками, как наша первая рыженькая, поэтому план изменился. Я входила в палату как все нормальные люди, через дверь, а уже потом являлся Люций — торжественно. Распахивалось в полную силу окно, иногда стекло со звоном вылетало из рамы и рассыпалось на мелкие осколки. И в облаке снежинок и стеклянной пыли на подоконнике появлялся безумный вампир с пылающим взглядом, выпущенными клыками и развевающимися волосами. Он протягивал руку и говорил:

— Идем!

Я как-то сразу вспомнила аналогичную сцену в своей биографии. Так значит, отработанный прием, а?

Что характерно, ни одна, вот ни единая не спросила как я: «Куда?»

Все сразу протягивали ладонь и шагали к нему в объятья.

Как-то я недостаточно на момент нашей встречи изголодалась по чудесам, что ли? Неблагодарная сучка. А ведь могла закончить в такой вот палате под галоперидолом и никогда не узнать, что у мира есть другая, темная сторона.

Люций кусал их прямо на холодном ветру, развевающем его волосы и занавески в проеме окна. Полагаю, им было все равно. Лекарства вытекали из них вместе с частью жизни, а потом он вскрывал собственное запястье, давал несколько капель вампирской крови и долго, тщательно целовал, так что мне неизменно хотелось придушить обоих.

Но метку иначе не поставить. И не углубить.

Он вернется к ним через неделю. И еще через одну. А через три они смогут выбрать — умереть или стать вампиршами. Я нисколько не сомневалась в их выборе. В каком-то смысле вариант «умереть» они уже попробовали.

— Кстати, про умереть, — сказала я. — Люц, а хочешь я тебе покажу одно волшебное место?

Особое место на территории этой клиники. Корпус, где держали неудавшихся самоубийц. Тех, кто попробовал вариант «умереть» и не справился с ним.

Там было еще страшнее. Несмотря на светло-желтые стены, картины, занавески и рояль в общей гостиной. Несмотря на похожесть на институт благородных девиц, а не клинику неврозов.

Паркет, ковры в палатах, много цветов.

И совершенно отчетливый запах смерти. Не той, что в больницах — старости и ужаса. Не той, что несли мы с Люцием — крови и тьмы. А совершенно иной, пустой, отправляющей даже не в ад, а на пустые поля царства Аида. Там, где на пепельных равнинах цветут бледные асфодели и забывшие о земной жизни души скитаются, не в силах ничего вспомнить.

— Вот где надо набирать новую армию вампиров, — пробормотала я, оглядываясь. Им уже было не помочь, им уже было не выжить, и показать, как прекрасен мир, нам не светило. Зато можно было показать, как весела смерть.

Мы с Люцием и Демоном это умеем.

— Армию, говоришь… — протянул Люций, сощурившись.

Он подошел к девушке в длинной белой ночной рубашке. Наверное, забыла переодеться. Как неделю назад забыла, так до сих пор и не вспомнила. Она только издалека казалась романтичной фигурой, бледной и унылой. Вблизи от нее воняло нездоровым немытым телом и экзистенциальной бессмысленностью. Если бы я по запаху могла находить свою стаю, я бы взяла ее без собеседования. Душ — это излишество, когда единственная твоя мечта — перестать быть.

Да черт с ним, с душем, можно напрячься. Но то, что никогда-никогда-никогда тебе не шагнуть за пределы мира, что максимум, чего можно добиться — славы и денег настолько неприличных, что ты забудешь, как это — чего-то хотеть, — вот это выстуживающее душу ощущение, оно именно то, по которому я узнаю своих.

Нытиков. Не смирившихся. Не повзрослевших. Не желающих понять, что мир никогда не станет сказкой.

Демон появился позади меня неслышно и сразу подошел к нам с девушкой. Она не оглянулась на него. Наверное, слабый огонек надежды, что здесь мы сразу найдем искомое, все-таки мелькнул где-то глубоко в душе. Но нет так нет.

Тем не менее, он подошел к девушке, вообще не отреагировав ни на запах, ни на внешний вид. Наклонился, всматриваясь в ее глаза — она встретила его на удивление чистым взглядом. И сказал:

— Годится.

А ее спросил:

— Что ты готова сделать ради того, чтобы твои мечты стали явью?

— А какие у нее мечты? — влезла я. — Потому что мы все — не можем. Только про вампиров, бессмертие, могущество, свободу… Вот эльфа, например, не можем. И Нарнию не можем. Можем Капитолий или Галаад.

— Любовь.

Люций как всегда нарисовался неслышно и вышел из-за моей спины со своей репликой.

— Кроме бессмертия есть еще две вечные темы, которые не купишь за деньги. Вдохновение и любовь. Кстати, вопрос денег мы тоже решаем. Но и любовь нам под силу, в отличие от.

— Как это? — озадачилась я. — Какой-то темный дар?

— Нет, обычное внушение. Иди сюда, соси тут. В данном случае лижи.

— Секс еще не равно любовь.

— Да брось. Всем все равно. Если твой возлюбленный заботится о тебе, все время рядом и с энтузиазмом занимается с тобой сексом, ты и не задумаешься никогда, что это добрый эльф Люций три секунды посмотрел ему в глаза.

— Эльф?

Люций повернул голову, демонстрируя надетые на уши серебряные каффы, изображающие вытянутые эльфийские ушки. Не знаю, у какой из девушек он их спер, но ему шло.

— То есть, это мы тоже могем. Хорошо, — я успокоилась. — А она не будет слишком рефлексировать, что любовь ненастоящая?

— После того, как я выпила отбеливатель, когда он меня бросил? — вдруг повернулась ко мне девушка.