Ашира Хаан - Еще одна темная половина [СИ]

И вот в разгар этой вакханалии, когда я уже собралась вежливо оставить их вдвоем… точнее — втроем, так как Люций планировал посмотреть… или даже вчетвером, считая бабушку… Демон вдруг оторвался от губ девушки и резко вонзил клыки в ее шею.

Она аж вскрикнула и забилась в его руках, но он держал твердо, не давая отстраниться.

Он пил жадно и много, я такое видела только когда Люций бывал очень-очень голодным. В сексе он пил совсем чуть-чуть. Но Демон делал крупные глотки, словно пытался опустошить ее до конца. Девушка белела буквально на глазах. А ведь мне казалось, что она и так бледная, но теперь она едва отличалась цветом от снега за окном.

Зато ее взгляд становился все более ясным и чистым.

А потом даже испуганным.

А потом…

Демон оторвался от нее, тяжело дыша. Кровавая струйка тянулась из уголка его рта вниз по шее и терялась в разрезе рубашки.

Девушка дернулась за ним, потянулась, словно он отнял у нее маску с кислородом или пытается отобрать шприц с уже готовой инъекцией героина.

— Нет, нет, все. Хорош, — Демон закашлялся. — Уже понятно, что ты не моя.

Он выглядел так, будто из него пили кровь, а не он.

Лекарства. Точно.

Я вспомнила, каким становился Люций после того, как кусал наркоманов. Ну, ладно, значит скоро пройдет. А девушке действительно польза.

Она выглядела проснувшейся после долгого сна, растерянно смотрела на нас с Люцием, тянулась к Демону, робко трогая его за руку, но он отворачивался. Но была живая, нормальная.

— Неужели он теперь перекусает всех здешних обитательниц? — тихонько спросила я Люция. — Долго же будет.

— Пусть сам додумается до этой гениальной мысли, — фыркнул Люций.

— А от крови бывает ожирение? — озадачилась я. — Он же лопнет…

Демон отмахнулся в очередной раз от девушки и присел к нам на кровать четвертым.

— Наебалово какое-то… — он устало прикрыл глаза. — Я ей там метку оставил и пусть живет, но, кажется, это все не так работает.

— Долго думал? — лениво поинтересовался Люций. — Попробуй посмотреть другим взглядом.

— Каким? Я не врубаюсь, что ты от меня хочешь? — Демон заграбастал мою руку и положил себе на лоб, как будто я ему мамочка. — Это клиника неврозов, как у Алины была.

— Часть, единая с вампиром, должна крайне херово жить в нашем мире. Так что просто ходи и смотри. И жди, — посоветовал Люций.

— Ходи и смотри…

Демон со стоном поднялся и пошел ходить и смотреть.

Мы, понятное дело, отправились за ним.

Вот тут-то мне и стало плохо по-настоящему.

Я не знаю, почему, но в этой клинике почти не было мужчин. Так что, если вторую половину Демона и составлял какой-нибудь отвязный парень, он либо приспособился жить в нашем мире, либо прятался где-то в другом месте. И это было поводом задуматься — почему так много именно женщин не выносит реальность? Не могут же все они быть частью чего-то большего, второй половиной вампиров или иных могущественных созданий? Или могут?

Тогда вопрос меняется с «Почему так много женщин не принимают этот мир?» на «Почему именно женщины — части тех существ, что когда-то разбились на осколки?»

Темноволосая очень прямая грузинка с выдающимся носом. У нее черные, почти как у моих вампиров глаза, но в них нет той огненной ночи, что есть у них.

Их свет тоже припорошен лекарствами.

Я даже не сразу заметила, что она совсем молодая, нет и тридцати.

Несмотря на осанку и острый взгляд, он кажется старухой.

Очень полная, с широкими бедрами, но узкой талией, кудрявая, заводная. Постоянно смеется, что в этом месте выглядит странно. На ней ярко-красный халат с большими желтыми цветами, разлетающийся юбкой-солнцем. Непонятно, почему она здесь. Словно кто-то перепутал и на самом деле она не пациентка, а здоровая родственница. Но даже мне видно, что это оболочка, которая вот-вот треснет. А внутри скорчилась от ужаса совсем другая душа.

Старуха с высокой прической из белоснежных седых волос. В черной шали. Почти глухая. Идет по коридору с тростью, гордая как графиня. Увы, не слышит, как жалко шаркают ее ноги и не понимает, как мучительно смотреть на эти признаки дряхлости тем, кто может представить ее совсем другой.

Я снова задумалась о том, что век людей недолог в принципе, а век вампиров может сократиться благодаря сородичам. Что случается с другими твоими частями, если ты умираешь? Куда девается душа, которая и есть тот осколок всемогущего создания?

Люций когда-то не смог ответить мне на этот вопрос.

— Да, — отвечает он сейчас. — Может так случиться, что тело умрет, так и не соединившись с другими. Я не знаю, куда уходят души. Я не знаю, где была ты до того, как родилась собой. Понятия не имею, что будет, если ты умрешь. Скорее всего — мне придется снова тебя искать.

— Не только меня… — тихо сказала я.

Не стоит забывать, что сейчас нас трое: я, Люций и тьма. Но это явно не все осколки… нас.

Мне так плохо, что уже практически все равно. Я тупо и жестоко шучу над Демоном:

— А если твоя половинка будет вот такой старушкой с недержанием и глухотой, ты с ней тоже будешь зажигательно трахаться, извращенец?

Демон смотрит на меня и на его лице меняется сотня выражений в секунду. Я не успела остановить время, чтобы увидеть их все, но зато надолго запомнила последнее — ухмылку, за которой тысячи лет жизни, любви, страсти и одиночества.

— Конечно. Разве для тебя имеет значение, как выглядит тот, кто является частью тебя?

Для меня?

Я посмотрела на Люция.

Для меня, той, что восхищалась его кожей, белоснежными волосами, тонкими чертами лица и чернотой глаз? Мечтавшей всю жизнь о таком мужчине и получившей даже больше, чем мечтала?

Это… неожиданный вопрос.

Он застал меня врасплох, и я совершенно ничего не могу ответить. Меня всю жизнь учили, что смотреть надо на характер и в душу, и я почувствовала свободу, когда смогла любить красавчика Люция за его гибкое тело, белоснежные волосы и тонкие черты лица без внутренних терзаний. Просто за то, что он — это я.

Но что было бы, если бы он был уродливым созданием с огромными ушами как у мастера Йоды, глубоко посаженными глазами, гротескными когтями и носопырками — как вампиры из старых фильмов?

Не было бы этого дрожащего нерва между нами, сексуального безумия, выжженного сердца и мечты о несбыточном. Он бы многое потерял.

Но, возможно, только возможно — мы бы нашли друг друга быстрее.

— Ни хера.

Он опять читает мои мысли. Теперь-то почему?

— Не делай такое лицо, у тебя на нем все и так написано. Просто представь, что ты-то выглядишь как среднестатистическая женщина. Мне не с чего было течь и писаться.

— Ну ты и мудак… — восхитилась я.

— И хамло. Как и ты, любовь моя…

Невыносимый Люций резко дернул меня к себе, прижимаясь пахом, чтобы я почувствовала нашу близость во всей красе и жестко и властно поцеловал меня, оставив две крошечные ранки на внутренней стороне губы.