Ашира Хаан - Темная половина [СИ]

Люций скинул рюкзак рядом с огромным надгробием с печальным плачущим ангелом, достал из него несколько толстых желтых свечей, расставил на траве, зажег, а потом вынул из кармана кольцо и надел его. На серебряной морде зверя сверкнули желтые глаза.

И вот что меня дернуло вспомнить предупреждение Макса и пока вампир настоящий и вампир будущие о чем-то шушукались в центре круга огней, настучать сообщение на оставленный им номер?

И теперь я стояла, холодея смотрела на осколки телефона и думала, что среди хит-парада моих глупостей эта была коронной. Откуда он узнал, что мне говорил Макс?

— Тупая сука, — выплюнул Люций, глядя на меня с презрением. — Он хоть трахнул тебя для закрепления эффекта или ты повелась на одни обещания?

Если он знает дословно, что говорил Макс, то к чему эти вопросы. Я не поднимала голову. Сзади стоял Чезаре и я спинным мозгом чуяла, что этот милый трусливый мальчик, не задумываясь, свернет мне шею, если ему прикажет его господин. Все верно, музыку ему подарил Люций, а я так, мимо проползала.

— Ах, милый Макс, он все тот же… — издевательски протянул вампир. — Такой обаятельный, такой весь не при чем. Чезаре, не маячь там, иди сюда. Надеюсь, ты-то будешь более верным. О, женщины, вам имя вероломство и прочая херня.

Чезаре отодвинул меня с дороги как мебель и шагнул в круг свечей. В ту же секунду на его смуглой шее раскрылся второй улыбкой алый разрез. Люций слизнул пролившуюся кровь с кинжала и отступил, чтобы не испачкаться.

Чезаре успел посмотреть на него испуганно и недоуменно и упал на колени, а потом мешком повалился в траву кладбища, заливая кровью чью-то старую могилу.

Я прочитала надпись на ней — Stefano Serra. Прости, умерший два века назад мужик, мы тут немного напачкали. И если сейчас я полечу вслед за Чезаре, то напачкаем еще.

А тот уже перестал дергаться, и даже лужа не сумевшей впитаться в траву крови больше не расползалась. Над трупом мальчика стоял Люций, скрестив на груди руки и строго на меня смотрел.

— Это такая сцена ревности, только убиваешь ты не изменщицу и не подлеца, а посторонних мужиков? — нервно поинтересовалась я, ибо взгляд у него был совершенно непроницаемый.

Люций поднял бровь.

— Сцена ревности? С чего мне тебя ревновать?

— Осмелюсь напомнить про Маэстро, — осмелилась напомнить я.

— С Маэстро у нас были совершенно иные разборки.

— Ну, так что ты сделаешь с тупой сукой? — я устала ждать и бояться, поэтому просто хотела, чтобы все закончилось — так или иначе.

— Что я сделаю… — Люций перешагнул через тело Чезаре и подошел ко мне. Я отступила на шаг. Он приблизился на тот же шаг. Я отступила еще. Он усмехнулся и вновь подошел. Я отскочила и уперлась спиной в плачущего на могиле ангела. Люций одним движением преодолел расстояние между нами и наклонился, глядя мне в глаза. — Что я сейчас с тобой сделаю…

Тон у него был угрожающий и предвкушающий одновременно. Он провел кончиком кинжала по моему горлу, заставив запрокинуть голову, и улыбнулся.

— Боишься? — он почти шипел.

— Неа, — я смотрела на него в упор.

Бледное лицо с черными пронзительными глазами, светлые волосы, шелковый яд которых я все еще ощущаю своими пальцами. Тонкие бледные губы искривлены улыбкой, в которой как обычно ни грамма радости. Расстегнутая белая рубашка открывает сияющую кожу груди, к которой так и хочется прикоснуться, провести ладонями.

— Умнеешь, — шепчет Люций, перехватывая одной рукой мои руки, тянущиеся к еще застегнутым пуговицам рубашки. Во второй руке у него все еще кинжал и его острие у моего горла. Если я двинусь — я порежусь онего. И я делаю это.

Совсем не больно — наверное, очень острый. Я чувствую только стекающую по шее кровь и вижу жадный взгляд вампира, следящий за ней.

И потом кинжал летит на землю, я лечу на могилу, Люций оказывается сверху, его язык слизывает кровь, его рот присасывается к моей шее, его руки задирают подол длинного черного платья, его пальцы хозяйничаюту меня между ног, его член сквозь плотные джинсы чувствуется так сильно, что я боюсь, что он их прорвет. Кажется, это именно я расстегиваю пряжку тяжелого ремня и тяну молнию вниз. Кажется, это именно Люций отодвигает в сторону мое белье — зачем я его ношу? — и я чувствую как непривычно горячая для вампира плоть касается внутренней сторонымоего бедра, раздвигаю ноги…

И в этот момент я вижу, что глаза на перстне-звере, надетом на ту руку Люция, что сейчас тянется к моему лицу, становятся из желтых алыми.

И еще он рычит. Перстень.

— Блядь! — Люций замер и с ненавистью посмотрел на перстень. — Вовремя.

Позади раздался хрип, а когда я обернулась, я увидела Чезаре, дергаными движениями поднимающегося с травы.

У вампирской скорости есть несомненные преимущества — через секунду полностью застегнутый Люций уже подносил запястье с разрезанной веной ко рту мальчика, а я все еще отряхивалась и оправляла одежду, охваченная невероятными сожалениями о том, что у нас так и не случилось секса на могиле на кладбище Венеции. Когда еще выпадет такой случай, ну правда же.

Рана на горле Чезаре затягивалась без следа. Мутные мертвые глаза обретали голодный алый оттенок. Он оторвался от запястья Люция и сидел на земле, словно пытаясь прийти в себя и что-то понять, но по его лицу было видно, что мысли его меняют направление. Сначала он ощупывал себя, потом вглядывался в лицо Люция, а потом стал жадно шарить взглядом вокруг. И увидел меня.

— Нет, — спокойно сказал Люций и погладил его по голове. — Не надо есть мою Алину, я ее сам съем. Тебе найдем кого-нибудь еще.

Именно этот момент нашла наиболее уместным какая-то безмозглая туристка, чтобы вырулить из-за ограды, подсвечивая себе фонариком. Как она здесь оказалась? Почему не уехала на последнем вапоретто? Уже неважно. После Чезаре от нее не осталось ничего, что можно было бы реанимировать.

— Люблю молодых вампиров, — с огромным удовольствием сказал Люций, наблюдая за тем, как мальчик пытается оттереть кровь с губ. — Они такие страстные. Напоминают меня, пока я еще не стал спокойным и умудренным опытом стариком.

И пока я смеялась, он целовал меня. Непривычно довольный, гордый, словно сам и родил этого нового вампира и теперь устал и счастлив.

— А Макс? Ты простил меня? — требовательно спросила я.

— О, господи, да заткнись уже, — посоветовал Люций и прикусил мою губу. — Нам пора в Москву.

— А Чезаре? — я знала ответ.

— С нами, — кивнул Люций. — Начинается все самое интересное.

— Можно, я ее укушу?

— Нет, на людях нельзя.