Юрий Силоч - Рыцарь пентаклей

— Простите, милорд, не могу.

После этих слов люди в креслах зашевелились. Они позволили себе сесть лишь немного поудобнее: кто-то подался вперёд, кто-то откинулся на спинку, давая отдых уставшей спине, кто-то потянулся к воротнику и задышал полной грудью, — и Орди понял, что половина дела сделана. Люди усомнились во всесилии Вильфранда и его праве приказывать. Конечно же, это было опасным заблуждением: Регент всё ещё был могущественен, но лёд, сковывавший психику главных людей в Брунегене, раскололся, и разъединяющий страх, на котором держалась тирания, стал немного слабее. Без этого страха люди непременно вскоре начнут оглядываться по сторонам и спрашивать друг друга: «А с чего этот тип в балахоне указывает нам, что делать?»

— Что значит, «не можете»?.. — процедил Регент сквозь крепко сжатые зубы.

— Потому что вашим приказом от завтрашнего дня Стража Брунегена будет расформирована за систематические нарушения законности, а наши обязанности перейдут некоему гражданину, которого лично я знаю под кличкой Гриф. Решили загрести жар чужими руками, а?

— И что, сегодня это отменяет ваши обязанности? — к чести Вильфранда, он быстро сумел оправиться от удара. Повелительный тон, небрежное спокойствие, уверенность. От былого гнева не осталось и следа, но поздно, поздно…

— Думаю, да, ваша светлость.

— А я думаю, что во-первых, не вам обсуждать реформы в государстве, а во-вторых, прекращайте этот фарс. Всё уже давно решено. Новый регент выбран. Гриф готовится вступить в обязанности. Стража в прежнем виде убыточна, зато новая, — Вильфранд обратился к делегатам, — станет приносить деньги и сделает всех нас намного богаче. Так что я считаю, вам, господин Капкан, следует выполнить прямые обязанности, которые с вас никто не снимал.

— А я считаю, — Бульдог нахально ухмыльнулся, — что Гриф — мерзкий ублюдок. Маньяк. Мясник. И если есть вероятность, что этот человек возглавит новую «Стражу», — кавычки в последнем слове прозвучали очень отчётливо, — и станет исполнять мои прямые обязанности, то я лучше встану на сторону Ординари. При нём хотя бы на улицах спокойно.

— Это ваша позиция? — холодно осведомился Вильфранд.

— Да.

— Жаль, что такой человек, как вы, пошёл против общества в столь ответственный момент. Прошу прощения, но я вынужден освободить вас от обязанностей начальника Стражи уже сейчас. Освободить и приказать Грифу арестовать и вас, и Ординари.

Капкан громко и хрипло расхохотался, спугнув муху, которая поняла, что теперь всё в порядке, и принялась биться о стёкла.

— Боюсь, это невозможно. Во-первых, кто вы, тьма побери, такой, чтобы меня снимать? А во-вторых… — он достал из внутреннего кармана испачканную в грязи и крови верительную грамоту — документ с печатями и подписью Вильфранда, наделяющий бандитов властью. — Гриф и его люди сами арестованы.

Регент устало вздохнул, как уставший взрослый, старавшийся сохранить терпение во время разговора с непослушным ребёнком.

— Вы же понимаете, что завтра приказ всё-таки вступит в силу, и его понадобится выпустить, а освободившееся место в камере займёте вы? — Ординари мысленно поаплодировал расслабленному тону, с которым Вильфранд это произносил, и вступил в игру:

— А может, вы сами займёте это самое место?

Идея на пару мгновений повисла в воздухе, а затем шлёпнулась вниз перед носом делегатов, сопровождаемая тем же вниманием, что и упавшая со стола котлета в доме престарелой кошатницы.

— Что за вздор? — Вильфранд рассмеялся, однако смех прозвучал искусственно и одиноко в полнейшей тишине.

— Никакого вздора, — улыбнулся Орди и обратился к делегатам: — Господа! Дамы! Вам не кажется, что нам стоит призвать этого человека к ответу за всё, что он совершил? Разумеется, исключительно по закону. А, верховный судья Вариус?..

Взгляды скрестились на толстяке, а тот откинулся на спинку кресла и громко, сочно и со вкусом захохотал. В отличие от Вильфранда, смех Вариуса звучал естественно и непринуждённо. Он лился из глотки бурным потоком, который мгновенно затопил весь бальный зал и вырвался на улицу. От него тряслись щёки, дёргался кадык, и слёзы текли из глаз. Судья выкладывался на полную и использовал всё, что знал о смехе: он утробно хохотал, визгливо хихикал, глупо гыгыкал и изобрёл ещё пару видов смеха, пока не замолчал, громко всхлипывая и вытирая глаза носовым платком.

— Потрясающе! — он захлопал в ладоши. — Браво! Я поражён. Лорд Ординари, вы просто кудесник. Я давно не получал такого удовольствия. Как по нотам! Конечно же, я полностью за, мне нечего терять. Но остальные?.. — он повернулся к делегатам, которые внимательно изучали столешницу или пятна на противоположной стене.

— Дамы и господа! — Ординари привлёк к себе внимание. — Кто за то, чтобы осудить этого человека за преступления, которые он совершил?..

Молодой человек тщательно подводил разговор к этому моменту, и сейчас всё вокруг указывало на то, что Генеральное Собрание единогласно проголосует «за», но…

Ни одной руки.

— Ну же, смелее!

Никаких изменений — только напряжённые выжидающие взгляды.

В животе Орди начал завязываться тугой узел ужаса. Лица Вильфранда не было видно, но юноша чувствовал, что в этот момент Регент улыбается особенно ехидно.

— Ай, во тьму вас! — судья первым поднял руку. — Не будьте трусами. Сколько лет мы боялись его?.. Надеюсь, у вас есть план, Ординари!

— Само собой, — соврал молодой человек, слегка склонив голову и стараясь выглядеть как можно более загадочным.

— То есть, вы хотите сказать, что правитель должен подчиняться собственным законам? Хм-м, остроумно. Очень остроумно, — усталый старик, в котором Орди узнал одного из носов-крючком, поднял руку.

Над столом несмело выросла ещё одна: проголосовал тот самый «медведь в костюме», потом ещё и ещё… Орди считал голоса с внутренним ликованием: итого за суд проголосовали шестьдесят три человека из ста.

— Какая прелесть, — подал голос Вильфранд. — Вы не забыли, что я всё ещё тут?

— Конечно, нет, — ответил Ординари.

Регент усмехнулся:

— Это фарс. Я не желаю принимать в нём никакого участия. Безусловно, вы все молодцы, все показали, кто в доме хозяин. Но не зарывайтесь и не забывайте, что у действий бывают последствия. Я готов — и, надеюсь, вы понимаете, насколько это большая милость с моей стороны, — дать вам первый и последний шанс одуматься. Повторяю: первый и последний. Вернёмся к тому, для чего мы здесь все собрались. Забудем о временном помешательстве. И занесём уже в протокол, что новым регентом Брунегена был избран верховный судья Вариус.

Уверенность Вильфранда производила гипнотическое впечатление. Сейчас он попал в ловушку, запутавшись в собственных интригах, но вёл себя так, словно за окнами ждала его приказов целая армия.