Алекс Делакруз - Темный пакт

— Удивительно, правда? — подлил я масла в огонь. — Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, — повторил фразу, не так давно сказанную мне Анной Николаевной. — А думала ли ты о том, что я могу вернуться не как знамя в чужих руках, а самостоятельно, чтобы забрать то, что принадлежит мне?

Глаза Анастасии загорелись ровным глубоким светом, кисти рук покрыла пелена голубоватого отсвета. Да, перегнул — девушка явно напряжена, сейчас еще ввалит мне ледяной стрелой на эмоциях… Успокаивающе подняв руки, я посмотрел в горящие глаза и медленно произнес:

— Следующий вопрос. Не думала ли ты о том, почему твоя мама́, так показательно небрежно ко мне относившаяся, вдруг возжелала возвести меня на место главы твоего рода. Это ж-ж-ж неспроста, согласна?

Об этом Анастасия тоже совсем не думала, как рассказало мне выражение ее лица.

— Ты знаешь о содержании наших с Анной Николаевной двух бесед? — поинтересовался я.

— В общих чертах, — негромко ответила Анастасия.

— В последний раз в разговоре тет-а-тет мы остановились на том, что после осенних каникул она ознакомит меня с активами своей семьи, и я, возможно, выберу себе откуп от вашего рода. Об этом говорила?

— Нет, не говорила. Почему через два месяца, а не сейчас?

— Потому что… у меня много других дел, — вовремя исправился я. Не рассказывать же княжне, что я адепт темных искусств и в ближайшее время в планах моих наставников лишь школа и тренировки, помогающие избежать невозвратной одержимости.

— В чем должен был заключаться откуп? — заметив, как я споткнулся на середине мысли, спросила княжна. Она наверняка подумала, что я не хочу говорить о размере или форме выкупа. И это хорошо.

— Если честно, мы это практически не оговаривали. Может быть, деньги, может, активы. Причем я подозреваю, что мне были бы отданы именно те активы, которые приносят твоему роду много проблем. Даже не подозреваю, а уверен в этом — сам бы я точно так сделал. Не думаю, что Анна Николаевна глупее меня.

— Она благороднее, — поправила меня Анастасия.

«Ух ты, вот сейчас — не понял. Это что такое было?» — мысленно удивился я, вслух же озвучил немного по-другому:

— Вот-вот. А я как сказал? — От моей улыбки княжну передернуло. — Послушай, у меня просьба есть.

— Слушаю.

— Вопрос вроде серьезный, как и разговор, поэтому давай и разговаривать серьезно. Сказки о благородстве аристо можешь фермеру Ипполиту рассказать, который на Кубани подсолнухи выращивает. Он поверит.

Княжна ничего не ответила, но смотрела на меня говорящим взглядом.

— Так что? Продолжим по-взрослому или мне необходимо ждать возвращения фон Колера, чтобы выйти через него на графа Безбородко и уже с его помощью попробовать организовать свидание с Анной Николаевной и с ней все обсудить, а не с тобой?

Взгляд Анастасии стал не менее говорящим, но эмоции кардинально изменились — легкость и уверенность, с которой я упомянул общение с тайным советником, девушку поразила.

— Продолжим, — кивнула княжна.

— Прежде чем продолжим, — эхом ответил я, — скажи, пожалуйста: говорила ли тебе Анна Николаевна что-либо еще?

— Нет, — слишком быстро ответила Анастасия.

Эмоций ее я не чувствовал, но мне ведь «почти пятнадцать», опыт есть жизненный. Поэтому догадаться, что княжна соврала, было очень легко.

— Как я могу серьезно с тобой разговаривать, если ты даешь мне обрывочную информацию?

— Анна Николаевна велела мне доверять тебе и сказала, что ты сейчас наша единственная надежда, — отведя взгляд, произнесла княжна.

Сильно я не удивился, потому что чего-то такого и ожидал.

— Итак, — устроился я поудобнее в кресле, — резюмируя… Для сохранения твоего рода сейчас озвучено всего два рассматриваемых варианта. Первый — я становлюсь его главой. Второй — мы венчаемся, и я становлюсь его номинальным главой. Верно?

— Верно, — признала очевидное Анастасия.

— И вот тебе продолжение: я становлюсь главой рода, через некоторое время все становится слишком плохо, мне рубят голову, а затем Анна Николаевна выходит из-под следствия оправданной. Как тебе идея?

Судя по виду Анастасии, она об этом совершенно не думала. Ну да, слишком сильно переживала, когда узнала, что положение главы рода ей не светит и я этому виной.

— С моей помощью твоя семья избавляется от проблем, а Анна Николаевна сможет дальше планировать спасение рода через браки Николая и Александры. Знаешь, будь у меня выбор, сам бы так сделал. А я же говорил тебе, что не считаю Анну Николаевну глупее себя?

— Говорил… — беззвучно, одними губами, произнесла Анастасия.

— И вся эта ситуация, устроенная в стиле «бежим, некогда объяснять»… Анна Николаевна знает, что я эмпат, но не знает, насколько сильный. Может, именно поэтому ее беседа с тобой проходила очень быстро, и сейчас ты больше переживаешь не о том, что твой род может быть уничтожен, а о том, что ты уже не станешь его главой.

Анастасия вновь сверкнула глазами, но я еще раз успокаивающе поднял руку.

— Давай без эмоций. Это не обвинения, тем более что сам я в подобной ситуации, возможно, вел бы себя так же. Так что сейчас речь совсем не об этической, а о практической стороне вопроса. Это, надеюсь, понятно?

Отвечать княжна не стала, только кивнула. Я же задумался.

— Быть или не быть, вот в чем вопрос… — протянул я чуть погодя, рассуждая вслух. — Знаешь, в чем для меня здесь самая засада?

— Не знаю, — ровным голосом ответила взявшая себя в руки Анастасия.

— Джон всю жизнь строил дома и ковал мечи, но стоило ему всего лишь раз уединиться за сараем с овцой, и никто и никогда больше не назвал его ни строителем, ни кузнецом.

Рассказав эту жизненную притчу, я вновь ушел в себя. Ситуация мне категорически не нравилась. Хотелось выругаться, разломать что-нибудь или сделать большую гадость. Эмоции во мне сейчас бушевали не меньше, чем у княжны, когда она поджидала меня в комнате совсем недавно.

— Ты это к чему? — не дождавшись продолжения, спросила ледяным голосом Анастасия. Щеки ее немного заалели, впрочем, когда она все же поняла, почему именно Джона никто и никогда больше не будет называть кузнецом.

— Ты знаешь, что мне полагается по завещанию Петра Алексеевича?

— Знаю, — кивнула княжна.

— Уверен, об этом знают уже многие. А теперь представь, что я сейчас встаю и ухожу. И…

— И… — не сразу поняла Анастасия. Но все же поняла, судя по взгляду.

— Для всех остальных, кто в курсе происходящего, я в первую очередь Алексей Петрович Юсупов-Штейнберг, признанный сын своего отца. И если я отойду в сторону, оставив в сложной ситуации свой род на погибель, то меня больше никто и никогда не будет принимать всерьез, а моя дальнейшая судьба — мячики подавать за игровым полем. Предателей не только не любят, их еще и презирают.