Алекс Делакруз - Темный пакт

— Подождать?

Хотел было сначала отказаться, потом подтвердить, а после осекся на полуслове и даже руку поднял, словно требуя пару секунд на раздумья.

Изначально я собирался зайти в лавку к Халиду, потом отправиться на своих двоих к платформе монорельса. Но сейчас подумал: а зачем мне вообще шляться по темной площади, приключения искать?

Память Олега настойчиво подсказывала, что необходимо зарядиться обманкой у Халида, «сменив личность», и не отсвечивать настоящим лицом. Но это память и мировосприятие Олега, а мне зачем? Личность Артура Волкова со мной всего на год, и за репутацию бояться нечего. Тем более если господа жандармы создали мне имидж изгнанного из элитного учебного заведения наркобарыги.

— Сейчас я в лавку Халида, если через час не появлюсь, зайдите и помогите выйти. После того как закончу в лавке, мне нужно на платформу монорельса. Хочу прокатиться и осмотреть туристические достопримечательности города.

— Подождать час, а после отвезти на станцию монорельса, — кивнул рейнджер, чуть улыбнувшись после «достопримечательностей». — Что-нибудь еще?

— А «что-нибудь» есть? — вспомнил я значение слова.

— Конечно.

— Да, давайте посмотрим.

Сержант обернулся и быстро ткнул две кнопки сверху, над стеклом. Почти сразу зашипели сервоприводы, и две панели в стене пассажирского отсека мягко отъехали в стороны, открывая интересное зрелище.

Поднявшись — высота салона позволяла, я прошел к открытым полостям, рассматривая оружие. «Изъятое», но еще не сданное. Ассортимент богатый, глаза даже разбежались. Все, что душа пожелает, от современного русского «Рокота» до потертого нагана. Вдруг мой взгляд натолкнулся на «глок». Семнадцатый, точь-в-точь как тот, что остался у охранников Хозяина. Только сейчас вспомнил, что оружие мне ведь в тот вечер не вернули. Это как я тогда взволнован был, что забыл про отцовский пистолет?

На этой мысли неожиданно споткнулся. Потому что уже начал полностью отождествлять себя с прошлым Олега. Запомню, но подумаю об этом позже — кивнул сам себе, снимая с держателя пистолет. Достал магазин, проверил наличие патронов, осмотрел ствол. Чистое оружие, ухоженное.

«Глок» отправился за спину — в специальную кобуру-карман куртки, а я обернулся к стенду с холодным оружием. Кастеты, ножи — лишнее сейчас. Да и отберут все равно, без вариантов, когда к Хозяину приду на турнир записываться, на подобные мероприятия со своим не пускают. И получится ли потом забрать — большой вопрос, так зачем лишние траты? Пистолет, конечно, тоже отберут, но перемешаться по городу в одиночку без огнестрела точно не стоит.

Холодное оружие, кстати, в нижнем городе ценилось очень и очень высоко. Если огнестрел — банальный инструмент нападения и защиты, то все колюще-режущее — в первую очередь признак статуса. Так что по цене, допустим, кинжала Ферберна-Сайкса или «Мстителя 1870» можно целую тележку штурмовых винтовок приобрести. Сам я, кстати, в номенклатуре боевых ножей дома не разбирался, а вот Олег знатоком оказался весьма изрядным.

Взгляд вдруг натолкнулся на портативный парализатор скрытого ношения — в виде браслета, интрегрирующегося с личным терминалом или курткой охотников. Чувства при этом я испытал смешанные — именно таким, думаю, меня Степан и убил.

— Можно? — обернулся я к сержанту, показывая на широкий браслет.

— Да, — просто кивнул тот.

Обычная гражданская версия позволяла дать лишь небольшой разряд — без опасности убить. Этот парализатор уже разлоченный перепрошитый, с убранными ограничениями. Хоть Мегавольта из старого мультика создавай — что со мной Степа и сделал в принципе.

Надев браслет, перевел его на ручное управление — терминала-то нет. Настраивать пришлось еще и куртку, чтобы рукав расходился при активации браслета, открывая путь выдвигающему жалу. Сделал несколько пробных движений, изгибая кисть подобно Человеку-Пауку. Все работает убийственно четко, заряд почти полный. Напоследок взял из выемки на стенде еще один магазин для «глока» — больше не было, и обернулся к сержанту.

— Сколько?

— Двести пятьдесят за все.

«Недорого, — моментально прикинул я, вспоминая цены, в которых Олег ориентировался очень хорошо и без калькулятора валют личного терминала. — Даже не то что недорого — дешево совсем».

— Почему такая щедрость?

— Догадайся с одного раза, — ровным голосом произнес сержант.

Догадался, и действительно с первого раза: даже самый большой город, когда речь идет о любой определенной деятельности, оказывается удивительно маленьким, причем все в нем друг друга знают. Это аксиома.

Войцех Ковальский постоянно брал левые подработки, так что наверняка пересекался с рейнджерами. Колхозники и Градская стража друг друга недолюбливали, но перед лицом безнаказанной элиты — такой как наследник Юсуповых, уничтоживший патруль, неприязнь эта казалась мелкой.

— Понял, — просто кивнул я, доставая из потайного кармана на поясе золотую монету номиналом в двадцать пять рублей.

— Двадцать пять рублей, «Катерина-золото», минус двести пятьдесят кредитов, — произнес рейнджер.

Вообще, эту популярную в расчетах монету называли по-разному, самое приличное — «Катька-золотарь». Но в присутствии любых конфедератов подобные неуважительные к русской императрице слова могли стать серьезной ошибкой. В иных случаях даже ошибкой фатальной.

Говорил сержант, кстати, сейчас не для меня — для себя: после этих слов он расфокусировал взгляд, всматриваясь в одному ему видимую дополненную реальность, и быстро отсчитал сдачу. Бумажными деньгами — английские фунты, пара франков и даже один засаленный доллар.

Машина между тем уже выехала на нужную площадь и прямо по грязной раскатанной поляне, бывшей некогда ухоженным газоном, подъехала к торцу погруженного во тьму здания. Свет не горел ни в одном из окон, а у крыльца стояли две бочки, в которых чадил живой огонь. Народ вокруг сразу рассосался — рейнджеров не любили гораздо сильнее, чем городских патрульных, и старались держаться от них подальше.

Кивнув сержанту, я взялся за дверную ручку.

— Олег, — обратился ко мне патрульный.

Не открывая дверь, я обернулся, вопросительно глянув.

— Степана в городе нет, если ты за ним.

— Информация есть? — тут же поинтересовался я, прикидывая оставшуюся наличность.

Знания — одна из твердых валют в этом мире, где твой легальный информационный интерес контролируется почти полностью, и представляют ходовой товар с соответствующей стоимостью.

— Из протектората он улетел в Москву, Цюрих или Барселону. На каком рейсе, не знаю, но приехал в аэропорт в этом промежутке, других вылетов тогда не было.