Алекс Делакруз - Темный пакт

Будь я на обычном такси, разговор шел бы совершенно иначе. Но сейчас мне по-другому просто нельзя: местная шваль — как голодные звери, позволишь хоть немного слабины — сразу будут искать, как в тебя вцепиться и отгрызть немного.

— Как знаешь, — когда пауза слишком затянулась, развернулся я.

— Эй-эй, подожди, — шагнул вперед привратник, схватив меня за плечо. И почти сразу же он истошно взвыл от боли, а уже через мгновение с глухим стуком врезался в решетку.

— Ты думай… — начал я с нормальных слов, после чего доступно рассказал о поступках и их последствиях, а потом закончил: — Куда лапы свои тянешь, животное. Мы идем, нет? — это уже отступив на шаг от поскуливающего привратника и обращаясь в окружающий полумрак.

Давая время на раздумье — в последний раз, я показательно брезгливо отряхнул предплечье, за которое меня попытался схватить мерзкий тип. Одна из теней, маячивших поодаль, приблизилась к решетчатой двери, скрипя доспехом.

— Не дергайся и веди себя прилично, — проговорил дюжий охранник. — Понял?

— Я же просил все глупые вопросы на улице оставить, — хмыкнул я.

Проходя мимо пытающегося подняться привратника, наступил ему на кисть. С силой вдавил каблуком, плавным рывком перенеся вес тела полностью на ногу, дробя тонкие кости. Неприятный тип, как память Олега подсказала, так что раздавшийся вопль слушал без сожаления. Реакции охраны не опасался — этот опарыш посмел меня тронуть, так что претензии мне серьезные будут предъявлены, только если я его убью или совсем покалечу.

На замок, кстати, дверь в решетке не была закрыта — сирийцы чувствовали в Южных себя как дома, не опасаясь никого и ничего. Со мной пошли сразу двое массивных охранников, облаченных в старую списанную полицейскую броню — сейчас такие модели даже в африканских протекторатах патрульные не носят.

Один из сопровождающих двигался впереди, второй позади. Но прежде чем пропустить меня, недвусмысленно приподнял пистолет-пулемет Федорова с немыслимо несуразным количеством тактического обвеса — только подствольного гранатомета не хватало. В другой, менее напряженной, ситуации я бы мог и рассмеяться, глядя на охранника: думаю, случись что — стрелять из старичка Федорова наверняка он будет по-сомалийски, в гангста-стиле — подняв высоко оружие над головой, еще и повернув боком.

Халид расположился в полуподвальном помещении, оборудованном под кальянную. На широком низком столе перед ним внушительная груда денег. Монеты, бумага, ай-ди карты — все вперемешку. Чуть поодаль горкой лежали кубики темного пластилина и рассыпанная трава, похожая на сушеную ромашку.

Показательно громко скрипнули сочленения доспехов, когда охранники остановились. Мне при этом в бок уперся ствол оружия, но в этот раз я только поморщился, дерзить не стал.

Молодой сириец сидел во главе стола и пересчитывал крупную стопку купюр, не торопясь раскладывая по разным пачкам и номиналам. Сделав пометку в обычном бумажном блокноте, когда закончил, он наконец поднял глаза.

— Ты очень нагло и рискованно себя ведешь, — сверкнул сириец темными глазами.

С Халидом мы пересекались всего несколько раз, и краями. Меня в то время лишний раз трогать по-настоящему опасались — это я уже сейчас вдогонку понял. Опасались из-за отца конечно же, который имел очень серьезный вес и репутацию в неблагополучных районах.

И сейчас сириец смотрел на меня с нескрываемым интересом. Потому что если я столь нагло повел себя лишь на остатках репутации Войцеха, то совершил явную и непростительную ошибку. И ему нужно будет меня показательно одернуть, показав высоту берегов, на которые я в ошибочной наглости замахнулся.

— Ассалам алейкум, — не заморачиваясь правильным выговором, произнес я.

— Ваалейкум ассалам, — так же дежурно ответил Халид, едва качнув головой.

— У меня есть к тебе денежное предложение, — уверенно, но с показным и почти детским гонором произнес я.

Сириец вновь едва-едва покачал головой, в этот раз с расстройством. Моя подача его явно не впечатлила. Но я на это и не рассчитывал — мне нужен был разговор наедине.

— Я теперь учусь в элитной школе, в хорошей школе, и моим старшим одноклассникам нужен хороший товар, — ровным голосом произнес я, выделив интонацией два раза повторенное «в школе», а также «старшим одноклассникам».

«Башар», — поймав взгляд Халида, произнес я беззвучно. И почти сразу же добавил:

— Поэтому очень хотел бы поговорить с тобой наедине, обсудить детали поставок.

Сириец замер как изваяние. Во взгляде его читался вопрос, и я едва заметно кивнул.

Башар учился в моей средней школе, на два класса старше. В семье Халида с ним связывали серьезные надежды — парень не должен был касаться криминала и ему предстояла вполне легальная карьера. Первое поколение сирийцев подмяло под себя Южные, вытеснив банды черного гетто, а второе поколение семьи должно было продвигаться вверх — к свету и легальной силе.

Но один из совсем юных кандидатов закончил свой путь в туалете клуба «Пацифика», умерев от передоза некачественного вещества — как было сказано в официальной сводке. В реальности же сирийцы забрали в морге труп юноши, в которого в упор выпустили целый магазин из штурмовой винтовки. И ни на исполнителей, а тем более на заказчиков у сирийцев до сих пор не было даже намека.

Поэтому напряженный как струна Халид, бросив пару быстрых фраз на арабском, поднялся и, поманив меня за собой, вышел из комнаты. Двинувшиеся было следом охранники замерли на месте после его останавливающего жеста.

Миновав несколько темных коридоров и слабо освещенных лестничных маршей, мы с сирийцем оказались в небольшом помещении. Обычный — светлый и уютный — офисный кабинет руководителя. Окон только нет и воздух спертый. Но, присев в мягкое кожаное кресло, Халид включил вытяжку. Загудело так, что я понял — система шумоподавления грубая и сердитая, так что никто лишний ничего лишнего не услышит.

— Я правильно понял? — поинтересовался Халид.

— Да. Я знаю, кто исполнил и кто заказал твоего брата.

Сказал я это уже совершенно другим тоном. Детский гонор прочь, как и показательную наивность. Сейчас нам предстоит серьезный и деловой разговор.

— Сколько? — только и спросил Халид.

— Цена не в деньгах. В одном из интернатов у адаптантов нашего протектората находится Гекдениз Немец, мой напарник по пати на Арене. В каком, не знаю. Он на режиме двенадцать-четыре-восемь. Его нужно вытащить в течение трех дней и поселить в отель «Бангкок» до того момента, как я его заберу. Максимум — месяц, но, думаю, смогу сделать это раньше.

Время я взял с запасом. Мало ли.

Халид практически не раздумывал — ему потребовалось лишь несколько мгновений на осмысление услышанного, после чего сириец кивнул.