Наталия Московских - Обитель Солнца [СИ]

— Я зрячий, — напомнил Киллиан, — логичнее было бы мне идти первым, если уж ты не хочешь идти вместе.

— Ты зрячий, — фыркнул Ренард, парируя. — Должен понимать, что вдвоем мы будем слишком примечательны.

Киллиан проглотил комментарий о том, что внешность Ренарда и без того примечательна. Он подумал, что спор сейчас не приведет ни к чему хорошему. Особенно после финального аргумента Ренарда:

— К тому же, если Иммара встретишь ты, тебя он Бенедикту сдаст с потрохами.

— Он меня настолько не переносит? — поморщился Киллиан.

— Дай ему время, — снисходительно ухмыльнулся Ренард. — К тебе, если хочешь знать, не так-то просто привыкнуть.

Они спустились к порту, с трудом пробившись через плотный поток народа. Смешавшись с пестрой толпой в доках, они добрались до корабля, на который поднялся Иммар, и затаились недалеко от трапа. Киллиан огляделся и ахнул.

— Что? — тут же среагировал Ренард.

— Бенедикт, — выдохнул Киллиан. — Он там. Говорит с кем-то из солдат.

Бенедикт Колер и впрямь стоял в отдалении, переговариваясь с кем-то.

— Бесы, — прошипел Ренард. — Он нас заметит.

— Иди первый, — решительно заявил Киллиан. — Я его отвлеку.

— Безумие, — качнул головой Ренард.

— Нет. Скажу, что я от тебя сбежал, и уговорю его взять меня с собой. А ты тем временем проберешься на борт.

— Тебе не удастся его уговорить, — возразил Ренард.

— Слушай, твоя задача — пробраться на борт. Остальное предоставь мне. Спрячься. Уговори Иммара. Я выбью себе место на борту сам, поверь мне. Я провел с Бенедиктом некоторое время и смогу найти к нему подход.

Ренард нахмурился.

— Сомневаюсь.

— Поговорим об этом в Малагории. — Киллиан хлопнул его по плечу. — Давай!

Ренард не стал спорить. Киллиан понимал, что его сговорчивость объяснима тем, как сильно ему хочется участвовать в малагорской операции. Ведомый ветром, шумом моря и гомоном голосов, он умудрился каким-то образом без единой заминки проложить себе путь к трапу. Киллиан не мог оторвать от него взгляда, полного восхищения.

Мне, наверное, никогда не постичь того, как живет этот человек, — не без досады подумал он, но заставил себя переключить внимание на Бенедикта. Еще некоторое время он стоял и вел беседу с офицером, и, похоже, беседа эта утомляла его. Бенедикт выглядел все более уставшим, а в напряженной позе легко угадывалось нетерпение. Киллиан расценил это как свою удачу: пока Бенедикт в таком состоянии, его будет проще уговорить.

Он дождался, пока закончится разговор, и старший жрец останется один. Лишь у самого подхода к трапу Киллиан вышел из своего укрытия в тени и показался. — Бенедикт! — окликнул он, вложив в свой голос столько призывных нот, сколько мог.

Колер обернулся.

Проклятье, он и впрямь выглядит постаревшим, — с сожалением подумал Киллиан.

— Харт? — Брови Бенедикта нахмурились. — Какого беса ты здесь делаешь? — Он огляделся, похоже, выискивая поблизости Ренарда.

— Ищете мою няньку? — усмехнулся Киллиан, сделав шаг к трапу, на который Бенедикт успел ступить. — Его здесь нет. Я сбежал.

Глаза Бенедикта возмущенно округлились.

— Ты ослушался прямого приказа, жрец Харт. Если ты надеялся, что я похвалю тебя за это, ты глубоко заблуждаешься…

— Нет, — перебил Киллиан, строго воззрившись на своего наставника. — Я пришел не за вашей похвалой. Если честно, мне на нее плевать. Особенно после того, как вы вознамерились со мной поступить. Должен сказать: если вы ждали, что я покорно послушаюсь и буду сидеть у Ланкарта в деревне, вы плохо меня изучили. Вы должны были догадаться, что я не стану этого делать.

Бенедикт устало опустил взгляд.

— Как ты сбежал? — хмуро спросил он.

— Под покровом ночи. Я, если не забыли, теперь очень хорошо вижу в темноте. — Киллиан сделал еще шаг и ступил на трап. — Бенедикт, выслушайте меня. Я знаю, вы не в восторге от того, что я сбежал, оставив своего старшего товарища. Но, поймите, я отдал этой операции все, что у меня было. Проклятье, я человеком из-за нее быть перестал! Вы просто не имеете права приказывать мне остаться. Не после всего, через что я прошел и что вы мне обещали!

Киллиан пронзительно уставился на Бенедикта снизу вверх.

— Харт…

— Нет! — Он не позволил ему возразить. — Бенедикт, вы мне обязаны жизнью. И я прошу вас вернуть этот долг — позвольте мне распоряжаться моей. Я должен там быть. Вы знаете это не хуже меня.

Колер молчал, изучая ученика потухшим взглядом.

В тягучем ожидании прошло несколько невыносимо долгих мгновений. Затем Бенедикт вздохнул, плечи его поникли.

— Хорошо, — сказал он. — Твоя взяла, Харт. Поднимайся на борт.

Киллиан просиял. Он знал, что, когда Бенедикт обнаружит на корабле Ренарда, ему полегчает от осознания, что вся его команда снова в сборе. Его люди понадобятся ему в Малагории, в этом не было сомнений. Но пока Киллиан решил приберечь финальный сюрприз до момента отплытия.

Бенедикт сошел с трапа, чтобы пропустить ученика вперед.

Киллиан гордо зашагал вверх, надеясь, что не упадет.

Металлический лязг прозвучал так быстро, что Киллиан не успел осознать происходящее. Когда он оборачивался, в затылке взорвалась тупая боль, и, застонав, он начал оседать. Звуки Леддера сошлись в единую беспорядочную какофонию, и все вокруг поглотила тьма.

Бенедикт подхватил завалившегося ученика под мышки, бросив меч на трап и безвозвратно утеряв его в воде причала. О потере оружия, прошедшего с ним долгий путь, он сейчас не сожалел — куда больше его волновало, что удар вышел слишком сильным: затылок ученика кровоточил.

— Проклятье, — прошипел Бенедикт, стаскивая обмякшее тело Киллиана Харта на сушу.

Подозвав одного из солдат, Бенедикт приказал отнести Киллиана в ближайший трактир. Оставалось лишь надеяться, что упорный ученик пробудет без чувств достаточно долго, чтобы не пробраться на корабль вновь.

— Прости, Харт, — скорбно произнес Бенедикт, когда ученик пропал из виду. — Я не могу выполнить твою просьбу. Может, когда-нибудь ты поймешь.

Постояв еще немного на причале, понурив плечи, Бенедикт Колер поднялся на корабль.

Через полтора часа гавань можно было назвать опустевшей — если бы у кого-то повернулся язык сказать такое о Леддере.

Первым, что услышал Киллиан Харт, был его собственный стон.

Ком тошноты подкатил к горлу тотчас же, и тело само повернулось набок, исторгнув все содержимое желудка наружу. Миг спустя Киллиан сумел сфокусировать зрение и понять, что его вырвало на дощатый пол. Поначалу ему показалось, что пол качается, и он вообразил, что находится в каюте. Затем память начала постепенно восстанавливаться, тупая боль сосредоточилась в области затылка, а качка унялась вместе с тошнотой.