Кэтрин Ласки - Огненная королева [litres]

Правда была в том, что все изменились, кроме нее. Она задавалась вопросом, каково было бы ее маме вернуться и увидеть, что папа стареет, пока сама она остается прежней. Когда они с отцом виделись в последний раз, Роуз заметила, что у него в бакенбардах появилось еще несколько седых волосков. Но она выкинула эту мысль из головы.

Роуз оседлала Айви и направилась к крытой арене, где ее ждал Питер, учитель верховой езды. Она проделала обычные упражнения, и начался урок прыжков. Роуз услышала, как задние копыта Айви задели перекладину.

– Ты слишком съехала вперед в седле, Роуз. Повисла на шее Айви. Это нехорошо.

Роуз вздохнула. Ей не становилось легче. Мысли определенно витали где-то в другом месте. В конце урока она выехала в центр.

– Немного отвлеклась и подзабыла, – сказал ей Питер. – Но ты все наверстаешь. Не волнуйся.

Роуз подумалось, что сегодня все советуют ей не волноваться. Но как не волноваться? Слишком много близких в опасности. Жить в двух мирах труднее, чем можно себе представить.

– Я чувствую… чувствую… – Розалинда согнулась над лотком с саженцами с увеличительным стеклом, – начало весны. – Она сделала паузу. – Или это ложная весна?

На улице тихо моросил дождик.

– О чем ты говоришь, бабушка? – Роуз подняла голову от рассады, которую привязывала к тонким шестам.

– Приходит сочно-грязная пора.

«О боже , – подумала Роуз, – ей снова хуже» . Путает слова, забывает имена. Нужно вернуть ее в нормальное состояние.

– Бабушка, «сочно» что? Что это за название? Что к нам приходит?

Розалинда взмахнула руками:

– О, моя дорогая девочка! Ничто к нам не приходит, это просто такое выражение. Идеально подходит для подобных, почти весенних, деньков. Ты никогда не слышала стихотворения о ранней весне?

– Нет, бабушка. Но ведь сейчас только февраль.

– В общем, есть одно стихотворение, лучшее из когда-либо написанных о весне. Оно принадлежит перу очень известного поэта, Е. Э. Каммингса, который умер, не знаю, около семидесяти лет назад.

Почему бабушка помнит имя поэта, который так давно умер, а имя Марисоль, которая живет в ее собственном доме, – нет?

– И ты помнишь это стихотворение?

Бабушка пожала плечами:

– Немного.

– Расскажешь?

Розалинда опустила увеличительное стекло и, закрыв глаза, чинно сложила руки на коленях. Сделала глубокий вдох…

Она внезапно остановилась.

– Ой, забыла. – И вздохнула. – Скажу тебе, Роуз, старость – это не для рохлей.

– Ты не рохля, бабуля.

Возможно, сейчас самое время ее проверить. Роуз подготавливала бабушку на случай, если к их дверям придут сотрудники миграционно-таможенной службы.

– Бабушка, Давай еще раз прорепетируем, что ты скажешь, если сюда придут люди из ICE.

– А-а-а, продавец льда грядет [33] Отсылка к пьесе Юджина О’Нила «Продавец льда грядет». – ( Здесь и далее – прим. пер. ). . Это одна из моих любимых пьес.

Бабушка всегда так говорила, когда они упоминали о миграционной полиции [34] Ice – лед ( англ. ). ICE – Миграционно-таможенная служба. .

– Да, конечно. Я имею право хранить молчание о… – Она подняла пустой взгляд. – Еще раз, как ее зовут?

– Марисоль Эстебан, но не произноси ее имени. Просто скажи: «Я имею право хранить молчание, пока не придет мой адвокат».

– Хорошо, так и скажу. Я имею право хранить молчание до тех пор, пока не явится мой адвокат… – Ее глаза бегали, как будто искали имя Сэма Голда. – Томас Кромвель.

Роуз охнула:

– Нет, бабушка, Томас Кромвель был министром сама знаешь кого.

– О, конечно, Генриха, короля Генриха Восьмого. Наш адвокат – Голд, верно?

– Верно, бабушка. Просто помни, что ты можешь просто молчать. Это не преступление.

– Не такое преступление, за которое казнят.

– Нет, бабушка.

– А девочка наверху – твоя подруга Марисоль Эстебан.

Появилась Бетти, чтобы отвести Розалинду наверх.

– Готовы отправиться спать, миссис Э?

– Не совсем. Не могла бы ты отвести меня в библиотеку? Мне нужно разузнать кое-что о лысых стариках.

– Что? – одновременно воскликнули Роуз и Бетти.

Розалинда разразилась смехом:

– Это я о вредителях в лотках с картофельной рассадой. Так мы говорили в давние времена. По какой-то неизвестной причине их называли иерусалимскими сверчками. Сегодня это просто картофельные жуки. Уродливые твари. Примерно два дюйма в длину, с черными глазками. Они уничтожают картофель и другие клубневые. И даже нападают друг на друга. После спаривания самки убивают самцов, лишают их головы. Очаровательно, не правда ли? – Она пристально посмотрела на Роуз. – Как некоторые монархи, о которых мы слышали.

– Э, ладно, бабушка. Увидимся утром.

В конце концов Роуз услышала, как Бетти подошла к двери библиотеки, чтобы заглянуть к Розалинде и узнать, готова ли та подняться наверх. Роуз все еще проверяла влажность в лотках для саженцев. Она выглянула из оранжереи. На дворе клубился густой туман. Одинокий уличный фонарь плавал в тусклом саване тумана как гигантская жемчужина. Мягкую трель моросящего по стеклам оранжереи дождя прорезало мяуканье.

– Сентябрина!

Никогда нельзя быть уверенной в том, что Сентябрина вернется с ней. Казалось, иногда кошка возвращалась, а иногда – нет.

Она подошла к окнам, которые выходили в переулок. В тусклом свете уличного фонаря она увидела фигуру. Кто-то держал Сентябрину. Через плечо висела пара коньков. Брианна! Что она здесь делает?

Роуз даже не потрудилась взять пальто и вышла через заднюю дверь оранжереи.

– Почему ты здесь в такую ночь?

– Я… я должна сообщить тебе кое-что… кое-что плохое.

Роуз подозрительно посмотрела на нее и протянула руки к Сентябрине, которая прыгнула к ней.

– Что? – осторожно спросила Роуз. Почти три месяца назад, в ночь на Хеллоуин, Брианна и Злые Королевы гнались за ней до самого дома после праздника. Бежали по этому самому переулку и бросили в нее камень. Он едва не попал ей в голову и разбил окно оранжереи. Сентябрина прыгнула на девочек и умудрилась поцарапать лицо Лизе, оставив глубокий след.

– Э… – начала Брианна, – вот так и будем стоять здесь, под дождем?

Сентябрина мурлыкнула и посмотрела на Роуз. «Ты хочешь, чтобы я пригласила ее внутрь, не так ли?» – подумала девочка.

– Хорошо, идем в оранжерею.

Они вошли. Брианна осмотрелась:

– Тут действительно прекрасно. Будто я оказалась в другой… стране, почти что.