Игорь Маранин - Специалист по исполнению желаний [СИ]

— Хм… — я с неудовольствием почесал затылок.

— Хм — это логический вывод? — осторожно поинтересовалась людоедка.

— Ну да… — вздохнул я. — Надевайте свою шапку и никуда не уходите. Только смотрите, чтобы тихо. Узнает кто — мне голову оторвут!

Впрочем, тут я слукавил. Головы у нас в Империи давно уже не отрывают, а гуманно рубят топором. И оставив незваных гостей в кабинете, я отправился к шефу.

Кабинет шефа был закрыт. Впрочем, оно и к лучшему. Я никак не мог решить, что мне следует делать. С одной стороны, людоеды в столице — это действительно опасно. С другой… Как тут объяснить? Вот если бы они ворвались в мой кабинет, начали крушить всё вокруг, набросились бы с вилками и ножами на меня — это одно. А когда они пришли просить помощи… И просто взять и сдать их. Нет, я так не могу. Но и браться ни с того, ни с сего за поиски маленького людоеда в лесу Ражневы… Делать мне больше нечего.

Из задумчивости меня вывел усталый голос шефа.

— Ну и что там с ёлками? — спросил он, подходя к кабинету и снимая со стены свой ключ персональной видимости.

— Ничего хорошего, — буркнул я. — Алфи меня за приказом прислал.

И войдя в кабинет вслед за шефом, рассказал ему об упрямстве леших. Но вместо того, чтобы достать из ящика лист гербовой бумаги, написать приказ и отправить меня в Канцелярию его визировать, шеф неожиданно задумался. Вид у него был усталым: бессонница нарисовала под глазами синие круги и присыпала лицо парой новых морщин. Нехорошее предчувствие прикоснулось ко мне холодными пальцами, и неожиданно для самого себя я спросил напрямую:

— Что-то случилось, шеф?

— Ничего, Горыч… — вздохнул он. — Ничего из ряда вон выходящего. Просто у вас скоро будет другой начальник, вот и все дела.

— Как это?!

— Очень просто. Департамент сейчас тщательно проверяет нашу работу. Даже не проверяет, а выискивает малейшие недостатки. Ну, а дело с этими дурацкими ёлками… — не окончив фразы, шеф только махнул рукой.

— Они специально его нам подсунули! — догадался я. — Тогда нужно спешить. Вы мне приказ подпишите, а я быстро в Канцелярии заверю и…

— Горыч! — невесело усмехнулся шеф. — Да ведь они только этого и ждут.

— Чего этого? — не понял я.

— Неисполнения официально заверенного приказа… Чтобы уволить меня по статье и с шумом. И поставить своего протеже.

Шеф встал из-за стола и подошёл к окну. Распахнул одну из створок и стал жадно вдыхать морозный зимний воздух. Порыв ветра бросил ему в лицо пригоршню снежинок, но шеф даже не заметил этого.

— Боюсь, если мы выполним это желание, — негромко произнес он, не поворачивая головы, — будет только хуже. Возможно, лешии правы — заразим лес. А может быть, и ещё какая пакость в это время в Ражневе случится… У таких интриг всегда есть запасной вариант.

— Запасной вариант… — эхом за ним повторил я. — Кажется, я знаю, в чём он.

Шеф обернулся ко мне и вопросительно поднял бровь.

— Людоед… Маленький подросток-людоед в лесах Ражневы.

В третий раз за неполную неделю я плыл на ковре-караване по снежному морю степи. С приказом от шефа, но не письменным, а устным. Дело красных ёлок неожиданно трансформировалось в дело о пропавшем людоеде. Моей задачей было отыскать его в лесу Ражневы и незаметно сопроводить через границу к мамаше. Ох, уж эта людоедка! Мне понадобилось не меньше часа, чтобы убедить её вернуться домой и там ожидать своего сына. Два раза нас прерывали мои коллеги, врывавшиеся без стука в кабинет, но я всех их гнал к шефу. Затем зимовыродок… то есть, прошу прощения, зимородок неожиданно заинтересовался кукушкой, вылезшей из часов сообщить время, и я стал свидетелем бурной сцены между людоедкой и её спутником.

Заскучавший в Белом Яру Мальдус встретил меня бурным выражением восторга, но едва узнал, что приказа не будет, сразу погрустнел. А когда я передал ему слова шефа о том, что придётся искать выход, как сделать ёлки красными, не делая их красными, стал ругаться давно позабытыми античными словами. Которые плавно перетекли в общеизвестные термины грязных подворотен после сообщения о том, что я его покидаю. Ибо шеф соизволил дать мне совсем иное поручение. В подробности дела я вдаваться не стал — не из-за того, что не доверял Мальдусу, а просто… ну не люблю я сплетничать, честно говоря. Особенно о делах, касающихся политики, шайтан её побери.

Так что, попрощавшись с Мальдусом, я отправился в Аспенку — посёлок, где обитали кикиморы. Почему к ним? Ну, не с лешими же по лесу рыскать — они, кроме своих ёлок, ни о чем думать не способны. Носатый взъерошенный леший довез меня до свёртка на Аспенку, но в деревню въезжать не стал. Не ладят лешие и кимиморы в Ражневе. Да, собственно, они нигде не ладят, но здесь особенно. В былые времена до настоящих сражений доходило, кикиморы трижды покидали этот лес, но каждый раз рано или поздно возвращались.

Издали деревня напоминала неказистый детский рисунок: маленькие кособокие избушки, низенькие заборчики, едва видимые из-под сугробов и неожиданные рожицы подсолнухов, торчащих в огороде из-под снега. Зимние подсолнухи… Я и не думал, что увижу их здесь. На завалинке возле ближней избушки сидело несколько старых кикимор и внимательно наблюдало за мной.

— Доброго дня, — снимая зимний картуз, обратился я к ним. — Мне нужна сказительница Каракеш.

Четыре пары глаз молча изучали меня, пока одна из старушек не подняла руку и не указала направление. Да уж, молчаливее кикимор вряд ли можно найти существо. Они ведь и между собой так. Соберутся на завалинке, сядут рядом, да и промолчат целый вечер, щелкая семечки снежного подсолнуха. Каракеш, с которой я был шапочно знаком по одному делу, была приятным редким исключением. Она даже ездила с гастролями в составе фольклорного ансамбля, рассказывая со сцены сказки. Вернее, сказку. Одну-единственную. Очень короткую. Слов двадцать.

Сверившись ещё несколько раз с попавшимися мне навстречу местными жителями — одна молодка даже произнесла вслух слово «там»! Заигрывала, наверное — я, наконец, добрался до избушки сказочницы. Постучал, подождал полминуты и вошёл без приглашения — здесь не принято откликаться на стук. Им просто предупреждают о своём приходе. Сказочница меня узнала. Улыбнулась уголками губ и кивнула на деревянную лавку: присаживайся. Молчаливость — не такое уж плохое качество, когда тебе нужно что-то попросить. Не нужно объяснений, не нужно лишних слов, достаточно просто сформулировать просьбу.

— Мне нужна твоя помощь, Каракеш. — сказал я. — Где-то в лесу потерялся подросток и нужно его найти.

И присел на деревянную лавку. Найти в лесу потерявшегося человека только на первый взгляд сложно. Лес — не город, слухами земля полнится, а любая болтливая сорока разнесёт их по всей Ражневе за несколько часов. Кикиморы способны различать нюансы пения птиц и рычания зверей, понимать язык леса. В отличие от нас. Людям, увы, это не под силу — мы давно утратили эту способность. Может быть, оттого, что сами много болтаем?