Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Если бы не я, ты была бы сейчас дома. С мамой, с папой, с сестричками.

— Рун, ты меня отпустил, — промолвила Лала с теплотой. — Я этого никогда не забуду. Никогда-никогда! Нет здесь твоей вины. Тебе меня даровало небо. Может это не проклятье, может небо просто не хочет, чтобы мы расстались?

— А зачем ему не давать мне в тебя влюбиться? — усомнился он.

— Влюбишься, я обрету могущество. И смогу уйти. Поэтому.

— Хм, — Рун озадачился столь стройной теории. — А зачем делать тебя уязвимой, лишать защиты от ранений? Лось может и убить, знаешь ли. Тебе повезло тогда в лесу.

— Не ведаю, — призналась Лала опечаленно.

Некоторое время они сидели молча. Несмотря на объятья Лала оставалась грустна. И всё же её личико постепенно чуточку просветлело, стало умиротворённее.

— Ты-то хоть доволен? — поинтересовалась она беззлобно. — Слышал, я с тобой на недели, а то и на месяцы.

— Устану обнимать, — посетовал он с юмором.

Лала даже нашла в себе силы улыбнуться.

— Не устанешь, — возразила она. — Ты и меня пожалуй в этом обойдёшь, мой дорогой. Почему ты так любишь обнимать меня, Рун?

— Потому что люблю тебя, глупенькая, — ласково отозвался Рун. — Потому что ты счастлива от объятий, а люблю, когда ты счастлива. Знаешь, Лала, я хочу, чтобы ты домой вернулась. Я ведь переживаю за тебя. Мне не хочется с тобой расставаться. Но я всё сделаю, что от меня зависит, чтобы вернуть тебя. Будай маг второй ступени, а по его словам бывают и 15-ой. Можно не ждать месяцы. Попросить барона, чтобы отвёз тебя в столицу. Или в какой-нибудь большой город, где есть стоящие чародеи. Ты можешь даже у короля помощи попросить, он тебе наверняка не откажет. Призовёт лучших магов страны.

— Опасно всё это, Рун, — тихим голосом заметила Лала. — Раз у вас снятие проклятий — точная наука, требующая деталей, значит придётся каждому магу открывать, что я воротиться не могу. Я стану очень уязвима, когда все про это прознают. Подождём, что сможет сделать господин Будай. Посмотрим.

— Как скажешь, солнышко моё.

— А сам-то рад без памяти, я чувствую. Что я застряла тут у вас, — буркнула Лала с шутливым мрачноватым укором.

— Я рад тому, что ты со мной. Здесь, сейчас. А не потому что застряла, — поведал он чистосердечно.

Лала вздохнула.

— За что меня так покарали боги? За что?! — с горестным непониманием произнесла она. — Боги любят фей. Чем я провинилась?

Из глаз её вдруг покатились слёзы.

— Лала, ну не плачь, — очень мягко стал уговаривать её Рун.

Но она была безутешна. Даже объятья в этот раз совсем не помогали. Он вдруг понял, что никогда не задумывался, каково ей. Одна, оторванная от семьи, от своего мира, проклятая. Вынужденная обнимать чужого человека. Она всегда была счастлива, и потому всегда казалось, что у неё всё хорошо. Хотя это далеко не так. Не позволяла себе унывать, храня надежду на скорое возвращение. Теперь у неё не стало и надежды. И ничем не поможешь. Чем он может ей помочь?

— Не горюй, славная моя, — ласково попросил он. — Всё равно вернёшься когда-нибудь. Обнимешь маму с папой. И всё это забудется, как дурной сон. Так будет. Обязательно.

Лала лишь всхлипнула в ответ. И ещё долго слёзки всё текли и текли по её щёчкам.

Рун сидел у окошка, подшивая подкладку у куртки. Всё какое-то полезное занятие. Куртка в общем-то пока не особо и прохудилась, но ежели вовремя не подлатаешь наметившиеся прорехи, потом расползутся, и шить придётся на порядки больше. Лала спала чуть поодаль. Её лежанка, как и всё в избе, после волшебства преобразилась — красивая богато расшитая подушечка, тёплое покрытое узорами одеялко, вместо старой тряпичной подстилки тонкая мягкая белоснежная перинка. Прежде чем лечь, Лала немало времени провела в объятьях. Вроде бы и успокоилась, но всё равно счастья ни в одном глазу. Зато и чрезмерная горесть от неё ушла. Даже грустная улыбка нет-нет, да и озаряла уста. В конце концов её разморило, голова стала клониться, Рун, заметив это, предложил ей пойти подремать, и она согласно кивнула. С тех пор не один час уж миновал. Сначала он держал её за ручку, и она улыбалась от этого, ему было приятно, что она рада ему в своих снах. Но потом она перевернулась на другой бочок, пришлось её отпустить.

Пока шил, Рун всё размышлял, как же помочь Лале вернуться домой. Когда ты крестьянин и ни в чём ни сведущ, какой от тебя прок в подобных делах? Никакого. Если она тут останется на месяцы, теперь, при отсутствии нужды работать в огороде, что если месяц её и прообнимать? Может тогда ей хватит магии развеять проклятие самостоятельно? Станет она достаточно могущественной? Зная Лалу и её страсть колдовать, навряд ли. Есть сомнения, что она сумеет накопить, всё равно потратит куда-нибудь. Сколько уж обнимались, и где та магия? Ну и обниматься месяц наверное будет тяжело даже для неё. Живые хотят жить, что-то видеть, что-то делать, узнавать. Не получится. В общем, думай не думай, надежда только на кого-то ещё. На мага, на барона. На короля. Но это не повод расстраиваться, чувствовать себя беспомощным или бесполезным. Надо помогать ей от души всем, чем способен. Если она будет счастлива с ним, этого достаточно.

Лала зашевелилась. Повернулась в его сторону. Уставилась на него, с доброй грустинкой в глазах.

— Проснулась, милая? — улыбнулся он ей.

— Проснулась, — тихо промолвила она.

— Ну как ты? Полегче тебе?

— Немножко легче.

— Хочешь, обниму? И буду держать до самого девичника, — предложил Рун. — А то как ты там веселиться будешь с таким настроением? Надо тебе его исправить. Срочно.

— Только и ищет повод, чтобы меня обнять, — с деланным осуждением буркнула Лала.

— Надо же мне извлечь пользу из твоего бедственного положения, — шутливо заметил он.

Личико Лалы совсем просветлело.

— Лучше ты иди ко мне, Рун, — позвала она, одарив его ироничным взглядом. — Приляг хоть на минутку. Перинка мягенькая.

— Искусительница, — усмехнулся он. — Никак нельзя, любовь моя.

— И почему же, заинька? Бабушки кажется нет.

— Вдруг придёт.

— А мы её не пустим.

— Вот так фея! — подивился Рун со смехом.

Лала тоже рассмеялась.

— Рун, я страдаю, — сказала она. — Соверши подвиг ради несчастной дамы.

— Есть разница, стоя обниматься или лёжа?

— Есть, милый. Хочу вспомнить былые денёчки. И ночечки. В лесу. Как это было. И чтоб ты на подвиг пошёл великий. Али ты не мой рыцарь?

— Ох, Лала, подведёшь ты нас под монастырь, — вздохнул Рун.

Он подошёл к лежанке. Лала быстро подвинулась. Он улёгся. Она тут же прижалась, положила голову ему на плечо, расцветя счастливой умиротворённой улыбкой.

— Как же хорошо, — произнесла она довольно. — Ты уютный. Соскучилась по этому.

— Если тебе так легче, то я рад, — Рун приобнял её.