Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Уж больно она тебе глазки строила. И ещё поздоровалась так ласково. «Добрый вечер, Нур», — передразнила Лала с негодованием. — У-у-у, нехорошая.

— Солнышко, мне кажется, ты всё же несправедлива к ней. Показалось тебе, — предположил Рун. — Ей и о парнях-то думать рано ещё.

— Ох, Рун, — покачала головой Лала, удивляясь его наивности. — Поверь мне, я ведь девушка, я знаю, все её мысли сейчас только о женихах.

— Хочешь сказать, ты в её возрасте тоже думала лишь о женихах? — усмехнулся он.

— Так ничего и не изменилось с тех пор, — совершенно серьёзно ответила Лала. — Я замуж хочу.

— Но… не за меня, — добродушно вздохнул Рун.

Лала посмотрела на него с теплотой и приязнью, ничего не говоря. На её личико начало возвращаться счастливое сияние.

— Я в общем-то понимаю. Что не пара тебе, — посетовал он. — Легко хотеть жениться на фее. Этого всякий хочет. Но вот стать тем, за кого и она захочет выйти… Это надо быть… Даже не знаю, каким. Достойным её. Эх!

— Рун, у фей есть сердечки, и они тоже совсем не из льда, — нежно поведала Лала. — Можно девушку завоевать, покорить как-то, своими чувствами пылкими, своей настойчивостью. А может быть так, что ты просто полюбишься ей. Без всякой видимой причины. Даже сам того не желая. Вдруг её сердечко растает и к тебе потянется. У меня сейчас так.

— Вот же лисичка.

— Вовсе и не лисичка, — разулыбалась она. — Я тебя люблю. И ты меня не покорял даже. Может и покорил. Уж больно ты горазд обниматься. Ну такой ласковый. Вот этим. Может даже в нашем мире никто с тобой в этом не сравнится. Точно никто. А про то, что каждый хочет взять фею в жёны… Фея это же не только её красивое личико, заинька. Это душа, характер. Мы не такие как вы. Как большинство из вас. Думаешь, всякому из людей нравится, что мы таковы? Нет. Те, кто хитрый да себялюбивый, наверное сочтёт всякую из нас… по детски примитивной и неразвитой за наше стремление всегда быть хорошими. Ему будет неинтересно с нами. Ты очень простодушный, феи тоже. Мы с тобой спасали букашек, ходили утешать девицу, которая юбку высоко зашивала, и тебе это было важно, ты не считал это глупым или детским. Понимаешь ты меня, Рун?

— Ты мне так всё расписываешь Лала. Какой я. Только замуж за меня не хочешь. Вот же странно, да? — с юмором подивился он.

— Ох, котик, ты прямо не сдаёшься, — иронично заметила Лала.

— Да я шучу, прости, — улыбнулся Рун. А затем посмотрел на неё серьёзно и чуть виновато. — Лала, ты не обижаешься на меня, что часто замуж зову? Мне уж и самому неловко, и знаю, что не выйдешь, а не могу удержаться. Вот что со мной? Прости меня, ладно?

— Я не обижаюсь, мой славный. Это… даже приятно, — одарила его Лала лукавым взглядом. — Когда любишь, всё в ином свете воспринимается. Что от других было бы беспокойством, настойчивостью, назойливостью… от тебя… Согреваешь мне сердечко раз за разом, и только. Это так мило. И забавно, ведь знаешь же, что не вольна я в выборе жениха, у папы надо сватать.

— Посмеиваешься надо мной, да? Ну, хорошо, хоть не обижаешься. Мне поспокойнее будет от этого.

— Ты зови меня, заинька, в любой момент, как захочешь, — проронила Лала весело. — Я с удовольствием откажу тебе снова.

— Вот так фея, — покачал он головой с притворным осуждением. — Жестокосердная.

— Вовсе даже и нет. Сам виноват.

— Выходи за меня, а?

— Нет.

— Я знатный жених.

— Рун, я кушать хочу, — смеясь, молвила Лала. — Пока ты меня сватаешь, уже остынет всё.

— Дак тебя же отогревал. А то разгневалась, ни за что. Слава богу, оттаяла вроде бы, — порадовался Рун. — Теперь можно и поесть, лебёдушка моя. Когда меж нами лад, трапеза гораздо приятнее.

— Не заглядывайся на Ваю, — улыбаясь, строго посмотрела на него Лала.

— Не, не буду, — усмехнулся он.

— И на других девушек тоже.

— Хорошо.

После ужина надо было отнести посуду. И перспектива этого Руна не радовала.

— Эх, вот же засада, — посетовал он. — Сейчас выйдем, и все на меня опять станут глазеть. И тишина. Это жутковато. Прямо не знаю, что делать. Как убедить народ, что я не колдун? Наверное уже никак. Завидую прямо твоей незначимости. Удобно. Может конечно не обиделись бы на меня дяденька Уго и Вая, если бы я не стал посуду относить. Раз уж я их почётный гость. Но всё ж таки это непорядочно будет.

— Незначимой, заинька мой, хорошо быть, когда рядом кто-то значимый, — поведала Лала, глядя на него приязненно. — Кто может говорить с другими за тебя. Ито удовольствие сомнительное. Словно тебя и нет для всех. Зато ты мой и днём и в ночечки. На что не пойдёшь ради этого. Не переживай, не съедят же тебя люди. Наоборот. В твоей деревне тебя все не уважали, вот теперь у тебя есть шанс узнать прямо противоположное. Что такое, когда все с уважением относятся. Это приятно, между прочим. Многие мечтают добиться уважения. Все мечтают, пожалуй. Уважение, это наш главный капитал.

— Но я-то не колдун, — возразил Рун. — Это обман. Много ли приятного добиться уважения обманом? Даже не знаю, как вести себя теперь. Всё отрицать? Навряд ли поверят. Может нам завтра уйти, снова в путь пуститься?

Он посмотрел на Лалу с надеждой.

— Ну, милый, мы столько по лесам бродили. Хоть немножечко отдохнуть, — жалостливо попросила она. — Тут кроватка, подушки. Кушанья настоящие. Я уже видеть не могу грибочки. Накушалась на всю жизнь. Пожалуйста!

— Разве могу я перечить такой красавице, — вздохнул он добродушно. — Ладно, буду говорить, как есть. Правду. Что не колдун. Какие ещё варианты? От колдуна захотят чудес, а я не могу.

— Очень даже можешь, — озорно проронила Лала. — У тебя есть кудесница своя, которую не видят. Буду колдовать я, а подумают на тебя.

— Действительно, — Рун ненадолго призадумался. — Нет, этого никак нельзя. Ежели я начну творить чудеса, открыто, при всех, тут соберётся такая толпа… Меня же считают великим. Покою нам не дадут точно. Ты женщину исцелила смертельно больную. Ты вообще понимаешь, что это? Только признай, что это я, завтра же набегут под двери страждущие со всего города, с мольбами исцелить. А чуть погодя и из всех окрестных деревень подтянутся.

— Ой, Рун, я не могу целить, я не фея исцеления, — испуганно молвила Лала. — А если станут требовать или просить, тем более не выйдет.

— Буду всё отрицать, — принял он окончательное решение. — Ну что, останешься, или опять вместе пойдём?

— Вместе, — улыбнулась Лала. — А то вдруг там Вая. Надо за тобой послёживать.

— Понятно.

Вскоре они вышли в коридор. Обычно Рун ходил быстрым шагом, а тут побрёл не торопясь. Как на казнь. Морально готовился. Из харчевни доносился шум сливающихся в неразборчивые звуки спокойных голосов. Люди ужинали и вели беседы. Перед дверью Рун остановился.