Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Не переживай, милый. Ты великий врунишка, найдёшь, как всех провести, — улыбнулась Лала, садясь на кроватку. — Иди лучше ко мне, полежим, ожидая ужин. Мечтала об этом. Отдохнуть в постельке в твоих объятьях. Тоже устала, хоть и не носила вязаночку. Спасибо, что избавил меня от этого. Мой рыцарь надёжный.

— Рад, что угодил столь прекрасной деве, — добродушно ответствовал Рун.

Он скинул башмаки, тоже забрался в кровать, прижал Лалу к себе. Она сразу аж словно вспыхнула, озарившись улыбкой во всю ширь личика.

— Какой замечательный был денёк, правда? — поделилась она своими светлыми переживаниями. Её голосок был полон умиротворения, счастья и тепла. — Столько всего произошло. Кошечки пели нам, я молилась в храме, обнятая нежно, помогли дедушке, танцевали на площади. Крысочка подарила нам монетки. Мы были на базаре, кушали вкусненькое, я смотрела товары местные, мерила платочки и накидочки, узнала тебя старенького, какой ты будешь милый да весёлый дедушка, сотворила большое классическое чудо, как в сказках. Пусть результат не очень, но всё равно. Мы обнимались на речечке. Долго-долго. Столько всего. Незабываемого. Ла-лала-лала.

— Да, день был… хороший. И сейчас неплох, — согласился Рун тихо, любуясь на неё. — Ещё бы старость побыстрее отступила. Почитай до самого вечера продержалась. Молодым приятнее обниматься. Ничего не болит.

— Ну, заинька, я не виновата, — мягко стала оправдываться Лала. — Магия слишком сильная во мне. Я не привыкла такой управлять. Старалась на ненадолго тебя зачаровать, и вот что вышло. Ты виноват. Разрешал бы мне почаще колдовать, я бы быстрее научилась делать это более умело.

— Да я как бы и не запрещаю, — с юмором проронил Рун. — Просто… за всё надо платить.

— Мечтай и дальше. Об оплате, — иронично молвила Лала, слегка покраснев.

Они смотрели друг на друга, улыбаясь, оба очень счастливые. Лала покраснела ещё сильнее.

— Знаешь, солнышко, — произнёс Рун искренним тоном. — Наконец я понял важную вещь. Сегодня в храме. Почему я избранный. Ведь боги меня как бы избрали, послав тебя. Знаешь почему?

— И почему же, суженый мой?

— А просто так. Нету никакой причины. Люди, когда им небо благоволит, думают, они особенные. Но это всегда случайность. Бог ткнул перстом не глядя, указал на тебя, и вот ты уже и избран им. Не потому, что он тебя особенно любит, не потому, что расположен к тебе. Просто ты ненароком попался ему под руку. Это твоя личная удача.

— А разве удача не по воле богов происходит? — поинтересовалась Лала, буравя его с нежностью очаровательными глазками.

— По воле. Но они и её распределяют случайным образом, не разбирая, кто им попался. Иначе бы везло всегда праведникам, а злодеи были бы невезучи.

— Ну, ты прямо философ, Рун, — развеселилась Лала. — Нашёл о чём думать, когда обнимаешь невесту прекрасную.

— Так в том-то и дело. Я всё думал, за что мне это даровано богами? Такое счастье. Обнимать тебя.

— Это не нуждается в осмыслении, в поиске причин, — по-доброму сказала Лала. — Обнимай меня, пока я рядом. Моменты счастья мимолётны. Пройдут, и будешь вспоминать потом.

— Всё-то ты знаешь, милая, — усмехнулся он.

— Всё-всё, — подтвердила Лала, сияя. — Я умненькая. Между прочим, я тоже избранница небес, каких поискать. Может даже удачливее тебя. Ты хоть понимаешь, мой котик, что такое для феи объятий найти себе кавалера, который любит обниматься ещё больше, чем она?

На последней фразе её разобрал тихий смех, мелодичным колокольчиком наполнив комнату.

— Я не был таким поначалу, — тоже рассмеялся Рун. — Ты приучила. Ну как это не полюбить, когда ты такая хорошая, когда радуешься моим объятьям, прямо довольная-довольная. Посмотришь на это, и сердце поёт. Это невыносимо приятно, делать тебе приятное.

— Ой-ёй-ёй! Спасибо, любимый. Такие сладенькие слова для ушек, — восхитилась Лала.

Они замолчали, глядя друг на друга. Не всегда нужно говорить, чтобы выразить чувства. Личико Лалы вдруг покрылась ярко алым румянцем.

— Солнышко, ты меня пугаешь сегодня, — озадаченно поведал Рун мягким тоном. — Ты чего краснеешь задперёд?

— Ничего, — буркнула она смущённо.

— Это печально, — вздохнул Рун.

— Почему же?

— Ну… выходит, ты мне не доверяешь в чём-то. Мне вот… стыдно с тобой обниматься при ком угодно. Стыжусь других людей, при них подобные нежности выказывать. А тебя нет, наоборот. Знаю, что не обидишь, не станешь насмехаться, не плюнешь в душу. Согреешь лишь её, и всё. А ты почему-то меня стесняешься как будто. Начала с недавних пор.

— Какие же вы, мужчины, всё-таки, — посетовала Лала с жалостливым сожалением. — Недогадливые. Всё понимаете прямо противоположно.

— Противоположно?

— Да. Я не тебе не доверяю, котик. Я себе немножко перестала доверять.

Рун призадумался, пытаясь осмыслить услышанное. На его физиономии отобразилось недоумённое выражение.

— Вот какой ты нехороший, суженый мой, заставляешь меня признаваться в таких вещах, — осуждающе и сконфуженно покачала Лала головой, поняв, что ни к каким выводам он так и не пришёл. — Сегодня… когда мы… когда твоё лицо было слишком близко. Я посмотрела на… твои губы, подумала о жертве. И что-то разволновалась. И до сих пор… волнуюсь. Думаю об этом, не могу перестать.

— Боишься расплаты? — аккуратно предположил Рун.

— Да что ж такое то! — простонала Лала. — Ох, Рун.

— Ну… если не боишься… Значит… хочешь?

— Немножко, — расстроено подтвердила она. — Даже вот думаю. Взял бы ты и насильно меня поцеловал. Но ты не целуй меня, Рун. Если поцелуешь так, я не смогу с тобой остаться.

— Лала, — улыбнулся Рун ласково по-доброму. — Ты зря переживаешь. И волнуешься понапрасну. Даже я понимаю, что целоваться беспричинно тем, кто не помолвлен по правде, это ущерб для чести. Это нельзя. Так что доверяй себе. И мне. Ты хорошая, ты не пойдёшь против чести. И я точно не поцелую насильно. Но жертвы, когда придёт час расплаты, возьму, об ином и не мечтай. Они как раз твой долг чести.

— «Они», — передразнила Лала с мрачной иронией. — Ты сильно-то не надейся, любимый.

— Ну, она, — усмехнулся Рун. — Одна тоже неплохо. А вообще, ты меня очень удивила. Не ожидал, что ты захочешь сама. Всегда: «жертва, жертва». Вот так жертва.

— Я же не железная, зайка. Я живая. Поцелуи, это следующая ступенька.

— Ступенька?

— Да. Нежности. Сначала объятья. Первая ступенька. Потом ласковые имена. Потом ласки. Дальше вот это. Поцелуи, это квинтэссенция нежности, которую двое могут подарить друг дружке.

— Что такое «квинтэссенция»?

— Ну… высшая степень, самое большое, — объяснила Лала. — Чувству нежности хочется отдаться. Полностью. Когда оно уже такое… сильное в романтических отношениях с кем-то. Хочется раствориться в нём до конца. Вот.