Екатерина Близнина - Тень и её демон

Жжение стало нестерпимым. С тяжелым предчувствием я прикоснулась к гравировке Связного браслета, чтобы услышать гневные слова того, кто так жаждал со мной пообщаться, что поджарил мне руку.

— Я не понял, почему ты решила, что тебе позволено шляться невесть где и заставлять своего короля ждать? — загремел голос короля на всю кухню.

Все присутствующие, кроме меня, дружно пригнули головы и принялись испуганно озираться, не понимая, в каком углу спрятался грозный правитель и кому адресованы его гневные слова. Мне не было нужды оглядываться, я прекрасно знала ответы на эти вопросы.

— Уже иду, мой король, — вздохнула я.

— И давай поживее, — бросил браслет напоследок и начал остывать.

Стоило мне покинуть кухню, как Связной опять ожил. В этот раз магия передала мне голос Эсстель.

— Зайди ко мне прямо сейчас, — бросила она коротко и отключилась.

Я застыла посреди коридора как вкопанная. «Обожаю» такие моменты, когда мои хозяева приказывают мне строго противоположное. «Стой там», — говорил один. «Иди сюда», — говорил второй. Может, нарочно сговаривались меня помучить?

Магия не берет в расчет обстоятельства. Ее принцип действия простой. Хозяин дал приказ — я так или иначе, быстро или медленно его выполняю. Лучше в точности. Проще быстрее. В случае неповиновения… да не было еще таких случаев. Но, скажем так, ощущения от неповиновения не самые приятные. Магические узы становятся очевидны и тянут вопреки самому отчаянному сопротивлению. Обидно лишний раз убедиться, что твоя жизнь буквально принадлежит другим. Людям, которые не желают тебе добра. Есть лазейки, конечно. Непрямой приказ можно трактовать по-разному. Магию можно убедить, что в данном случае король не препятствовал мне зайти к принцессе, выбравшей самую эффективную формулу и подачу.

Говорят, люди могут приспособиться к чему угодно. Я привыкла существовать в условиях относительной свободы. В конце концов, не каждый день меня дергали за ниточки. Монархи — слишком занятой народ, у них есть развлечения занятнее, чем — эка невидаль — отдавать приказы. Я могла быть предоставлена самой себе месяцами, не видя и не слыша тех, кто связал меня заклятьем. Или, как сейчас, только и делать, что бегать между ними со своей тайной в зубах, как собака, в равной степени преданная двум хозяевам.

«Видеть проблему — значит наполовину решить ее», — поддакнул демон.

Я только отмахнулась. Даже ни на четверть не приблизилась к решению этой проблемы за, без малого, два десятка лет. Ключ от клетки лежал слишком далеко, не достать. Одного осознания мало.

Эсстель ждала меня в своём кабинете. Она сидела на подоконнике, совсем как я вчера, только без справочника на коленях. Просто смотрела в окно. Длинная юбка цвета летнего неба струилась почти до самого пола. Завидев меня, она велела подойти ближе. Я сделала два вынужденных шага вперед.

— Доброе утро, принцесса. Простите, не могу задерживаться. Меня ждет король, — спокойно сказала я и тут же вернулась назад, к дверному проему, собираясь выйти и бежать наверх, в Большую башню.

Эсстель даже не повернула голову в мою сторону.

— Думала, вы уже беседовали сегодня, — равнодушно проговорила она, разглядывая что-то за окном. Мне со своего места не было видно ничего, кроме затянутого тучами неба.

— Он ждёт меня прямо сейчас, принцесса. Я должна идти, — повторила я, и уже взялась было за ручку двери.

— Ты и с места не сойдешь до тех пор, пока я не разрешу. Я достаточно внятно сформулировала свой приказ или ещё конкретнее сказать? — она, наконец, соизволила взглянуть на меня. Её глаза были как две прозрачные сиреневые льдинки.

Моя рука зависла в воздухе, касаясь кончиками пальцев медной изогнутой ручки.

— Не надо ещё конкретнее, принцесса. Иначе магия запретит мне даже дышать, — криво улыбнулась я, пытаясь вдыхать поглубже, чтобы успокоиться. Ощущения в приросших к полу свинцовых ногах были далеки от того, что я привыкла считать нормой.

Эсстель, двигаясь с элегантностью, присущей всем молодым аристократкам, переменила позу. Впечатление портил только сам факт того, что обычно высокородные не сидят на подоконнике.

— А если приказать не дышать, ты в самом деле перестанешь?

Этот вопрос вызвал в ней настолько живой интерес, что я пожалела, что магия не обездвижила мне ещё и язык вместе с ногами.

— Почти уверена в этом, — неохотно ответила я.

«Ты понимаешь, что она сейчас с тобой сделает?» — холодно уточнил демон.

Эсстель двумя пальчиками подобрала юбку и спрыгнула на пол. Подошла ко мне вплотную. Ее лицо было бледным и только слабый румянец горел на обветренных морским ветром скулах.

— Твоя недальновидность просто немыслима. Ты хоть иногда думаешь перед тем, как что-то сказать или сделать?

Я сочла благоразумным никак не отвечать на этот вопрос. Следя за малейшим изменением выражения лица принцессы, ждала: убьет или нет? Прежде она не пыталась угрожать моей жизни, но раньше я не пыталась перейти ей дорогу — ну, точнее, не попадалась при этом с поличным.

— Подними правую руку. Прямо сейчас.

Прежде чем я успела сообразить, что задумала Эсстель, моя правая рука взлетела в воздух, словно я была примерной ученицей, которой не терпится ответить на вопрос учителя.

— Опусти.

Рука, которая больше не принадлежала мне, безвольно упала и повисла бесчувственной плетью вдоль туловища.

Еще никогда прежде я не чувствовала себя настолько ужасно. Даже когда спала на драной подстилке возле печи на кухне в обнимку с недомытой сковородкой. Даже когда Рин сказал, что, для моего же блага, мне больше не стоит искать с ним встречи. Это было примерно так же ужасно, как видеть, что на твоих глазах убивают человека, который тебе дорог. Только на месте этого человека — твоя собственная воля. Прежде в любой передряге мне всегда удавалось сохранить в душе хоть капельку самоуважения. Пусть для этого мне и приходилось временами пользоваться теневым плащом и сбегать — совсем как сегодня я сбежала от короля и его пса из дворцовой безопасности, почувствовав, как дело запахло жареным.

От Эсстель сбежать не успела.

— Сядь. Встань. Вытяни руки перед собой. Попрыгай. Скажи «мяу». Сделай три шага вперед. Развернись. Поклонись. Спой песенку.

Эсстель отдавала приказы, даже не дожидаясь, пока я успею их выполнить. Когда я допела последние слова в самой короткой кабацкой песне, которую знала, то вконец обессилела. Изматывающим было не столько сесть-встать, попрыгать, пройти и развернуться. Сделай я все это по собственной воле — и не заметила бы никакой нагрузки. Но я пыталась сопротивляться. Безрезультатно. Магия сносила волю подобно бурному потоку из прорвавшейся плотины, не оставляющему после себя ничего. Эсстель смотрела на меня, склонив голову к плечу, словно ребенок, раздумывающий, как играть с новой, невиданной прежде игрушкой.