Екатерина Близнина - Тень и её демон

— У Старого Лиса. Волк обещал, что отдаст мне сумку. Она у него в комнате. А ключа нет.

Алишер, не переставая неприятно улыбаться, поставил подсвечник на ночной столик и положил одну руку поверх другой на ручку трости.

— Обещать не значит жениться. Если бы Волк хотел, чтобы ты забрала сумку, он дал тебе ключ. Это было бы последовательно с его стороны, верно, племянница?

Мне не понравился такой ответ. Я шагнула внутрь и встала так, чтобы князь не мог захлопнуть дверь перед моим носом. Мне показалось это необходимым. Такое намерение ясно читалось в его беспокойном поведении.

— Что это значит? — с нажимом спросила я.

— Это значит, что я умираю, — с обескровленных губ ушла нелепая улыбка, — и мне наплевать, что будет с остальными. Я своего шута из колоды уже вытащил. Скоро и вы ко мне присоединитесь, в этой партии особая раздача: шутов на всех хватит… А ключа у меня тоже нет, девочка. Ступай, умри ради того, что ты считаешь правильным.

— Я же предупреждал, — шепнул Тарс, наклонившись к моему уху.

Я сложила на груди руки. Перевела взгляд на дрожащий и просительно тянущийся к потолку огонёк свечи.

— Вам легко говорить. У вас хотя бы правда своя есть, а я что? У меня слишком мало времени, чтобы слой за слоем снимать чужую ложь.

— Мне тоже так казалось, когда я был на твоем месте. Создатель всегда отводит на выбор слишком мало времени… Посмотри под ковриком. Волк редко берет такие вещи с собой.

Я медлила, хотя было очевидно, что теряю драгоценные минуты напрасно. Алишер из тех лжецов, которых не исправит даже могила — он может говорить и говорить, что воду лить. И всё же я не могла вот так просто развернуться и уйти — после того, что он сказал. Он умирает. Из-за меня. А я даже не попытаюсь выслушать его и понять, что побудило его вернуться в город, в котором его ждала только смерть. Я спросила, надеясь, что в этот раз он ответит честно.

— Я хотел исправить… Демон, что-то мне нехорошо, — князь покачнулся и точно упал бы, но я успела поддержать его и помогла дойти до кресла, в которое он опустился со вздохом облегчения.

— Тарс, нужна вода, — коротко распорядилась я, не оглядываясь. Тарс уже показал, что выполнит всё, что ему прикажет фальшивая принцесса, так что ни повторять, ни пояснять приказ не требовалось.

— Вот видишь, что делает с больным человеком откровенность, — Алишер улыбнулся странно: одной стороной рта. Другая сторона лица выглядела мертвенно неподвижной, особенно теперь, когда зеленый глаз был закрыт повязкой. — Я и слова не успел сказать, а ноги уже подкосились.

— Вы так и не ответите ни на один мой вопрос? — я выпрямилась. — Если так, я уйду прямо сейчас.

Алишер стиснул рукой подлокотник кресла с такой силой, что побелели пальцы. Ладонь второй столь же крепко держалась за трость, которую он отчего-то не выпустил.

— Я умираю, а терпения у меня куда как больше, чем у тебя, девочка. Стыдись своей несдержанности.

— Я тоже, — отрезала я. — Будем сидеть здесь и укоризненно смотреть друг на друга, пока оба не свалимся замертво? Или наконец вскроем карты?

— Хорошо, — Алишер откинулся на спинку кресла, разжал сведенные судорогой пальцы и положил ладонь на живот. — Я вернулся, чтобы остановить брата. Эсстель рассказала мне о том, как этот олух ведет себя на переговорах и задирает влиятельных людей Акато-Риору. О том же самом мне говорили и другие люди, которые не имеют отношения… не надо на меня так смотреть! Император О-Диура — вот кто был этим человеком, можно подумать, трудно догадаться. Терпение у всех подходило к концу, и я понял, что либо будет война, либо трон займет кто-то более здравомыслящий. Может быть, даже я.

Вернулся Тарс, принес кувшин с водой и черпак. Сказал, что удачнее посуды не нашел и слишком торопился, чтобы искать. Алишер посмотрел на него с досадой, но от воды отказываться не стал. Сделал пару глотков, поблагодарил за заботу.

— Что вы пообещали Императору в обмен на его помощь? — напряженно спросила я. Самые худшие опасения оказались явью. Могу ли я что-то сделать, чтобы не допустить войны с Империей? Сказать королю? Но он же и впрямь с каждый годом все больше позволял себе. Я сама была свидетелем того, как он разговаривал с людьми, равными ему если не по положению, то по значимости. Если он позволял себе в таком же тоне разговаривать с Императором, тот и впрямь мог бы обозлиться.

— А ты видишь какую-то помощь с его стороны? — тусклым голосом отозвался князь. — Не стоит на границе со своими войсками — считай это уже жестом доброй воли. Мог бы. Кстати, передай принцессе… то, что я тебе рассказываю. Сам я, боюсь, не успею. Пусть будет готова. Или ты… займёшь её место? Чего хочешь ты, одержимая?

— Уж точно не этого, — пренебрежительно фыркнула я. — Я хочу жить. Или хотя бы умереть не напрасно.

— Что значит «передай принцессе»? — мрачно спросил Тарс. Я мысленно застонала. Нет, только не снова! Ещё одного Терри мне сейчас как раз недоставало! Обернулась к нему.

— Я не принцесса. Просто похожа на нее. Но сейчас это не важно, — скороговоркой проговорила я.

— А еще она демон, — с мстительным удовольствием добавил Алишер, — и легко вспорет тебе живот, если будешь плохо себя вести.

Тарс попятился и едва не уронил ночной столик, на котором стояла свеча. Столик устоял, а вот позеленевший от времени подсвечник не удержался на единственной «ноге» и с глухим стуком опрокинулся. Но даже упав, свеча продолжала гореть, упрямо задирая огонек к потолку и капая бесцветным воском на пол.

— Решили спалить нас, господин городовой? Свежая мысль, — бесцветным голосом одобрил Алишер.

Тарс очнулся и бросился поднимать свечу, пока от нее и впрямь не занялся пожар.

«Вот это ещё одна причина, почему я предпочитаю пользоваться Светляками. Они не умеют поджигать. Светят внутренним светом, но не оборачиваются в уничтожающего всё живое на своем пути… демона. Точно! Как мне это раньше в голову не пришло?» — меня даже затрясло от страшной догадки, которую не терпелось проверить.

Если всё работает именно так, как я подумала, значит, любой магический экран мог спалить Тень. Любой.

А еще я испугалась — по-настоящему испугалась за свою жизнь. Едва ли не впервые. Одно дело — рисковать фальшивой монетой, и совсем другое — поставить на кон реальное, бесценное и единственное богатство. Жизнь не отражения, но человека, который виноват лишь в том, что запутался в чужой лжи.

— Мне пора, — бросила я и выбежала из комнаты.

— А как же сумка? — крикнул мне вслед Тарс.

— Ключ под ковриком! Принесите в кабинет главаря! Пожалуйста!

Я промчалась по коридору, не заботясь о том, чтобы топать потише. Каблуки на старых подметках были чересчур уж звонкие, хоть и удобные. Плевать. Вряд ли кто-то сегодня мирно спал в постели.