Анна Степанова - День середины лета [СИ]

Хозяин трактира услужливо пропустил их за стойку — к неприметной дверце, что вела в задние комнаты. Пыльный полумрак и беспорядок царствовали здесь: забитые ставни, чадящая лампа, составленные в два ряда скамьи, на которых горбились, неуютно ежась, унылые люди… Илл'а словно угодила в седую древность, во времена заговорщиков и сектантов — в те, что были еще до Гильдии, когда даже хлипкие стены соседнего городишки могли запросто укрыть бунтарей от праведного гнева властьимущих. Ныне же смотрелось это все, как балаганный фарс, — проникновенно и загадочно для наивных "посвященных", но до крайности нелепо со стороны…

А, меж тем, несчастных этих нашлось в комнате с полдюжины: старушка-травница со своим сухоньким, согнутым вдвое старичком-супругом; угрюмый дядька-знахарь в крестьянской рубахе и с мозолистыми, черными от земли руками; да косматое, всех дичащееся семейство — видать, из северных лесовиков, что издавна числились имперскими гражданами лишь формально, на деле же оставались варварами.

Что ж, в бордель их пеструю компанию точно продавать не собираются, решила Илл'а с долей мрачного юмора. Ей вообще почему-то сейчас хотелось насмешничать — не добродушно и снисходительно, как, бывало, посмеивался детским пакостям своих подопечных отец Гутор, но ядовито и зло, выливая в смехе свою ярость да всей кожей чувствуемое бессилие. Ибо незримый поводок был тут как тут: затянул ее в эту комнату, настойчиво усадил на лавку, отрезая пути к отступлению… Попадись в этот миг благочестивой юной жрице таинственный Плетельщик, виновник ее сегодняшних приключений, — удавила бы мерзавца собственноручно, не убоявшись грядущей встречи со всеми дьяволами!

Колени и локти саднило. От прогорклого дыма лампы разболелась голова и запершило в горле.

Хотелось рыдать и ругаться.

Все же последние недели, за которые пылью разлетелась вся прежняя, спокойная жизнь, не прошли для Илл'ыной души даром! Она чувствовала, что уже на грани. Еще чуть-чуть — и просто с ума сойдет…

— Все в порядке, милая? — вдруг подсела к ней старушка-травница. — У тебя рукав разодран и весь в крови, — вздохнула она жалостливо в ответ на Илл'ын недоуменный взгляд.

— Споткнулась на улице, — буркнула девушка настороженно. — Ерунда это…

— Давай помогу.

Старушка захлопотала, сноровисто помогая девушке обмыть водой из баклаги ссадины да аккуратно смазать их резко пахнущим, жгучим снадобьем. Илл'е даже неловко стало: ранки-то пустяковые! Но, видно, привычное занятие помогало им обеим отвлечься от унылого ожидания неведомой участи: старушка заметно повеселела, девушка же хоть немного вернула своим мыслям ясность.

— А что ты обо всем здешнем думаешь, матушка? — осторожно попыталась она хотя бы малость какую вызнать. — Зачем мы здесь? Правду ли человек в порту мне сказал?

— Не знаю, о чем тебе толковали, — неожиданно подал голос с соседней лавки угрюмый знахарь, — а только, люди окрест Крама говорят: некий лорд, из здешних, поселеньице решил на Южном основать, в обход императорских бумагомарателей. Туда вот и народ полезный потихоньку сманивает: ремесленников, солдатиков, землепашцев, травников… Вербуют втайне, тех, кого и не хватятся… Кому терять нечего… Потому шла бы ты отсюда, милая! Лорда-то, небось, за тайные делишки в столице по головке не погладят!.. Всякое ведь, девонька, может статься! То ли довезут, как обещают, честь по чести, то ли в воду скинут…

— Эй там, хватит болтать! — весьма нелюбезно окликнули знахаря вербовщики, только укрепляя мудрого дядьку в его подозрениях. — Давай в ту комнату, первым пойдешь на беседу… Господа ждут!

Только теперь разглядела Илл'а на другом конце их каморки еще одну дверь — видно, за ней загадочные "господа" и скрывались. Неохотно и как-то обреченно потопал туда знахарь, согнувшись пополам, чтобы протиснуться под низким сводом — а Илл'ын дар вдруг возопил о скорой беде, забился в невидимых сетях навязанной судьбы, стараясь изо всех сил вырваться.

В напряжении ждала она, прислушиваясь к шелесту голосов. Минуту, две, десять…

А потом та страшная дверца опять открылась.

И дядька-знахарь вернулся в комнату.

И никто, никто, кроме Илл'ы, не понял, что вернулся не он — но безумец.

С цепями.

На лбу, на сердце и на горле.

Совсем, как тот, убитый в порту…

А невидимый поводок Илл'ыной судьбы вдруг лопнул, то ли поддавшись на ее усилия, то ли попросту до конца сыграв свою роль, — и она вскочила одним стремительным, кошачьим движением, точь-в-точь как у девицы в черной маске, что казалась такой страшной всего час назад. И отшвырнула с пути хитролицего, который никак не ждал от хлипкой жрицы такой прыти. И злым удушьем наградила резвого матроса, что отважился (дурак!) ей выкрутить руки. И кого-то еще ногою пнула со всей ярости, жутким голосом завопив: "Прокляну!" — всем прочим, кто пожелал бы вдруг встрять в потасовку… И вывалилась, наконец, из "Хмельной русалки" на свободный и горький от морской соли воздух — а затем побежала, побежала изо всех сил, опять, как и час назад, петляя по улочкам, но на этот раз точно чуя за собой погоню…

Они неслись, молчаливо и грозно, окружая, загоняя обратно, отрезая выход из несчастливого Питейного переулка, который Илл'а ненавидела уже всей душою. Их оказалось много, нежданно много. Все матросы, что там сидели. И стража. И даже кто-то из неповоротливых с виду торговцев…

Она металась, не давая ловушке захлопнуться. Задыхалась, кружась среди дюжины домишек. Пыталась спрятаться за пеленой незаметности — и это сработало раз или два, но так и не дало возможности вырваться: слишком много сил забрал у нее этот день…

И когда уже Илл'а почти готова была сдаться, невидимый поводок вдруг опять дернул ее в сторону — и она налетела на кого-то с размаху. Крепкие руки подхватили ее, не давая упасть. Взгляд жрицы заполошно прошелся по серому полотну простой рубахи, небрежно стянутой у ворота белым шнуром, поднялся к смуглому подбородку и скулам, да застыл, наткнувшись на подозрительный прищур знакомых серых глаз. Растрепанный пучок темно-русых волос, картинно изогнутая бровь и по-мальчишески нахальная усмешка — даже без золотого камзола с черненым шитьем не узнать его было сложно.

Блистательный молодой лорд Илан собственной персоной держал Илл'у в бережных объятиях!

Но не успела она еще как следует изумиться, а может, и смутиться этому факту — как другие, куда более жесткие руки оторвали ее от юноши, чтобы грубо отшвырнуть к стене. Ледяная сталь прижалась к горлу — а добродушный рыжий паренек в цветастой крестьянской рубахе, простоватый, глуповатый на вид, вызывающий улыбку своими веснушками, пронзил девушку холодным взглядом убийцы.