Свати Тирдхала - Полночный тигр [litres]

Она разговаривала сурово, потому что Кунал в отличие от нее пока не был запятнан тьмой. Оставшись в его жизни, она погасит золотое сияние его доброты. И разве не ясно до боли, что с каждой колкостью, поддразниванием, заигрыванием Кунал все глубже проникает в ее душу?

Кунал не мог отвести от нее глаз, ожидая ответа – и готовясь бежать, если понадобится.

Он не верил, что рассказал о таких вещах, облек в слова такие мысли. Однако Эша проникла в его кровь словно яд еще с той далекой первой встречи… Конечно, им вроде бы удалось заключить хрупкое перемирие, но последние минуты снова напомнили Куналу, с кем он имеет дело.

Эше он не нужен. Но отчасти именно поэтому он ее так хотел.

Если бы он мог позаимствовать хоть капельку этой силы, этого огня в ее глазах, то смог бы стать человеком, которым бы гордилась его мать. Даже сейчас Кунал сомневался в данных ему приказах из-за ее слов. Он открыл правду о дяде благодаря погоне за ней. Он не оспаривал приказов с первой луны в Крепости, когда личное мнение выбили из него, казалось, навсегда.

Эша потянулась к нему, взяв его голову в руки, и Кунал сдержал дрожь от прикосновения.

Она колебалась, словно сама не была уверена в своих словах.

– Я бы не стала, – мягко произнесла она. – Не стала бы оставлять записки человеку, которому желаю смерти. Я бы его просто убила. И я даже не понимаю, отчего так поступила.

Она смолкла и покачала головой.

Шелковые слова и серебряные обещания – вот и все, что он получит, поверив Эше. Однако разница между ее небрежным тоном и печальными глазами сказала Куналу, что девушка сейчас искренна. Она бы его не обидела. Но Кунал не понимал, каким образом можно продлить это перемирие.

– И тебе не стоит верить всему, что я болтаю, – сообщила она более твердым голосом. – Оставь меня тут и ступай обратно.

Она словно повторяла его мысли, но Кунал покачал головой.

– Нет. Я не могу.

– Кунал, возвращайся домой. На что ты рассчитываешь? Собираешься преследовать меня целые луны или, может, годы? Посмотри, куда эта тактика тебя завела… В лучшем случае ты пройдешь мимо пограничной стражи и продолжишь преследование в Дхарке. Только там не любят бронзовых доспехов. Во время войны многим досталось куда больше, чем мне. Ты умрешь, не успев меня отыскать.

Кунал понимал это – как понимал боль и утрату. Истории о бесчинствах солдат после узурпации трона доходили до него и раньше, но он их игнорировал. Он хотел верить, что избранная для него дорога – это путь чести.

– Что случилось с тобой во время войны? – спросил он легким и нежным тоном, чтобы не спугнуть эту новую Эшу. От боли, заполыхавшей в ее глазах, у него перехватило дыхание.

Она пальцем медленно очертила контур его губ, так сосредоточившись на этом занятии, что Кунал уже и не надеялся на ответ.

– Если ты когда-либо решишь бросить погоню, я тебе расскажу. До тех пор ты – тот же солдат короля-самозванца, а я – мятежница. Если только ты не вздумаешь влиться в ряды Клинков, – сухо сказала она. – Но я и пытаться не буду тебя перевербовать, солдат. Даже учитывая твою ценность как союзника, включая знания и опыт. – Эша посмотрела в сторону. – Но до того дня, если он настанет, мы – на противоположных сторонах. Мы и так уже подвергли опасности не только самих себя.

Кунал закрыл глаза, позволив себе насладиться ощущением ее теплых пальчиков, гладивших его лицо. Стараясь не дать угаснуть искорке надежды в сердце.

Если он уйдет из армии, то утратит все, чем жил. Но чего стоит такая жизнь?

Теперь ему казалось, что, когда Эша уйдет, вслед за ней исчезнет единственное, что он яростно старался сберечь после смерти матери. Он потеряет свое сердце.

Кунал ненавидел ее за то, что она сказала правду. Он вел себя безрассудно, подверг опасности чужие жизни, предал своих товарищей. И чего ради?

А если он постарается выполнить свой долг солдата – опять-таки, чего ради?

Он любил Джансу, свою родину, но понял, что солдаты были только марионетками в руках короля – их кормили удобными баснями. Сила побеждала верность, зверство – сострадание, жадность – умеренность. Теперь Кунал даже не был уверен, что после назначения на должность командующего что-то изменится, и неважно, сколь отчаянно он этого желал.

Но, кроме этой жизни, он ничего не знал. Его приняли как солдата.

Он не знал, в кого превратится, сняв доспехи. Кем станет без дяди, несмотря на все ужасы, которые тот сотворил, в том числе и Сандару.

Теперь Эша гладила его затылок, играя с завитками волос. Кунал склонил голову, почти прижавшись лбом ко лбу.

– Даже если я брошу погоню, ты все равно исчезнешь. Так зачем мне останавливаться? – тихо спросил он.

– Не знаю, – прошептала в ответ Эша с улыбкой, озарившей ее лицо. – Но я не вернусь назад. Никогда не вернусь в это богами забытое место. Хочешь попробовать притащить меня туда силой – давай. Или просто иди в Крепость и расскажи, что Гадюка пропала. Никто больше не найдет меня и не оспорит твою историю. Ты вновь станешь солдатом, вдобавок получишь репутацию человека, рисковавшего жизнью ради Крепости. Все равно никто не ожидал от тебя успеха. В конце концов, Гадюка – это миф, – бросила она с горящими глазами.

Кунал открыл рот и снова закрыл.

– Ты ведь не подумал об этом, правда? – уточнила она.

Ее слова попали в цель – в них звучала истина, которую он не хотел признавать. Но Крепость никогда не была его домом. Только местом, где он жил.

Кунал хотел рассказать ей, объяснить, но увидел в ее глазах, что Эши уже нет, осталась только Гадюка.

– В самом деле, идеальный план. Ни одному из вас не суждено стать командующим: вас втянули в нечестную игру, по правилам которой молодых солдат стравливают друг с другом, чтобы отыскать шпиона, в чье существование никто даже не верит. Все выглядит так, словно вас намеренно подставили.

Услышав такое, Кунал склонил голову набок. Ему отчаянно хотелось удержать Эшу еще хоть на секунду, и он молча притянул девушку ближе – так, что между ними осталось расстояние не более волоска.

В глазах Эши вспыхнуло нечто опасное, и она схватила его за подбородок.

– Что скажешь, солдат? Или ты оглох?

Кунал проигнорировал вопрос, прерывисто дыша. Если они поцелуются, если пересекут эту границу – все изменится. Не останется стены невежества, за которой можно прятаться, не останется иллюзий, что это лишь игра.

Такой поступок определит все их будущее.

Кунал так долго избегал риска, что теперь жаждал его с силой, удивившей его самого.

Все вокруг поблекло: звуки бурлящего города, затхлый и пыльный душок переулка и вывешенного на просушку белья. Все исчезло, и он видел только Эшу.

Она склонила голову, и Кунал подался вперед, предоставляя ей сделать последний шаг.