Джефф Уилер - Изгнанница Муирвуда

И улыбнувшись Майе, он пригнулся и вышел из комнаты.

Покачиваясь, корабль набирал скорость. Речное течение несло его к морю. Однако прежде всего им предстояло миновать вход в гавань, который охраняли две могучие башни.

Кольер захлопнул дверь и задвинул засов. Взгляд, которым король окинул Майю, был загадочен. Глубокая царапина у него на груди все еще кровоточила.

— Ты ранен, — сказала она, вставая. — Дай посмотрю.

— На борту есть целитель, — сказал Кольер. — Впрочем, если ты настаиваешь…

— Сядь, — велела она, указав на кровать. Порывшись в капитановых вещах, она нашла льняные салфетки, достала из своего мешка вайду и быстро приготовила мазь. Кольер растянулся на кровати, закинул руку за голову и с любопытством наблюдал за ее действиями. Вид у него был самый что ни на есть довольный и уверенный. У Майи задрожали пальцы.

— Покажи-ка, — сказала она, подтащив к кровати табурет. Кольер расшнуровал куртку и расстегнул рубашку, которой уже ничто не могло помочь. Будет шрам — еще один, неотличимый от множества других следов на его коже. Отчего-то Майе вдруг захотелось узнать, как он заработал эти шрамы, однако тут в свете фонаря блеснул кистрель, и Майя уже не могла оторвать от него глаз. Его сила вползала в ее Разум так неостановимо, что у нее закружилась голова.

— Ты в порядке? — поинтересовался Кольер.

— Да, вполне, — ответила она, стараясь держать себя в руках.

— Ты посмотрела на медальон и вдруг побледнела.

— Просто голова закружилась, — Майя заморгала, но это был не обман зрения: на груди у Кольера проступало темное пятнышко, небольшое, но со знакомыми завитками. — Ты использовал кистрель в драке.

— Разумеется, — отозвался он. — Их было слишком много. Но тот, последний, пайзениец — у него тоже был кистрель. Он попытался пробиться ко мне в голову и наполнить меня страхом. Не мог же я позволить ему добиться своего — по крайней мере, таким способом.

Майя нанесла на рану немного вайды. Кольер вздрогнул, но не отпрянул.

— Ты поступил храбро, — тихо сказала Майя. — Ты был один, а их много.

Его рот искривился в ухмылке.

— Ты сама могла преспокойно их разбросать. Тебе даже меч не понадобился бы.

Майя молчала и смотрела ему в глаза. Кому он помогает: ей или Бесчисленному, который поселился в ее теле? Кому он предан? В глубине души она продолжала верить, что он по-прежнему ошибается на ее счет. Он посчитал, что она стала хэтарой по доброй воле, и отчасти от этого пожелал ее себе в жены — но что он подумает, если узнает, что больше всего на свете она мечтает избавиться от существа, которое в ней поселилось? Прогонит ли он ее? Хочет ли она, чтобы он ее прогнал?

— Какая ты мрачная, — проницательно заметил он.

— Есть отчего помрачнеть, — ответила она. — Я не думала, что ты явишься в Ростик.

— Значит, ты горюешь оттого, что я сюда явился? — поддразнил он.

Вместо ответа она сказала:

— Ты серьезно рисковал. Если бы отландцы узнали…

Он кивнул:

— Вот именно. Если бы они узнали тебя или меня… Хм. Они затребовали бы такой выкуп, что мое королевство ввек бы не оправилось. Да и твой отец за тебя заплатил бы.

Он потянулся и погладил ее большим пальцем по подбородку.

— А не заплатил бы он — заплатил бы я.

— Тебе нравится рисковать, — заметила Майя. — А я думала, ты человек осторожный.

— Жизнь — это один большой риск, — ответил Кольер. — Никогда не знаешь, что будет дальше — это-то и есть самое интересное. Да, тот фехтовальщик мог меня убить. Он рисковал не меньше моего. Теперь он долго не сможет взять меч в правую руку. А может, и никогда.

— Почему ты его не пощадил? — спросила Майя, размазывая мазь по ране.

— Оставить пайзенийца без честного шрама на память о достойном поединке? — расхохотался Кольер. — Во-первых, заложником я жил в Пайзене, а это не располагает к милосердию. Но главное тут не это: лучшие пайзенийские фехтовальщики — люди гордые и заносчивые. Побьешь такого — и он будет являться к тебе снова и снова в попытке восстановить утраченную честь. Награди такого шрамом, и он будет носить его как орден. Эта их мстительность такая утомительная штука! А фехтовать у меня всегда отлично получалось. Просто как-то само собой. В двенадцать лет я победил своего первого учителя. Правда, все сочли, что для кровной мести я чересчур юн, но когда мне исполнилось четырнадцать, никто уже не возражал. В четырнадцать ты уже достаточно взрослый, чтобы умереть.

Майя посмотрела на рану и вытерла голубые от вайды пальцы тряпкой.

— Дай перевяжу.

Она принесла бинты. Кольер сел, небрежно избавившись от разорванной рубашки. Майя старалась не смотреть на него, ибо от одного вида кистреля в животе у нее холодело, а в голове начинался шум. Она забинтовала королю грудь и завязала бинт на несколько узлов.

— Спасибо, — поблагодарил он, встал с кровати и подошел к небольшому сундучку, скромно приютившемуся в углу каюты. Из кармана штанов Кольер извлек ключ и открыл замок.

— Зачем ты запер сундук? — с любопытством спросила Майя.

— Не без причины. Не хочу, чтобы у меня украли одежду, — ответил он, откинул крышку и рылся в сундучке до тех пор, пока не извлек красивый расшитый дублет. — Или у тебя.

Он извлек из сундучка теплую рубаху, поверх нее накинул дублет, а изорванную рубашку небрежно бросил в угол. Темные волосы он откинул назад — полетели капли воды. Одевшись, он снова полез в сундучок и извлек оттуда роскошное пышное парчовое платье. Золотая ткань маслянисто поблескивала у него в руках.

— По глазам вижу, что тебе нравится, — чуть насмешливо заметил он и развернул платье, чтобы продемонстрировать его во всей красе. На платье были вытканы едва заметные лилии — герб дагомейских королей. Такая роскошная ткань стоила целое состояние, и сердце Майи заныло от желания примерить наряд. Когда-то она носила такие платья, но было это так давно. Длинные широкие рукава были отделаны каймой винного цвета и усыпаны жемчугом.

— Как красиво, — заморгала Майя. — Но путешествовать в таком невозможно.

— Само собой, — согласился он. — Однако я хотел бы поглядеть на тебя в нем хотя бы в плавании. Это платье достойно королевы.

Она прикусила губу.

— Я… я ценю твою щедрость, но…

— Не отказывайся, Майя. Твое платье насквозь промокло, его надо сушить. В чем ты будешь ходить? Надень это. Ты — моя королева, — голос его упал до шепота, почти неслышного. — Ты — настоящая королева.

Майя опустила взгляд и посмотрела на ткань. Щекам стало жарко. Ей хотелось надеть это платье, хотелось ощутить его прикосновение к коже. Она вздохнула.

— Оставь меня, будь добр. Я переоденусь.

Видно было, что эта просьба пришлась ему не по душе.

— Как хочешь. Пойду переговорю с капитаном. Но я скоро вернусь.