Марта Краевская - Иди и жди морозов [litres]

Луда перевернула рубашку отца на вторую сторону и начала снова колотить ее палкой, разбрызгивая вокруг воду.

– Так или иначе, Люс поймал венок Яды, и он принадлежит ей, – она вернулась к интересующей их теме. – Воля богов свята, они постоянно нам это повторяют.

Ива, племянница Костьяна, мрачно засмеялась.

– Точно, но если эта воля противна их воле, тогда она становится менее священной.

Ее подружки с пониманием закивали.

– А мне папа говорил, что русалия – всего лишь забава, родители и так про все договорились заранее, – неуверенно вмешалась Мирва.

– Ну конечно, что он еще мог рассказать, если Рестко твой венок поймал, – отрезала безжалостно Луда, а остальные девочки захохотали.

Мирва вспыхнула и пожалела, что вообще заговорила. К счастью, в черную головку Ивы пришла новая мысль.

– А оборотень? Думаете, что Венде его тоже боги задумали?

От удивления Мирва перестала стирать, лишь представив, что это может оказаться правдой. Она подняла глаза и встретилась с такими же перепуганными взглядами остальных девушек. Только Луда пожала плечами.

– От Имира нос воротила, может у нее были какие-то темные делишки с оборотнями. Фу-у, – она сплюнула, а потом добавила: – Хотя Яда говорила, что это хранитель не позволял Венде выходить замуж, наверное, сейчас она не останется старой девой. Это и вовсе мог быть не оборотень.

Стало тихо, и девчата неуверенно переглядывались.

– Ну да, – буркнула, наконец, Ива, выражая то, о чем все думали. – Но это только Венда так говорит.

Луда посмотрела на нее и уже хотела что-то ответить, когда с громким визгом из-за ее спины выскочили четверо парней.

Девушки запищали, когда их начали щипать и брызгаться водой, но они быстро пришли в себя и начали гонять парней мокрым бельем, а иногда и палками, хотя не слишком сильно. Они сразу забыли и про оборотней, и про другие грустные дела. Смех и визг слышался аж на другой стороне озера.

– Рубашка! – закричала Ива, быстрым движением освобождаясь от рук, которые хотели ее схватить. – Уплывает! Рубашка моего отца!

Все еще смеясь, парни кинулись в том направлении, что указывала девушка, и заметили белую рубашку, которую отнесло течением и которая медленно шла на дно озера.

– Сейчас я ее поймаю! – крикнул Ирке, обрызгав всех водой.

Он добыл трофей, только когда зашел в воду по пояс: поднял рубаху отца Ивы над головой и замахал ею.

Вдруг он перестал улыбаться, когда заметил, что стоящие на мелководье парни и девчата вообще не смотрели в его сторону. Он огляделся и заметил что-то странное, плывущее в его направлении, и мурашки побежали по его спине.

– Это труп?.. – доносилось до него с берега.

– Ирке, что это?! Труп? – громко крикнула Луда.

Он кивнул головой и скривился с отвращением. Он никогда в жизни не видел мертвого человека, а тем более утопленника, но чем ближе он подплывал, тем больше казалось, что тут что-то не так. Труп не был распухшим от воды, не был синим, он был зеленоватым. Глаза у него были закрыты, а выражение лица спокойным, словно он не умер, а заснул и ждал пробуждения. Вокруг его шеи намотались водоросли.

Через минуту Ирке сообразил, что петля не выглядела случайной. Кто-то специально скрутил растение в толстую веревку и, скорее всего, задушил парня.

Молодежь на мелководье суетилась от волнения и страха.

– Ирке! – крикнул один из парней. – Не дай ему уплыть!

Ирке выругался под нос.

– Тогда иди сюда и помоги мне! – отозвался он. – И пусть кто-нибудь сбегает в корчму.

Молодые люди неуверенно переглянулись. Никому не хотелось лезть на глубину.

– Зачем в корчму? – спросил Садко, брат Яды и Луды. – Что-то крепкое выпить хочешь?

Труп плыл к Ирке. Парень схватил его за руку, чтобы удержать.

– Это тоже, – буркнул он себе под нос. А громче закричал: – Мы должны сказать, что нашли Имира.

Вскоре лето вошло в полную силу. Приближалось равноденствие. Солнце жарило и искрилось на поверхности озера, подкармливало своим светом цветы в деревенских садах. Однако ему не удалось растопить лед, сияющий высоко на скальных пиках или нагреть быстрые горные ручьи.

Венда стояла под огромным дубом, и порыв ветра холодил ее лицо.

Люди медленно поднимались на лесной холм за озером, где небольшая рощица вокруг старого дуба была окружена невысоким каменным забором. Приходили всей семьей, одетые в лучшие одежды. Пересекали границу освященного места и покорно замолкали, сбившись в группки и здороваясь кивком головы. Тут нельзя было разговаривать. Сюда приходили слушать.

Жители долины поглядывали на Венду, стоящую возле старого дерева. Она чувствовала на себе их взгляды. Они смотрели с интересом или со страхом, нетерпением, волнением и надеждой.

Все смотрели только на нее.

На ней было совершенно новое красное платье из мягкой шерсти, подаренное Ядой. Платье было простым, но подогнанным для Венды, и девушка чувствовала, что выглядит в нем соответствующе случаю. Она смотрела на рукава, обшитые широкой каймой с переплетенными белыми и черными веточками.

Широкий вырез платья был украшен таким же узором. Из-под красной ткани торчала белая рубашка, стянутая на шее шнурком. Венда неловким жестом потянулась к нему, но сразу же опустила руки и сплела их перед собой.

«Еще минуту», – подумала она. Подняла голову, и ее лицо защекотал солнечный лучик, пробивающийся между дубовыми листьями. Подул легкий ветерок, шевеля тонкие веточки. Девушка неосознанно следила за их движением.

Она прищурила глаза, ощущая тепло солнца на щеках.

«Сварог тоже говорит мне, что я поступаю правильно, – подумала она. – Тогда почему сжимаются кулаки?»

После смерти Имира она хотела лечь в кровать, закопаться в шкуры и умереть.

Жизнь продолжалась, словно ничего не случилось, словно один человек не имеет никакого значения для мира. Венда знала, что так оно и есть, и с сожалением понимала, что это несправедливо. Однако когда в ее дверь постучал Ярт, она поняла, что есть и такие, кто любил молодого корчмаря больше, чем она, и горевал по нему сильнее.

Пока в деревне не было хранителя, отцы были вынуждены сами просить богов за своих сыновей о переходе в Навию. Но Ярт был не в состоянии этого сделать, потому пришел просить Венду. И когда она посмотрела в посеревшее лицо своего второго отца, только молча кивнула головой.

Утопленника нельзя было сжигать. Он не мог, как и другие нечистые, покоиться под каменной плитой на Кладбище Проклятых. Водяные боги сами выбирали свою жертву, и нельзя было ее у них забирать. Деревня помнила случаи, когда нарушались эти традиции. Меньше десяти лет назад из горного озера вытащили и сожгли дочь охотника, которая утонула во время оттепели. Озеро бурлило тогда целую неделю, небо заливало людей дождями, пока не пришел потоп. Охотник отдал хранителю самого дорогого теленка, чтобы принести его в жертву. На следующий день дождь прекратился, словно отрезало. А через несколько месяцев охотник по странному стечению обстоятельств утонул в болоте, которое внезапно появилось у него во дворе.