Сергей Еремин - Нахимовский Дозор [litres]

Вопреки ожиданию мага дельфин надолго задумался и довольно четко ответил:

– Давит… большое… очень далекое… раньше… не было. Чую. Боюсь. Страшное. Не морское. Темное… твое…

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Дельфин, как и многие животные, чувствительнее человека. Это морской зверь, он даже шкурой понимает море гораздо лучше, чем любой сухопутный всеми своими органами чувств. Он видит-слышит, попробуй такое объяснить.

Нектон – не просто дельфин-белобочка, он имеет мощный разум человека и способности мозга животного. Нектон – очень старый перевертыш, повидавший многое. И если ему страшно, если ему непонятно и если он говорит – Темное, то ему надо верить.

Но если верить, то ничего не сходится. Во-первых, сэр Джеймс, так явно переживающий потерю груза, – Светлый. Стал бы он беспокоиться о чем-то Темном. Скорее бы де Сен-Тресси сейчас суетился. Во-вторых, если бы было утеряно… утерян мощный артефакт, незаконно доставленный в Балаклаву, то Инквизиция точно тут все с ног на голову поставила бы. Ведь поставила… бы?

Ох, как не хотелось Льву Петровичу думать, что Серые имеют свой интерес в этом со всех сторон темном деле. Но подумалось, и теперь эту неудобную мысль надо рассматривать и держать в уме.

Сейчас-то что делать? Неужели в Сумрак спускаться? Под воду. Шаркан, по сути, прямо приказал это сделать. Что же, пора Нектона запрягать.

Лев Петрович вспомнил, что так и не расспросил перевертыша, до какого слоя Сумрака он способен под водой пройти… донырнуть.

– Нектон, любезнейший, ты в этом обличье на какой слой можешь проникнуть?

– Третий… был… четвертый… надо пробовать…

«Каким бы ты ни был дельфином, но прежде всего ты – человек», – подумалось Бутырцеву.

– Я не могу тебя сопровождать под водой, но я буду идти с тобой по слоям на поверхности, на лодке. У меня есть амулет – веревка, которая поможет нам не потерять друг друга. Я тебя сейчас обвяжу ею, а другой конец привяжу к своей руке.

Бутырцев достал бухту тонкой и крепкой веревки, которую ему дал Шаркан. Он давно ее промерял, там было ровно 74 сажени. Пара саженей уйдет на обвязку тела дельфина. Если глубина в этом месте под 60 саженей, то вполне достаточно, чтобы поднять Нектона, если что-то случится. Но далеко в сторону дельфину уже не уплыть.

Маг перегнулся и обвязал туловище дельфина, лежащего в воде, от спинного плавника к грудным ластам, стараясь закрепить конец так, чтобы веревка не соскочила с тела. Вроде бы все продумал еще накануне, а поди ж ты – на деле все оказалось сложнее.

Нектон спокойно поворачивался под руками Бутырцева. Казалось, что ему все равно, куда нырять: хоть в бездну Черного моря, хоть к черту в преисподнюю. Лишь краешком обостренных чувств маг ощущал трепет этого большого и мощного существа, которому море – дом родной. Но сейчас не он в этом доме хозяин.

– Ну что, вперед? – спросил Лев Петрович, проверяя надежность обвязки Нектона, который «ходил» на «поводке». – Два моих подергивания за веревку – всплывай. Ты дергаешь два раза – я тащу тебя. На всякий случай, если кто из нас трижды дернет – опасность, но я при этом все равно тащу тебя. Согласен?

– Да. – Дельфин нетерпеливо шевельнул хвостом. – Как… имя… твое… Темный?

– Ахрон. Взывай, если понадоблюсь, я даю тебе это право, Тьма слышит. – Темный маг вытянул ладонь, и маленький шарик черного света завихрился на ней.

– Взывай к Нектону, если будет туго, пусть Свет услышит, – раздался в голове мага голос Светлого. Дельфин вертикально высунулся из воды почти на всю длину тела, встал на хвост. На кончике носа у него светился шарик, сотканный из белых лучей.

«Куда, в какую такую неведомую и ужасную бездну мы так собираемся? Не испугались ли мы раньше времени?» – подумал Бутырцев и скомандовал:

– Уходим в Сумрак!

Ничего нового на первом слое иного мира за это время не появилось: дождь, ветер, холод, пьющий силы, утлая лодчонка. Дельфин изменился, но не сильно: чуть вытянулся, да зубов в пасти прибавилось, от чего улыбка его стала зловещей. Вытянулся? Темный маг проверил обвязку, затянул плотнее, прорычал:

– Ныряй!

Нектон ушел на глубину. Веревка не шибко споро уходила под воду, похоже, нырять дельфину в Сумраке было сложнее. Но наконец она провисла, потом чуть натянулась и пошла в сторону. Натяжение стало таким сильным, что утлая лодочка свободно пошла в сторону вслед за подводным тяглом. «Как же я сразу не догадался, что Нектон может свободно таскать меня по поверхности за собой. Главное, чтобы глубина больше не становилась», – от таких обычных и понятных мыслей Бутырцев враз успокоился. Чего волноваться, что он, Сумрак не видел, что ли?

Нектон тоже дураком не был, быстро понял, что ему нет особой нужды часто всплывать, и продолжил обследовать дно сумеречного моря. Наконец он вынырнул, выдохнул и просвистел:

– Все… то же… только сумрачное… ржавое, обросшее…

Удивительно, но здесь, на первом слое, Темный лучше слышал и отчетливее понимал своего Светлого напарника.

Спокойное начало прибавило сил. Так продолжалось примерно с полчаса: дельфин нырял, несколько минут проводил у дна, поднимался, вентилировал легкие, опять нырял.

Наконец, вынырнув в очередной раз, он лег на воду и высвистел:

– Ничего.

– А неведомое? Так же давит или сильнее? – спросил маг.

– Меньше…

Это было непонятно. Бутырцев задумался. Рассиживаться было некогда. Как бы они ни были сейчас защищены двумя амулетами, подготовленными для этого дела Львом Петровичем, но Сумрак все равно пил их силы.

– Пойдем на второй слой. Давай!

Второй слой встретил их неприветливо. Волнение моря усилилось, ялик стал еще меньше, течей в бортах добавилось. Моросил все тот же противный дождь, над водой тут и там клубилась вата тумана, просветы в тучах были редкими – одновременно увидеть все три луны не случилось ни разу. Обычно в небесном окне виднелась одна из них, окрашивая рваную и мутную лунную дорожку на воде в свой призрачный цвет: белый, желтый или кроваво-алый. Это были единственные цвета в этом свинцовом мире. Ветер дул мощно, тянул лодочку на скалы упорно, но без спешки. «Нелегко будет дельфину таскать меня на буксире», – пришла в голову очевидная мысль. Страха не было. Только холод Сумрака стал ощутимее. Ахрон задействовал еще один амулет и велел Нектону зажать другой в зубах – защита. Заодно пришлось заново обвязать зверя. Дельфин опять изменился, его формы стали более бугристыми, зубастый клюв вытянулся еще больше. Лопасти хвоста стали шире, спинной плавник тоже подрос.

Когда дельфин вынырнул первый раз, на нем «лица» не было:

– Жуть… чудища…

– Что же ты… за веревку не дергал… три раза надо… – общаться стало проще, они хорошо понимали друг друга, но ветер забивал рот воздухом, вырывал слова и уносил их в сторону скал, куда тащило его лодку.