Анатолий Герасименко - Огонь сильнее мрака [СИ]

Даже сейчас, если принюхаться, можно было уловить в воздухе кислый душок, будто от подсохшей рвоты. В муниципалитете ежегодно предлагали сровнять здания с землёй и отстроить район заново. Приглашали ученых экспертов, те, напялив прорезиненные костюмы, бродили по развалинам, брали пробы, размахивали в воздухе мудрёными приборами, и всякий раз возвращались с неутешительным ответом: здания фонят, земля под ними всё ещё отравлена, и здесь даже мертвецов хоронить не стоит. Мало ли что. Чиновники облегчённо вздыхали и переносили рассмотрение ещё на год, а склады оставались стоять, как стояли — мрачные, с провалившимися крышами и слепыми бойницами окон. Пустые: ни один бродяга в здравом уме не стал бы здесь ночевать.

Кайдоргоф замедлил ход, стал приглядываться к обшарпанным стенам, даже пару раз остановился, заглядывая в окошки — похоже, что-то искал. Пройдя еще немного, он встал у широченных двустворчатых ворот, устроенных между двумя окнами — получилась будто бы оскаленная пасть и маленькие злые глаза. Ворота были крест-накрест забиты тяжёлыми брусьями, но Кайдоргоф вцепился в какую-то скобу, потянул, и в углу ворот со скрипом отворилась маленькая дверь. Пригнувшись, Кайдоргоф шагнул внутрь. Дверь закрылась, превратившись в еле заметный прямоугольный контур на фоне выцветших от времени досок.

— Всё, — негромко сказала Джил. — Нашли.

Они стояли поодаль, на набережной: Джон — отдыхая, прислонившись к фонарному столбу, Джил — прямо и неподвижно, точно одетая в чёрное статуя.

— Думаешь, сюда па-лотрашти привезли лабораторию? На склад? — недоверчиво спросил Джон. — Там же, поди, дышать нечем. Ядовитое всё.

Джил неопределенно взмахнула рукой:

— Живут по тыще лет. Зелье своё каждый день глотают. Может им и дышать-то не надо…

Джон заглянул ей в лицо и увидел, что русалка улыбается.

— Да ладно, — сказала она, — пару часов-то можно там высидеть. Вон, смотри, крыша целая почти.

И правда, этот дом при бомбёжке пострадал меньше прочих. В нескольких окнах даже сохранились стекла.

— Ну что, полезли? — спросила Джил, переступая с ноги на ногу.

Джон покачал головой:

— Я бы не стал.

— Почему? — нахмурилась девушка. — Проверить же надо.

— Наш друг там наверняка не один, — объяснил Джон. — Да и место поганое, и темно внутри. Залезем, вляпаемся в дерьмо какое-нибудь. А тут как раз Кайдоргоф с ребятами подоспеют.

— Я в темноте вижу нормально, — обиженно заметила Джил.

— Ты — да, — согласился Джон.

Джил подумала.

— Ладно, — с неохотой сказала она. — Тем более, «день-и-ночь» скоро выдохнется. Мало съели, одну ветку на двоих всего. Вот если бы кой-кто поаккуратней был…

— Ну, будет тебе. Давай лучше сюда завтра с утра? Бахилы охотничьи наденем, фонарь возьмём. Травы твоей нажуёмся. А?

Девушка заложила руки за спину и поковыряла носком сапога истёртый булыжник.

— Ладно, — разочарованно сказала она. — Уходим. Как там говорят… Один час утром…

— …стоит двух вечером, — закончил Джон и слегка улыбнулся. Джил улыбнулась в ответ — широко, не стесняясь зубов. Как раньше. «А давай кэб возьмем да ко мне заедем, рукой же подать», — подумал Джон. Слова звучали неплохо, он совсем собрался произнести их вслух, но тут воздух рядом с русалкой пошёл рябью, как закипающая вода в кастрюле. Джон шарахнулся назад, оттаскивая Джил за руку и дёргая из-за пазухи револьвер, который, как назло, зацепился и не хотел вытаскиваться. Из пустоты оформилась бесцветная фигура, грузная, облачённая в плащ. Джон выхватил оружие и прицелился, но тут раздался механический щелчок, фигура мгновенно обрела цвета, и, размахивая руками, громким шёпотом воскликнула:

— Джонован, Джонован, не надо! Ради богов, это же я!

Перед ними стоял Иматега. Джон опустил револьвер, Джил высвободила руку и шагнула к доктору. Тот попятился. Русалка поймала его за воротник, сжала в кулаке толстую скрипучую ткань. «Эй!» — пискнул Иматега, но Джил проворно расстегнула пуговицы и дёрнула в стороны полы плаща. Джон увидел нашитые изнутри матовые пластины, ряд кристаллов в матерчатых гнёздах, латунные трубки, шестерёнки каких-то механических приводов…

— Сколько там, говоришь, положено? — спросила Джил, изучая механизм. — От семи до двенадцати лет?

— Плюс конфискация, — процедил Репейник. — Пойдёмте-ка в тенёчек, док.

Иматега жалобно улыбался и силился запахнуться, но Джил, крепко держа его за грудки, потащила прочь от фонаря. Джон шёл следом, непослушными от злости руками запихивая револьвер в кобуру. Плащи-невидимки состояли на вооружении в армии. По логике вещей, их следовало бы выдавать разведчикам или стрелкам, но по уставу плащ полагался только высокопоставленным офицерам, занятым в боевых действиях — прятаться в случае угрозы пленения… На деле, учитывая, что Энландрия ни с кем не воевала уже лет тридцать, плащи-невидимки либо висели в личных шкафах у штабных генералов, либо пылились в надёжно охраняемых казённых запасниках. «Откуда он только взял эту штуковину? — подумал Джон. — У начальника военного факультета, что ли, спер?» Джил притиснула доктора к погашенному фонарю и, по-прежнему держа одной рукой за лацканы, спросила:

— Как попал сюда?

— Простите великодушно, госпожа Корден! — затараторил Иматега. — Вы тогда сказали, дескать, я вам не нужен, вот и вышел от вас, и стоял внизу, в подъезде, дождь пережидал… Так сказать, буря в душе… и буря в небесах… Вот… А потом слышу — вы спускаетесь с господином Репейником, ну и как-то чисто машинально… плащ-то включил… Во-от… А потом вы спустились и наружу… наружу…

Он замолк и задумался, глядя себе под ноги. «Да он же нас опять не видит, — сообразил Джон. — Ай да марьянник!»

— Не спать! — прошипела Джил и встряхнула доктора.

— Ох! — сказал он, вертя головой. — Опять потерял вас! Так сказать, полная дезориентация! Хе-хе! Никак, вы тоже магическим средством пользу…

— Дальше что было? — перебил Джон.

— Ах-х, дальше, да… Ну, вы в кэб — я в панику, хе-хе. Что делать? Уходят… И тут думаю, а ведь я невидим! Совсем невидим! И — наверх, к кучеру… Да… Кучер… На-верх…

Он опять отвлёкся и повесил голову.

— Джил, — не выдержал Репейник, — говори ему свою присказку. А то до утра провозимся.

— Видит мышь, и сова, — нехотя произнесла Джил, — и болотная змея. Кот и кошка. И ты немножко, придурок учёный.

— Простите?! — у доктора вытянулось лицо.

— Вы продолжайте, — попросил Джон со всей вежливостью. — Видите, дама нервничает.

— Продолжаю, продолжаю, — зачастил Иматега, — дальше мы приехали… То есть, вы приехали, а я с вами… Тот дом, где… Вы — на чердак, ну, и я… А потом — в углу сидел, ждал… Едва не заснул, всё боялся — засну, храпеть стану, тут вы меня и раскроете. Но не заснул. И потом вы как побежали… Верней, господин Репейник побежал, а вы, госпожа, так сказать, прямо в окно… Ну, я — за господином Репейником, по лестнице. Едва успел, думал — конец придет… На улицу выбежал, гляжу — вы за каким-то типом гонитесь. Эге, думаю себе, это, верно, один из них, из па-лотрашти! А потом вы исчезли куда-то, но я так решил — просто спрятались… Как восточные следопыты, в тенях… Ну, и продолжал за этим типом следить… Сам… Во-от… Так и пришел — сюда. А тут вы как-то проявились… Беседовать стали… Каюсь, каюсь, подслушал ваш разговор, не хотел, но невольно… И понял, что вы хотите всё на завтра отложить. А ведь он уйдёт, понимаете? Возьмёт и уйдёт отсюда, и все уйдут, они народ скрытный! Надо идти сейчас, надо обязательно идти сейчас!..