Анатолий Герасименко - Огонь сильнее мрака [СИ]

Время шло, улица пустела, темнота побеждала дневной свет, но войско фонарей, вызванное на подмогу, отгоняло тьму керосиновым пламенем. Ближе к полуночи сыщики развязали мешок Джона и поужинали, заедая колбасу варёными яйцами и запивая горячим чаем из фляги Девара. Кайдоргоф не появлялся. Джон от еды согрелся и стал сонным. «Беда, — подумал он через силу, — надо что-то делать. Засну ведь. Поболтать, что ли?»

— Странно, — произнес он, зевая, — вот если всё это правда… Если живут среди нас такие ребята — долго живут, тысячу лет — неужели никто к ним не подбирался? Вон сколько про них написано — и в стихах, и в прозе, и так, и этак. По идее, куча народу должна была их искать. Валлитинар — больно уж соблазнительная приманка.

Джил глядела вниз, на улицу.

— Думаю, искали, — проронила она.

— И? — Джон потянулся.

— И находили.

Джон покивал. Ну да, ясное дело. Недаром Олмонд так легко обнаружил за собой слежку. Наловчились, небось, поганцы, за столько времени «хвосты» сбрасывать. Очевидно, что любой, кто открывал тайну валлитинара, спешил всеми способами найти па-лотрашти, а, найдя, требовал взять себя в долю — угрозами, шантажом, подкупом, боги знают, чем еще. С тем же успехом бедолага мог шантажировать ядовитую змею. Скорей всего, незадачливого авантюриста приносили в жертву Великому Моллюску, а тело выбрасывали на улицу, чтобы устрашить возможных сообщников. Или последователей. Вот откуда столько незакрытых дел о зверских убийствах. Полиция находит труп за трупом, охотится за воображаемыми маньяками, газетчики придумывают им прозвища — Джек-Вивисектор, Попрыгунчик Уилл, Клин-Башка — а на самом деле никаких маньяков нет. Есть идиоты, которые очень хотят стать счастливыми за чужой счет. И есть хладнокровные убийцы из племени Па, которые избавляются от идиотов с помощью боевых жезлов и скальпелей.

— А шлюх кто режет тогда? — спросила Джил. Она по-прежнему изучала улицу в бинокль.

Джон потряс головой.

— Я что… вслух? — удивился он.

— Ага. Бурчишь-бурчишь под нос, я послушать решила. Девок-то уличных в Дуббинге кто убивает?

Джон снова зевнул — во весь рот, аж до слез пробрало. В углу опять зашуршала мышь.

— Девок… — пробормотал он. — Да хрен его знает.

— И детишек, — напомнила Джил. — Детишек приютских — помнишь, в прошлом году пятерых нашли? В колодце, без голов. Скажешь, они тоже валлитинар искали?

— Ну ладно, — нехотя сказал Джон. — Признаю. Маньяки тоже бывают. Маньяки, растлители, детоубийцы — все бывают, кругом дерьмо, все люди — сволочи. Довольна?

Джил пожала плечами.

— Чего довольной-то быть. Вот кабы мы за тем маньяком сейчас следили, который на девок охотится…

Джон поморщился.

— Будет заказ — выследим. Да только его месяц назад поймали. Вроде.

— Шлюху на прошлой неделе опять зарезал кто-то, — откликнулась русалка.

— Опять ты за своё, — терпеливо сказал Репейник. — Не пойму, как ты работать можешь с такими взглядами на жизнь. Ну, иди и лови этого маньяка.

— И поймаю. Только денег поднакоплю. Жить ведь надо на что-то, пока ловить буду.

— Во, — назидательно поднял палец Джон. — Так вся жизнь и проходит. Обещаешь себе что-то, вот-вот займешься, только завтра-послезавтра, потому что сегодня денег нет, или голова болит, или в прачечную надо… Я просто, Джил, постарше тебя буду. Знаю, как оно бывает, когда кому-то добро хочешь сделать. И хорошо, что так бывает, потому что в лучшем случае ничего не выходит. А в худшем… От добра добра не ищут.

— Это ты так думаешь.

— Это нормально — так думать, — возразил Джон. — Пока человек хочет добра для себя — всё в порядке. Если он неплохой, человек этот, то личное добро для него примерно совпадает с общественным. Вот возьмём Хонну Фернакля. Он — меценат, делает себе рекламу, торгует собственной рожей на всяких выставках. Заодно продвигает науку, учёным помогает подняться. Такое добро — нормальное, правильное. А вот когда я… — он замолк, поняв, что свернул не туда, но было поздно.

— А вот когда ты одну девчонку решил спасти заколдованную, то пол-деревни полегло, — закончила Джил. — Всё ясно. Можешь дальше не говорить. Давай лучше на улицу погляди. Я тут… Сейчас вернусь.

Джон, покряхтывая, подполз ближе к окну и стал смотреть вниз, а Джил встала и, пригибаясь, ушла в темноту. Потом где-то вдалеке зажурчало. Джил была девушкой простой, без предрассудков, и, если ей случалось безвылазно сидеть несколько часов кряду на холодном чердаке, то… Кстати, и мне надо бы, спохватился Джон.

— Работаю я не для того, — бросила Джил, вернувшись и садясь на матрацы. — Не для добра.

— А для чего? — рассеянно спросил Джон. На улице никого не было, только одинокий фонарщик маячил вдалеке, гася ради экономии каждый второй фонарь.

— Я доказать хочу.

— Что доказать-то?

Джил засопела.

— Что человек, — сказала она наконец. Джон оторвался от созерцания улицы и удивленно глянул:

— Как?

Девушка сжала губы.

— Я ведь кем была? — тихонько спросила она. — Сначала — соплюха обычная, деревенская. Потом — монстрой стала, страшилой. Всех пугала, все от меня бегали. Потом ты пришел… Ну, да… Хорошо было.

Джон сглотнул.

— Хорошо, — продолжала русалка, — да только кто я тебе была? Как, знаешь, есть болезнь такая. У кого кислоты много в желудке — тем воду надо пить. Лечебную, соленую, с курортов. Каждый день, хочешь — не хочешь. Любишь — не любишь. Вот и я тебе вроде той воды лечебной… Думаю.

— Джил, — сказал Репейник, — да ты что?

Та повела рукой:

— Не знаю. Не обижайся. Может, у тебя всё по-другому. Но я именно такое чуяла. С моей стороны. Выходит, опять — не человек. Лекарство для тебя. Или игрушка.

— Я… — начал Джон, но Джил не слушала.

— А потом меня в Гильдию привел, — продолжала она. — И вот тут всё на место стало. Потому что польза от меня началась. Понимаешь? От меня, от того, что делала. Как у всех людей. Не от этого, — она показала, раскрыв рот, на растущие клыки, — не от этого, — ткнула пальцем вниз, между ног. — А от этого, — и постучала по голове.

Репейник прочистил горло.

— Знаешь, Джил, — сказал он, — ты дура.

Она нахмурилась. Джон встал и стукнулся головой о стропила.

— Но я тебя любил, как никого в жизни, — закончил он. — И, если бы не вся эта история с Гильдией, никогда бы не отпустил.

Он пошел, оступаясь, в темноту. Дойдя до дальней стенки, долго стоял, отливая. Потом — ещё стоял, глядя перед собой. Вот и поговорили. Спустя столько времени. Ну что, Джон Репейник, не повезло тебе с женщиной. Бывает. В следующий раз, может, повезёт больше. Поедешь в другую деревню. Найдешь другую русалку. Авось попадется не совсем дикая, будет слова понимать… Зато таких вот штук не выкинет. Я-то думал, она из-за придирок моих бесконечных ушла, а оно вон как, оказывается. Вроде воды лечебной. Игрушка… Он сжал зубы.